Сормуниршийн Дашдоров - Избранное

Данжур чувствовал себя неловко из-за того, что он, сразу не узнав своих верблюдов, как бы выступил пособником Бямбы. «До чего же порой может довести неосмотрительность», — удивлялся он сам себе.

Лут с Бямбой так разошлись, что в перепалке припомнили друг другу все, что было и чего не было. Дело дошло до грубых взаимных оскорблений. Данжур пытался урезонить их и примирить, но из этого ничего не получилось: они и не думали прекращать перебранку.

Конечно, Лут определенно был прав, а Бямба виноват, но ни одна сторона не хотела сдаваться. В конце концов Бямба стегнул коня и убрался восвояси.

Однако, удаляясь, он то и дело оглядывался и продолжал осыпать Лута ругательствами. Тот, не желая оставаться в долгу, отвечал тем же. Даже тогда, когда Бямбу уже не стало слышно, Лут что-то крикнул несколько раз и с нескрываемым удовольствием плюнул ему вслед.

Данжур успокоился и уехал своей дорогой.

Весть об избрании Жамьяна бригадиром не в меру развеселила Носатого Жамбу. Он в открытую стал говорить, что если бы и он вступил в объединение, то для него пришлось бы искать должность повыше, чем у Жамьяна. Сам, правда, думал совсем о другом: «Как же легко удалось им вскружить головы аратам… Отдали все свое богатство, накопленное отцами и дедами, на растрату этому Данжуру… Уму непостижимо! Прямо-таки рок какой-то! Видать, от судьбы своей никому не уйти. А объединению-то, пока оно поднимается на ноги, до этого ох как еще далеко!.. Беднякам-то что? Набьют свои голодные животы за чужой счет, да и баста, а вот зажиточных жалко. Придет ведь день, когда и они окажутся у разбитого корыта, но тогда уж будет поздно…»

Бывая в айлах, Жамба непременно находил предлог, чтобы завести разговор о делах объединения.

— Как же! Слыхал, что создали… А вы-то сами не собираетесь вступать? — испытующе спрашивал он.

Многим это не нравилось, и ему прямо отвечали:

— Зачем же вступать, если никто не просит!

Но были и колеблющиеся, которым не терпелось узнать что-нибудь новое.

— Да-да! Говорят, что создали, а какая польза от него? Ты не знаешь?

Таким Жамба отвечал:

— Пользы, думаю, никакой, но решайте сами.

Сам же всячески пытался очернить дела объединения, умело подбрасывая самые невероятные выдумки и небылицы:

— Говорят, члены объединения пьют теперь чай без молока… Видно, без разрешения начальства молоком не распоряжаются… Ходят слухи, что они кумыс и другие молочные продукты продавать собираются… А кто же у них, интересно, будет покупать? Мы, что ли? У нас и своего вдоволь, хоть самим продавай… Да-да! Все объединенцы пьют черный чай… Сам видел! А те, кто вступают в объединение, должны отдавать свой лучший скот. Это у них в уставе записано, никуда не денешься… И еще говорят, что объединение будет забирать себе лучшие пастбища для зимовки…

Слухи, которые распускал Жамба, быстро становились достоянием всех айлов.

«Надо успеть занять хорошее место для зимовья!» — передавалось из айла в айл. И те, кто уже собирался вступать в объединение, откладывали свое решение, а колеблющиеся и подавно отворачивались от него.

— Намжил-то не справился, говорят, со сдачей шерсти государству, за него объединение сдало…

— Объединение бесплатно ремонтирует юрты семьям бедных аратов…

— Говорят, что если дети членов объединения живут в интернате, то родители за них ничего не платят.

Слухи ползли всякие, и плохие и хорошие…

Однажды Носатый Жамба оседлал своего рыжего скакуна, купленного у Цокзола, и приехал к Бямбе Заячьей Губе. Тот был рад редкому гостю и незаметно дал понять жене, что его необходимо принять как подобает.

Жена проворно накрыла на стол и достала самогон. Хозяин, чтобы как-то начать разговор, спросил у гостя:

— Куда направляешься?

Тот шмыгнул своим розовым, словно коралл, носом и уклончиво ответил:

— Да тут недалеко…

Постепенно за чарочкой самогона они разговорились, и Носатый Жамба, осмелев, перешел к делу:

— Через несколько дней собираюсь в город… Нынче, слышал, овцы там в цене… Сперва хотел только своих погнать, но потом рассудил, что никакой выгоды не будет. Вот и думаю теперь, нельзя ли у кого-нибудь еще прихватить…

Бямба сразу же решил, что не сможет ему помочь, и, не мешкая, рубанул:

— У меня, правда, есть несколько баранов, но их придется приберечь для заготовок будущего года… Неизвестно, какая еще зима будет… Наверно, тебе лучше поспрашивать в соседних айлах.

— Вот не ожидал… А может, все-таки поможешь? На тебя ведь только и надеялся! Тем более что у тебя теперь такие возможности появились…

Бямба не совсем понял его, но про себя подумал: «Неужели он хочет, чтобы я их украл?»

Носатый Жамба выжидательно смотрел на хозяина, стараясь угадать его мысли. Наконец ему показалось, что тот готов уступить, но не знает, как это сделать, и он решил брать быка за рога.

— А ты, кажется, хорошо знаешь Жамьяна?

— Нашего-то Жамьяна?.. Еще бы не знать! Знаю, да еще как, но он, дурачина, в объединение вступил… Не смог я его отговорить… Уперся, и все тут.

— Ну, тогда, думаю, все будет в порядке… Теперь-то он там поди процветает…

Бямба обрадовался, что разговор пошел о другом, и поддержал его:

— Там он даргой стал. Да только будет ли с него какой прок? Правда, с Данжуром может спеться…

Тут Жамба и прервал его:

— А ты с Жамьяном хорошенько поговори. Может, есть у него какая-нибудь возможность обменять несколько овец. Если его прижать, он не откажет, я-то его знаю. А я со своей стороны в долгу перед тобой не останусь…

После некоторого раздумья Бямба пообещал поговорить с Жамьяном.

Носатый Жамба был страшно доволен успехом дела и как бы невзначай заметил:

— Я слышал, Жамьяну нужна швейная машина. При случае скажи ему, что у меня есть.

Жамьян, став бригадиром, в действительности ничего сам не решал, только Данжуру в рот смотрел. Иногда он, правда, проявлял кое-какую инициативу, но в самый последний момент все равно терялся, боясь, как бы чего не испортить, и снова начинал привычно ждать указаний Данжура.

При обобществлении скота он от Данжура не отходил ни на шаг и с важным видом заносил в свою тетрадь все, что касалось скота и айлов.

Данжур частенько интересовался делами его бригады, советовался с ним, что можно было бы сделать, а Жамьян все воспринимал как прямое указание и тут же мчался исполнять (айлов в его бригаде было немного). За день успевал встретиться со всеми, кто был нужен, и домой возвращался с чувством исполненного долга.

Его, правда, никак не выделили среди простых аратов и поручили пасти столько же голов скота, что и всем членам объединения. Советуясь с женой о том, какой скот лучше выбрать, он рассуждал: