Сормуниршийн Дашдоров - Избранное

— Прими, сын мой! Это ведь твой учитель одаривает тебя. Прими и следуй всем советам своего мудрого наставника. Книги многому тебя научат. — В глазах его светилась искренняя радость.

Да и сам директор, указывая на выложенные тетради, заботливо сказал:

— Возьми, возьми! Научишься писать и будешь делать в них уроки.

Дамдин почтительно, с трепетом принял подарок и, взглянув на отца, подумал: «Поскорее бы выйти отсюда и отправиться домой, чтобы сразу начать писать и рисовать…»

— Кончатся эти тетради — школа выдаст тебе новые, но за них уже нужно будет платить. Так что береги их, ведь сейчас идет война, и с тетрадями, карандашами тяжело, — сказал директор и вдруг, заметив босые ноги Дамдина, обронил: — Ага, нет обуви… — Потом заглянул в какую-то тетрадку и, повернувшись к отцу, распорядился: — Сейчас же идите к коменданту и получите одежду. Ваш сын, оказывается, должен быть на полном государственном обеспечении.

Услышав это, Дамдин тотчас вспомнил ребят, которых часто видел у школы. «Значит, у меня тоже будет белая мерлушковая шапка и синий дэли», — с радостью подумал он.

Отец неспешно поднялся и, взяв сына за руку, вышел из юрты. Едва они ушли, как учитель с директором переглянулись и, смеясь, стали советоваться, куда девать хадак:

— Вот это арат попался… Все еще по старинке живет. Видел, как он сына одел?.. В ламское одеяние обрядил…

Коменданта на месте не оказалось, он уехал по каким-то делам на надом. Дамдин очень сожалел, что они его не нашли. До окончания надома было еще два дня — целая вечность! И все же настроение у него было хорошее — ведь домой он возвращался не с пустыми руками. В тот же день он сел рисовать лошадей, собак, машины и не заметил, как изрисовал две тетради.

Отцу удалось-таки разыскать коменданта и получить для сына одежду: новые кожаные сапоги, слегка поношенный тэрлик и эспаньолку.

Через два дня начались занятия в школе, а вместе с ними и неприятности, Писать ему уже было не на чем, да к тому же его стали наказывать за то, что он приходил в школу босиком: сапоги свои он жалел и берег.

Однажды, заигравшись, он забыл где-то свои учебники. Потом подрался и разорвал какому-то мальчику дэли. Пришлось отбывать наказание — его поставили в угол. Потом еще что-то, и еще. День ото дня не лучше… Не повезло ему и с «торговлей». Стоило ему, договорившись с одним учеником, обменять тетради на карандаши, как выяснилось, что карандаши ворованные. А тот наотрез отказался от всего, и снова все шишки посыпались на Дамдина.

Теперь уже все, что творилось плохого в школе, стали приписывать Дамдину, а защитить себя у него не хватало смелости. Так незаметно, получая наказания от учителей и всякие оскорбительные клички от сверстников, он и окончил начальную школу. В отличники он не выбивался, хотя и в отстающих не ходил, держась золотой середины.

С тех пор у него сложилось совершенно определенное мнение об учителях, и он не хотел снова попасть в их руки.

…Вспомнив о прошлом, Дамдин шумно вздохнул и повернулся на другой бок. И тут ему показалось, будто скрипнула дверь. Приподнявшись, он увидел Гэрэл: сложив руки на груди, она стояла на пороге, словно призрак. Вконец растерявшись, Дамдин кашлянул в ладонь, намереваясь что-то сказать, но Гэрэл опередила его и шепотом спросила:

— Дамдин-гуай! Вы не спите?

— Нет, не сплю, — хриплым голосом ответил он.

— А мне страшно одной… Я боюсь… Вечером мать наговорила о всяких ворах и бандитах… Никак не могу уснуть…

Дамдин вспомнил, что вечером к ним приходила жена полковника Гончика. «Видно, наслушалась их разговоров», — подумал он и едва слышно спросил:

— А что же делать?

— Ложитесь спать… в моей комнате, — уговаривающе шепнула Гэрэл.

— Хорошо, — протянул Дамдин и, оглядываясь по сторонам, приподнялся, потом сел и сладко зевнул.

— Дамдин-гуай! Ну идите же… Я вас прошу, — снова повторила Гэрэл.

— Сейчас, сейчас… — ответил Дамдин, видимо только сейчас осознав, что это ему не снится. Собрав свою постель, он подошел к ней.

— Потише ступайте, — шепнула она и мелкими шажками пошла к себе.

Дамдин кивнул и, боясь что-нибудь задеть в темноте, двинулся следом, высоко поднимая ноги.

Гэрэл сразу же юркнула в постель, а Дамдин не торопясь стал раскладывать свою войлочную подстилку на полу, рядом с ее кроватью. Затем он лег, и его обступила пронзительная тишина. Словно все вымерло вокруг. Необычное затишье воцарилось и на улице. Гэрэл, видимо, успокоилась — ее совсем не было слышно.

Зато Дамдина охватил непонятный страх. Ему вдруг показалось, что он сделал что-то непоправимое.

Осторожно повернувшись, он посмотрел в сторону Гэрэл и увидел в темноте ее голые плечи и черные косы. Она лежала, укрывшись одеялом по грудь. Только сейчас Дамдин отчетливо услышал ее мягкое дыхание, почувствовал нежный и теплый девичий аромат, который трудно было с чем-либо сравнить. Да и не до сравнений ему было в это время. Он осторожно облизнул губы, неслышно сглотнул и приглушил дыхание.

Ему все еще казалось, что он совершил что-то ужасное. Он не мог даже шевельнуться — все его тело онемело, словно он был крепко связан. Не заметил, когда повернулась к нему Гэрэл; только приоткрыв глаза, он увидел ее руку, свесившуюся с кровати.

Оцепенев, Дамдин шепотом позвал ее:

— Гэрэл…

Черемуховые глаза ее блеснули на фоне белоснежной подушки и бледного лица, и он услышал ответный шепот:

— Что?..

При этом Дамдину показалось, что она провела языком по высохшим губам.

Дамдин собирался спросить: «Ты боишься меня?», но на самом деле у него получилось:

— Ты боишься?..

— Нет… Чего мне теперь бояться? Я ведь теперь не одна, — прошептала Гэрэл.

— А я вот боюсь, — неожиданно признался он.

— Кого? — удивилась Гэрэл.

— Не знаю, — едва вымолвил Дамдин, затем осторожно вытащил руки из-под одеяла и взял в ладони руку Гэрэл.

— Что вы делаете? — еле слышно проговорила она, но руку отдергивать не стала. Дамдин все сильнее сжимал ее мягкую ручонку своими огромными дрожащими руками, а она тихо шептала: «Что вы делаете?» — и не пыталась высвободить ее.

Дамдин отчетливо услышал стук своего сердца и, судорожно сглотнув, стал приподниматься…

Как раз в это время под окнами проехала машина. Дамдин вздрогнул от испуга, но успел заметить улыбающееся лицо и сверкающие глаза Гэрэл…

Он потянулся вперед и, забыв обо всем, приник к ней и стал целовать ее в глаза, губы, шею…

Гэрэл слабо отталкивала его своими мягкими руками и еле слышно шептала ему на ухо:

— Ну что вы делаете?.. Я ведь могу закричать…

Вот какой незабываемый случай произошел в ту ночь с пугливой девушкой и тем, кого она упросила оберегать ее ночной покой…