Сормуниршийн Дашдоров - Избранное

После ужина Дамдин помогал Гэрэл мыть посуду.

— Мы, наверное, поедем в худон. Отец только что об этом говорил. Хотя, может, он просто собирался разыграть маму, подшутить над ней. Не знаю… Но сейчас наступило мирное время, поэтому многих военных начали демобилизовывать. Недавно несколько офицеров, служивших вместе с отцом, перешли работать на железную дорогу… Отец говорит, что он сам по призыву партии поедет в худон, в сельскохозяйственное объединение… Говорит, что араты ему нравятся, что они прекрасные люди… И я в этом ничуть не сомневаюсь. Вот окончу институт и тоже буду жить в худоне. А что? — вызывающе спросила она и внимательно посмотрела на Дамдина.

Ему было так приятно это услышать от нее, что он от радости готов был кричать. Оглянувшись на дверь комнаты, он подошел к Гэрэл и, охваченный нежностью, обнял ее, но она приставила к его губам указательный палец и прошептала:

— Нельзя, я ведь тебе уже говорила…

Гэрэл впервые обратилась к нему на «ты». От этого у него даже дыхание перехватило.

Было уже поздно. Моросивший с вечера дождь, видимо, усилился: с крыши дома по сточным трубам потоками низвергалась вода. Движение в городе давно прекратилось, улицы опустели и затихли.

Что-то разбудило Дамдина, и он лежал, с удивлением прислушиваясь к шуму воды. Потом ему стало зябко. Свернувшись калачиком, он попытался снова заснуть, но не смог…

«Легко живется горожанам в их уютных квартирах. Им не надо беспокоиться, что протечет крыша… Живут себе на всем готовеньком и в ус не дуют. Сейчас, наверное, все до единого спят крепким сном. Скота-то у них нет. Поить и доить некого, — размышлял Дамдин. — Но до чего же они все-таки странные… Как разбредутся по своим домам, так их уже оттуда не вытащишь. Все живут рядышком, нос к носу, а в гости друг к другу почему-то не ходят, будто какие враги. Правда, в погожие вечера чуть ли не всем домом высыпают на улицу. Устроятся поудобнее на скамейках и судачат обо всех городских новостях… Выходит, что вовсе и не в ссоре они между собой. Почему же тогда так крепко закрывают свои двери?..

…У нас в худоне такого не увидишь. Замков-то ни у кого нет. В отсутствие хозяев любой может войти в юрту — утолить жажду или, если захочется, даже поесть. Никто на него не будет в обиде. Наоборот, рады будут, что помогли человеку.

Вообще-то горожане народ счастливый. В магазинах у них все есть: мясо, овощи, мука. Правда, молоко не всегда бывает, но откуда ему здесь взяться? Ведь у них нет скота! А где они берут мясо и муку? Животных-то нигде не видно, да и хлеб даже в окрестностях города не растет», — не переставал удивляться Дамдин.

Не дорос он еще до того, чтобы понять: не может быть города без худона, равно как и худона без города.

Сон к нему все не приходил. «Была бы у меня возможность, я бы многое отсюда домой перенес. Ну что, например? Конечно же, электрический свет. Неплохо бы и эти ровные и гладкие дороги… Что еще? Да! Вот эти леса, густо покрывшие горы. Да и реку не мешало бы… У горы Дэлгэрхангая посадить густой лес, а в Хангийн-Хундуй пустить реку. Вот это было бы дело! Еще несколько хороших и добротных зданий, машины… Себе бы прихватил велосипед, с меня и этого достаточно, — размечтался Дамдин, но тут он вспомнил о Гэрэл… — Действительно, Гэрэл… Таких, как она, девушек, пожалуй, немало потребуется… Надо бы еще у зданий посадить деревья, проложить вот такие же тротуары… Работы будет по горло… Стать бы мне всемогущим, тогда бы я развернулся… Но не слишком ли многого я хочу? На чем все это везти?» — опомнился он и покачал головой.

О сне уже и речи быть не могло: его как не бывало. Тогда Дамдин решил вспомнить что-нибудь из того, что с ним случилось в последние дни, но ничего путного в голову не приходило. Ни на чем он не мог сосредоточиться. Так всегда… Чего тебе хочется, никогда само не придет, а все другое — пожалуйста…

Очевидно, Дамдин, сам того не сознавая, хотел чем-то занять себя, отвлечь от одной неприятной мысли, которая сверлила ему голову вот уже несколько дней…

Как-то Гэрэл сказала ему: «Кажется, мы с тобой наделали глупостей…» Теперь стоило ему об этом вспомнить, как он начинал волноваться и страшиться чего-то неведомого; смутная тревога поселилась в его душе и ни на минуту не оставляла его.

Дамдин старался не вспоминать об этом, но не думать о Гэрэл он не мог. Для него она была всем. И теперь он очень сожалел, что ничего не ответил ей, когда она призналась, что после окончания университета хочет поехать в худон. Только сейчас он догадался, что ее решение могло быть прямо связано с ним.

«Куда же они поедут? Неужели действительно в наши края?.. Что же мне тогда делать? Само по себе это, конечно, ничего, но я-то, наверно, от стыда сгорю. Самбу-гуай, Гэрэл и ее мать — все, как сговорившись, утверждают, что поедут к нам. Как же мы с матерью встретим их в своей невзрачной, серой юрте? Они, видимо, думают, что у нас скота видимо-невидимо, а на самом деле… Нет! Лучше бы они приехали, когда я стану большим начальником или на худой конец прославленным шофером, — впервые в жизни трезво оценил он свое истинное положение и тут же перескочил на другое: — Раз Самбу-гуай едет в худон, значит, вместо него обязательно потребуется человек. Надо бы занять его место — лучшего и не придумаешь! Возможно, тогда бы я остался жить здесь же, в их доме. Или переехал бы куда-нибудь еще, а перед этим сказал бы им на прощание: «Гэрэл может жить и у меня…»»

Его размышления прервали шаги на лестнице. Затем кто-то постучал в дверь. Кто бы это мог быть? Может, тот писатель, который работает в газете? До сих пор, пока Дамдин жил в семье Самбу, так поздно приходил к ним только он. Бывало, заявится навеселе, попросит выпить, а если нет, то извинится и уйдет. Может, он?

Дверь подъезда опять скрипнула, и Дамдину показалось, что вошли еще несколько человек. Какие-то люди и в самом деле, переговариваясь, поднялись по деревянной лестнице на второй этаж и прямо у их дверей затопали ногами, очищая обувь от налипшей грязи.

У Дамдина все мысли напрочь вылетели из головы, и он, словно заяц в своей лежке, вжался в матрац и стал прислушиваться. Что-то в этом шуме было недоброе. «Неужели меня ищут?» — вдруг молнией пронзила его мысль, и он весь задрожал от охватившего его страха.

В дверь снова постучали, уже настойчивее. «Видно, за мной таки… — екнуло у него в груди, но он тут же попытался успокоить себя: — Да кому я нужен, да еще в такую дождливую ночь?»

Стук опять повторился, потом все смолкло. Наверное, за дверью прислушивались, так как тут же раздался барабанный грохот. «Сколько их там? — попытался по голосам определить Дамдин. — Двое… трое… а может, четверо!.. Что же делать? Открыть им дверь — или как? Что скажет мать Гэрэл? Вот уж спят так спят! Неужели они ничего не слышат? Не может быть, чтобы такой грохот не слышали! Возможно, просто не хотят никого впускать и делают вид, что ничего не слышат», — терялся в тревожных догадках Дамдин.