Сормуниршийн Дашдоров - Избранное

— Временно или как?

— На все время. Работать едет, — ответил Данжур и ускакал.

Намжил посмотрел ему вслед и задумался: «Наверно, из города приедет. Куда же его прикажете селить? Скоро, пожалуй, их много сюда прибудет: сегодня ветеринар, завтра врач, потом еще кто-нибудь. Юрты с собой, ясное дело, не привезут. Хорошо, если будут приезжать по одному, тогда еще куда ни шло, а если гурьбой? Всех и не разместишь… Вот будет дело! Надо немедленно начинать строиться. Поговорю еще хорошенько на этот счет с Данжуром… У кустарей большой запас досок и бревен. Скажу ему, чтобы он попросил у них заимообразно для нужд объединения. Ох, и работы же у меня — конца и края не видать…»

Затем он подумал, что если бригадиры будут ездить на этих трещотках, то и он пешком ходить не станет, и радостно улыбнулся.

Данжур уже подъехал к зданию сомонной администрации и привязывал своего коня. Глядя на него, старик продолжал размышлять: «Да-а, дарга у нас башковитый… Говорит такое, что мне самому и в голову бы никогда не пришло… Значит, наметил уже и машину покупать… Так я и предполагал, что это объединение еще себя покажет. А чем черт не шутит? Кроме машины со временем, видно, можно будет и другой техникой обзавестись…»

Вообще-то, поверить, что объединение может приобрести машину, было нелегко, и все же у него стало так радостно на душе, словно машину уже купили. Намжилу снова захотелось поговорить с Данжуром, и он отправился за ним следом.

Войдя в коридор здания, он услышал голос Данжура, раздававшийся за дверью с вывеской «Партячейка», и остановился. Решив подождать его, вышел на крыльцо, закурил. Вскоре появился Данжур.

— А ты что тут делаешь?

— Жду вас. Надо поговорить, и очень серьезно…

— Выкладывай! — бросил Данжур и, выпучив глаза, уставился на него.

Намжил заметил, что дарга в хорошем настроении. Они пошли рядом, и он сразу же начал:

— Дарга! Надо нам незамедлительно начать строительство. Хорошо бы для этого попросить у кустарей строительный материал. Разумеется, с возвратом. Да и кирпич пора заготавливать. А во-вторых, в скором времени нам потребуются юрты. Кроме ветеринара, видимо, ожидаются и другие специалисты. Так ведь?

— Верно говоришь! Мы только что обсуждали этот вопрос с секретарем партячейки. Теперь надо обсудить со всем руководством, а потом и на общем собрании членов объединения. Подумаем и об оплате труда строителей. А тебе придется, видимо, руководить ими. Не мешало бы, наверно, создать также вспомогательные бригады для ремонта и строительства загонов. Будущей весной попробуем посеять овес на корм скоту. Для этого надо обработать землю по берегу Онын-Гол. Плот сколотим, чтобы лес сплавлять — древесина нам всегда пригодится. Пора и загоны с навесом для скота соорудить. Хорошо бы еще найти нам какую-нибудь организацию, которая бы взяла над нами шефство и помогала в трудные минуты. Я, наверно, скоро в аймак поеду. До этого надо бы успеть подвести итоги нашей работы, а потом организовать праздник в честь создания объединения. Пусть наши араты отдохнут и повеселятся: борцы померятся силами, а табунщики покажут, на что способны их скакуны…

Вскоре они расстались. «Да! Теперь есть над чем потрудиться… Староват стал, но что поделаешь… Где ума не хватит, там эти самые руки выручат», — думал Надоедливый Намжил, возвращаясь в свою юрту.

День выдался пасмурным, ветреным. Вершины далеких гор тонули в густой мгле, словно там уже свирепствовал буран. Суровая осень спускалась в долины. От ее холодного дыхания стало зябко в легких тэрликах.

Цокзол рано утром отправился в сомон и теперь, сдав свой кумыс, возвращался домой. В сомонном центре он услышал много новостей.

Надоедливый Намжил, принимая у него кумыс, выложил ему все, о чем накануне узнал у дарги Данжура. О машине, которую объединение вот-вот собиралось купить, о строительной бригаде и о том, что подготовка к первому празднику объединения уже началась. При этом он показал Цокзолу то маленькое приземистое здание, которое только что сам отремонтировал, и с гордостью добавил, что там будет размещаться контора дарги Данжура, счетовода и его самого.

Цокзол только теперь заметил огромный шатер и, подойдя к нему, заглянул в окно. Там толпилось много народу. Какой-то юноша писал на алых полотнищах лозунги, и Цокзол успел по слогам прочитать: «Члены объединения! Давайте покажем силу и мощь коллективного труда!», «Да здравствует народное объединение!»

Все стало ясно: праздник действительно был не за горами.

Когда он вернулся к Намжилу, тот как раз собирался приколотить вывеску к своей конторе.

— Ну, убедился? А теперь благослови меня на подвиги! — пошутил старик. Цокзол улыбнулся в ответ, обошел его конторку и с радостью подумал: «Конечно, если ко всему относиться по-хозяйски, то можно многое сделать».

Затем он торопливо зашагал к своей лошади и рванул прямо с места, твердо решив выставить на первом надоме объединения одного из своих быстроногих скакунов.

Подъезжая к своей юрте, он заметил Базаржава, гнавшего табун, и страшно удивился: «С чего это он так припозднился? Время ведь уже за полдень».

У их коновязи стояла оседланная лошадка с большим брюхом, и он смекнул, что к ним приехал гость. В это время показались Улдзийма с Базаржавом, ехавшие от гурта к юрте.

У него тотчас мелькнула мысль, что все это неспроста, но он тут же успокоил себя, подумав, что Базаржав парень все-таки неплохой. Пока он возился с бочонками, подъехал и Базаржав. Цокзол нарочито небрежно обратился к нему:

— Как табун? Почему так поздно? Скоро ведь вечерняя дойка…

Базаржав сначала бросил на землю свой укрюк, спешился и только тогда сказал:

— Сегодня табун почему-то далеко ушел, я его повернул у самого Баянгинского холма. Обычно лошади дальше долины Буйет не уходили. Кто-то, видимо, испугал их…

— Что же могло произойти? — удивился Цокзол.

Объяснить Базаржав, конечно, мог, но на сей раз он промолчал. Все дело в том, что с некоторых пор кое-кто из парней возненавидели Базаржава из-за Улдзиймы и, чтобы унизить его в глазах девушки, стали ему всячески вредить. Вот и сегодня они решили показать, какой он нерадивый табунщик, угнав его табун.

Базаржав, разумеется, обо всем этом догадывался. Да и как он мог не догадываться, когда ему и не такое подстраивали. Однажды, например, освободили от пут его верховую лошадь. Но чаще всего они окружали его гурьбой и начинали ехидничать и издеваться.

Многие это видели, но никому в голову не приходило, что это делается по наущению ярых врагов объединения. Именно они-то и науськивали парней на Базаржава. Сам же он смотрел на них снисходительно, считая, видимо, что они не смогут помешать его счастью.