Татьяна Перцева - Город уходит в тень

Армянская мелодрама «Песня первой любви». Бешеный успех. Армянский певец Давидян неподражаем. А песни… еще бы: Бабаджанян, слова известного советского писателя Норы Адамян. До сих пор пересматриваю, актуальности не теряет.

Еще один стоп-кадр. Французские фильмы-шедевры. «Веские доказательства» с Мариной Влади. «Тереза Ракен» с Симоной Синьоре и Рафом Валлоне. «Ноэль Фортюна» с Бурвилем. «Двойное зеркало» с Бурвилем и Мишель Морган, до сих пор сердце сжимается, как вспомню. И все это — ОДО. Парк уничтожили, великолепный зал, где столько фильмов и концертов… отреставрировали до неузнаваемости, обезличив уникальные потолки. Бывшее Военное собрание, куда теперь пришли кухарки… Стоит упрямо перед глазами. Я совсем взрослая, школу заканчиваю… Еще живы парк и ОДО, и никому не приходит в голову будущая судьба моего Ташкента.

Мне лет пятнадцать. Египетская мелодрама «Неизвестная женщина». Зал дружно рыдает. Не исключая и мужчин. Я истекаю слезами. По-моему, даже пол мокрый. Первый в Ташкенте покатый пол кинотеатра «Спутник», неподалеку от Дома коммуны. Все то же фойе с портретами киноактеров. Совсем свой, родной «Спутник», позже «Казахстан».

«Отверженные». С великим Габеном и гениальным Бурвилем.

Сара Монтьел. «Королева Шантеклера». «Мое последнее танго»…

Совсем свой, родной «Спутник»…

И снова страшная давка. Кажется, вот-вот растащат по камешку здание «Тридцатки». Кинотеатр «Тридцать лет комсомола».

Странно: все старые кинотеатры уничтожили. Смели с лица земли. Не стерли только мою память. Туда не доберешься.

Но почему-то больше всего плачут по «Тридцатке». И я тоже. Убийство «Тридцатки» ударило по ташкентцам всего больнее. Когда-то здание Общественного собрания. Потом Народный дом. Потом кинотеатр. На Советской. Рядом с детской библиотекой, которая, к счастью, жива до сих пор. А дом моей подруги Милы Поляковой тоже уничтожен…

Мрачноватое фойе. И еще одна комнатка, где я читаю газету перед фильмом.

«Свидетель обвинения». Единственный фильм с Марлен Дитрих, который я видела при советской власти. Два великих актера — Марлен Дитрих и Чарльз Лоутон.

Сказать, что фильм потряс зрителей, — не сказать ничего. Помню, что стены «Тридцатки» едва не лопались, а зрители, по-моему, свисали даже с потолка…

Давка. За билеты бьются так, словно в последний бой идут. «Привидения в замке Шпессарт». Курт Хоффман. «Мы — вундеркинды», «Феликс Круль»..Тогда казалось — ужасно смешно. Сейчас не очень.

И «Рапсодия». До сих пор любимейший фильм с Элизабет Тейлор, Михаилом Чеховым и Витторио Гассманом. А музыка! А исполнение! А костюмы!

На всю жизнь.

И да, я еще успела посмотреть там две серии «Анжелики». Почти перед отъездом.

До сих пор у меня при воспоминании об убитой «Тридцатке» словно кусочка сердца не хватает.

Очень хорошо сказал покойный Николай Красильников:

Кинотеатр — битв, измен, страстей,

Он был всегда людских страстей опорой.

А ныне по велению властей

Он превратился в груды кирпичей,

В обломки арматуры, щебня, сора…

А осень ранняя в Ташкенте хороша!

С каштана лист слетает, словно птица…

Но почему волнуется душа,

Над прошлым и над будущим кружа,

Чего она, бессмертная, боится?

Попробуй, удержи — «Девятый вал» —

Нахлынувших моих воспоминаний!

Здесь я любил, страдал, переживал,

Не раз был бит, не раз торжествовал…

Неужто всё, чем жил я, пылью станет?

Першит в гортани… Что мне красота

Азийской осени, на золото богатой?

Лежит в кустах разбитая плита:

«Комиссаржевская, — прочли мои уста,

— Здесь выступала…» — и осколок даты.

Все прошло. А в единственном сохранившемся (надеюсь, не пока) кинотеатре, раньше носившем название «Дворец искусств», а теперь — «Панорамный», я затаив дыхание смотрела «Мужчину и женщину» и «Бег».

Все эти фильмы мои, родные, ташкентские. Навсегда. Потому что связаны с памятью. И навеки ташкентскими местами. Хотя те, казалось вечные, кинотеатры исчезли. растворились, ушли, и так мало осталось тех, кто помнит…

Наверное, мало кто помнит, какие метаморфозы происходили в СССР с золотом. Я имею в виду ювелирные изделия.

Не помню, что происходило при реформе в сорок седьмом, мне тогда было всего три года, но если верить документам, скупали все, от ювелирных изделий до мебели, часов, велосипедов, мотоциклов, спиртных напитков и т. д. Тогда народ попросту ограбили, впрочем, как и при любой реформе. Обмен прошел за неделю. Те, кто хранил деньги дома, получили один рубль за десять.

Зато я помню реформу 1961-го. Деньги обменивались в течение первого квартала года в соотношении 10:1. Содержание золота в рубле уменьшилось в два с половиной раза. Вот эту реформу я помню прекрасно.

Тогда я жила в Ташкенте. И постоянно бегала в ювелирный на Алайском базаре.

Правда, интересовало меня не золото, а часы. Часы тогда считались предметом роскоши и были далеко не у каждого. В нашей семье — только у папы, и то карманные. Но мечтать не вредно, вот я и бегала. И заодно рассматривала витрины.

С которых исчезло все золото. Кроме невзрачных колец: два тоненьких обручика, между которыми были впаяны некрасивые прозрачные камешки. Странно, что стоили они 3000 рублей. Безумные деньги до 1961 года. Мой папа уже получал пенсию, считавшуюся большой — 120 рублей. Мама — 80.

После этой реформы золото снова появилось. И на прилавках ювелирных иногда стояли таблички: «В продаже имеется колье (браслет, брошь, кольцо) за 25 000 рублей». Сами предметы показывали только с предъявлением паспорта и денег. Я однажды видела, как в ювелирном на Карла Маркса продали такое кольцо с довольно большим желтоватым камнем.

С тех пор реформ долго не проводилось, до самой реформы Павлова, но золото продолжало исчезать. Время от времени.

Самый верный признак грядущего подорожания.

Интересно, что в Ташкенте спохватывались позже, чем в Москве.

Этим пользовалась я и все мои коллеги.

В Ташкент я ехала с большими деньгами. Не моими. Обратно ехала с пригоршней золота. Которое и раздавала с бирками и сдачей. Никакой торговли. Именно с бирками и сдачей.

Цены в семидесятых были смешные. Я купила золотой кулончик за 12 рублей. Одному коллеге привезла на 100 рублей две пары сережек. За 150 можно было купить серьезную вещь.

Мне не приходило в голову, как это может быть опасно. Сейчас я бы ни за что…

К счастью, все обходилось.

Очень интересно было наблюдать: очереди, в ювелирных комиссионках давятся, хватают все подряд…

Но тут цены повышаются, золото появляется. И тишина… В комиссионках полно всего и дикие очереди на сдачу. В ювелирных полно всего и ни одного клиента.