Сормуниршийн Дашдоров - Избранное

Выйдя из зала, стали бурно обсуждать, кто кого успел хорошо разглядеть в президиуме.

Если бы Дамдин, когда он стоял в зале, догадался посмотреть вправо, то непременно увидел бы человека, который сидел всего-то в трех рядах от него и неотрывно следил за ним. Он, возможно, и крикнул бы: «Ой! Данжур-гуай!..» Но этого не произошло.

Данжур же сразу узнал Дамдина и с гордостью подумал: «Молодец! Удостоиться такой чести не каждому дано. Выходит, заслужил… Вот ведь чертенок… Надо бы с ним повидаться… — И заерзал в кресле. — Как же это сделать?»

Когда делегация уже выходила из зала, он хотел окликнуть парня, но никак не мог вспомнить его имени, а крикнуть: «Эй, простофиля!» — постеснялся. И очень сожалел, что упустил такую возможность встретиться с ним.

Тускло светят уличные фонари, под ногами прохожих сердито скрипит снег. Все спешат, подгоняемые пронизывающим и жгучим ветром. Дым, идущий из труб низких домиков и войлочных юрт, стелется по земле. За стенами домов и юрт этого большого города идет, скрытая от глаз, своя жизнь. Где-то, возможно, играется свадьба, создается новая семья, где-то, наверное, родился ребенок Дамдин слышал от Чогдова, что население города только за счет приезжих прибавляется в сутки примерно на сорок человек.

Чогдов как-то рассказывал ему: «Я первое время любил заходить к демобилизованным солдатам. Они все такие ладные, подтянутые — даже зависть берет. Да и поговорить с ними было интересно. Всегда узнаешь что-нибудь новое, чего никогда не слышал. Мне, глядя на них, и самому хотелось съездить куда-нибудь далеко-далеко, посмотреть на свет, набраться знаний, ума…»

Дамдин сразу вспомнил об этом разговоре, когда Чогдов предложил:

— Говорят, в город прибыла группа молодежи из западных аймаков. Чую, что среди них обязательно должны быть солдаты, а могут и наши земляки оказаться. Может, сходим к ним?

Вечером они с Чогдовом и еще несколькими ребятами уже были в большой юрте, стоявшей неподалеку от цирка. Там действительно оказалось человек сорок приезжих, в основном молодых парней. Среди них были халхасцы, казахи, дербеты, захчины. Некоторые из них приехали с семьями, и теперь матери укладывали своих детишек спать, а мужчины, разбредшись по углам, делились впечатлениями о городе. Нетрудно было догадаться, что многие из них попали в столицу впервые.

Особняком сидели казахи, нарядившиеся в свою узорчатую одежду. Они ели конину и о чем-то громко разговаривали. Какой-то мужчина в летах жаловался:

— Ну и город! Бродил, бродил по нему, но так до конца и не дошел… А что же будет дальше-то? Ведь все продолжают строить. Для меня четыре этажа высоковато. Стоит подняться на последний, как начинает голова кружиться… Так ведь можно и полететь оттуда…

— На базаре прямо-таки чудеса… Сидят и торгуют ржавыми гвоздями… Кому они нужны! — вместо ответа сказал один из парней и громко расхохотался.

Чогдов знакомых среди них не нашел, однако быстро сошелся со многими и стал рассказывать о своей стройке. Сначала он чистосердечно признался, что строителем работает совсем недавно, но с гордостью заметил, что уже многое умеет. Те слушали его внимательно, однако их глаза говорили: «Так мы тебе и поверили… Пришел, значит, агитировать… Сами как-нибудь разберемся, куда нам идти».

Друзья долго не задержались у них и, возвращаясь домой, обсуждали своих новых знакомых. «До нас им еще далеко… Мы ведь все-таки строители».

По пути Дамдин решил навестить семью Самбу. До центра города добрался на автобусе — в позднее время он все еще побаивался один бродить по городу.

Мать Гэрэл встретила его радостно. Оценивающим взглядом оглядела его с ног до головы и осталась довольна. Дамдин впервые пришел к ним таким нарядным. «Вот какой молодец! И вкус у него хороший», — подумала она про себя.

В доме, кроме нее и младшей дочери, никого не было. Дамдин демонстративно вытащил пачку «Казбека», закурил и, пройдя на кухню, с нескрываемым интересом стал осматриваться. Мать Гэрэл засыпала его вопросами: тяжело ли работать? Что он там делает? Много ли зарабатывает? Затем взялась поучать его:

— На табак и конфеты, наверно, много тратишь… Питаешься-то поди только в столовых. Пустое все это! Лучше покупать продукты и самому дома готовить… Дешевле и сытнее.

Впрочем, со своими советами она запоздала. Три друга так и жили, как она предлагала: складывались по сто тугриков в месяц и готовили еду поочередно.

— У нашего Бэхтура самый вкусный обед получается, — заметил Дамдин и не удержался, чтобы сообщить: — А я был на съезде партии… Ходил приветствовать делегатов.

— Вроде бы по радио о тебе передавали… Гэрэл рассказывала, — сказала она.

— А где же Гэрэл? — спросил наконец Дамдин, воспользовавшись случаем.

— Ой, не говори! Все время приходит поздно… Говорит, что просиживает в библиотеке. Если и в самом деле так, то, конечно, пусть сидит… Будет много знать. Стала студенткой — и так изменилась… Тяжело с ней теперь, — пожаловалась она. Затем добавила: — Вот и Самбу туда же! Видишь ли, считает себя недостаточно образованным… На политучебу подался.

Дамдин с матерью Гэрэл держался как-то скованно — возможно, из-за своей одежды. Ему очень хотелось покрасоваться перед девушкой, и теперь он сожалел, что не застал ее. «Неужели не боится ходить одна так поздно? Может, кто-нибудь провожает ее?» — ревниво подумал он, и ему стало не по себе.

Дожидаясь ее, он стал возиться с малышкой, потом прошел в комнату Гэрэл и долго рассматривал ее книги и конспекты, аккуратно сложенные на столе. Здесь ему было приятно, он почти ощущал аромат волос Гэрэл. Малышка не отставала ни на шаг. «Видно, скучала по мне», — радостно подумал он и взял ее на руки. Затем вернулся на кухню и по-хозяйски стал мыть посуду. Вскоре пробило девять. Дольше ждать Дамдину уже было нельзя. Пообещав скоро прийти еще раз, он перед уходом оставил на подоконнике тетрадь, которую подарил ему Чогдов. Она вся была заполнена стихами, на его взгляд очень хорошими, поэтому-то он и «забыл» ее, чтобы Гэрэл, прочтя их, подумала о нем: «Вот ведь какой он!»

«Пусть узнает, чем я живу, чем дышу. Там ведь много стихов и о любви… Пусть прочитает! Пусть растрогается!» — рассуждал он.

На центральной автобусной остановке, где он сошел, было многолюдно. Только что, видимо, закрылся магазин — из сумок пассажиров торчали булки.

«Надо быстрее домой! — подумал Дамдин и зашагал к общежитию. — Бэхтур, наверное, уже приготовил ужин и ждет. А что Чогдов? Конечно, лежит на кровати и, уставившись в потолок, нашептывает:

Но не успел он сделать и нескольких шагов, как кто-то его окликнул: