Сормуниршийн Дашдоров - Избранное

— Вот из них-то и набирают…

Большинство этих людей показались Дамдину грубыми и надменными, и он не на шутку испугался, представив, что ему придется работать с ними вместе.

Мать Гэрэл подвела Дамдина к двери с вывеской «Бюро по трудоустройству».

— Заходи сюда и решай все сам. Самбу, наверное, уже позвонил им. А я пойду. — И ушла.

«Все-таки каменное у нее сердце», — решил Дамдин, обидевшись на нее, и встал в конце очереди. Стоявший впереди жилистый паренек тут же повернулся к нему и спросил:

— Сюда нацелился? По каким делам? — Он доброжелательно улыбнулся.

Дамдин все рассказал ему о себе, и тот в ответ признался:

— А я хочу куда-нибудь податься по собственному желанию… Думал сперва остаться тут у старшей сестры в городе и затеряться, да не получилось…

Дамдин уловил в нем что-то притягательное, располагающее — возможно, его искренность и дружелюбие — и, напрочь забыв о своих бедах, слушал его, тоже улыбаясь.

Тут его новый знакомый и вовсе предложил Дамдину закурить и, протягивая папиросы «Беломорканал», спросил:

— Ты в офицерской школе не учился?

Наверное, он так подумал, глядя на военную форму Дамдина.

— Да нет! Я из худона приехал… Даже не приехал, а отстал от своего каравана. Вот и мотаюсь здесь, — громко ответил Дамдин и в свою очередь поинтересовался: — А ты сам?

— Я… — замешкался тот. — Была у меня одна задумка… Очень надеялся, да все прахом пошло… А теперь уж и не хочется домой возвращаться. — И снова улыбнулся.

В ответ Дамдин что-то буркнул под нос и завороженно уставился на своего собеседника. Только сейчас он, кажется, понял, чем парень так располагал к себе — своей манерой убедительно и просто высказывать мысли да этой вот улыбкой, при которой у него на щеках появлялись ямочки как у девушек.

Дамдин прямо-таки влюбился в него и уже готов был безоглядно доверить ему свою судьбу. Сейчас он тоже улыбался во весь рот, ему хотелось продолжить знакомство, но он не знал, с чего начать. У него было такое ощущение, словно они уже где-то встречались и что в будущем, может быть, крепко подружатся.

Во всяком случае, внутренне он уже был готов служить ему верой и правдой, чтобы завоевать его доверие. Кажется, впервые в жизни Дамдин понял, что он способен на большую мужскую дружбу. Ведь даже лошади в табуне ищут и находят себе подобных. Если приглядеться к ним, без труда можно заметить, как лошади с диким норовом держатся рядышком — их ни за что не развести, даже если захочешь. А отбившиеся от табуна легко сбиваются в косяк и уже не думают возвращаться назад. Да и чего им возвращаться, если вместе хорошо…

А чем хуже их разумный человек? Неужели он не способен отыскать себе друга, который понимал бы его так же, как он сам себя? Раньше Дамдин ни с кем по-настоящему не дружил. Перед кем-то преклонялся, за кем-то следовал, точно жеребенок за матерью, но только сейчас он вдруг впервые почувствовал себя способным раз и навсегда изменить прежнюю жизнь.

Человек, вошедший первым, что-то долго не выходил. Дамдин и его собеседник докурили и, словно сговорившись, направились к двери, чтобы выбросить окурки.

На улице было тихо и спокойно. Светило яркое солнце. Воздух был свеж и чист. Над землей поднимался пар. Дамдин по пути сюда и не заметил, какая стояла погода, — утром ему было не до этого. Только сейчас он удивленно осмотрелся вокруг, будто впервые вышел на улицу, и почувствовал, как на душе стало спокойнее.

Оба стояли на крыльце молча. Дамдин понимал, что наступил благоприятный момент, чтобы начать разговор, — им никто не мешал, — но по-прежнему молчал. Ему хотелось сказать что-то очень важное, даже побежать с ним наперегонки, а то и побороться…

И тут он неожиданно для себя выпалил:

— Как звать-то тебя?.. Откуда родом?

Раньше, кажется, он ни к кому не обращался с подобным вопросом и поэтому немало удивился своей смелости. Но он был спокоен, будто спросил о чем-то вполне естественном.

— Чогдов. А откуда я — это тайна! — сверкнул глазами парень и опять заулыбался. Затем все-таки добавил: — Из Гоби-Алтая. А ты?

— Я Дамдин… С северного склона горы… Из центра…

Это означало, что он с северного склона Дэлгэрхангая, из сомонного центра. Дело в том, что у него на родине выше Дэлгэрхангая горы не было, и поэтому местные жители привыкли так отвечать, считая, что все тут ясно. Вот и Дамдин ответил так; но Чогдов не стал переспрашивать, сделав вид, будто все понял, и заговорил совсем о другом:

— А в городе-то тяжко…

Дамдин кивнул головой:

— Я так всего и не разглядел, хотя живу здесь уже около двадцати дней…

Тут Дамдин впервые заметил, во что одет его новый знакомый. Пиджак ему был явно маловат, а из-под него торчал кособокий воротник рубашки, видно домашнего пошива. Новенькие брюки от костюма заправлены в голенища сапог на толстой светлой подошве. Носки сапог, побывавших под дождем, сейчас высохли и были в белых разводах. Запылившаяся шляпа в красивых узорах ловко сидела на голове.

Пока Дамдин знакомился с Чогдовом, Самбу успел-таки позвонить куда надо и решить его судьбу. В дверях неожиданно появился какой-то молодой человек.

— Кто тут будет Дамдин? Заходи!

Дамдин нервно переступил на месте, посмотрел на Чогдова и пошел. Тот подмигнул ему, словно подбадривая: «Смелей!»

Дрожащей рукой он открыл дверь и увидел нескольких людей за большим длинным столом, покрытым зеленым сукном. Среди них он сразу узнал участкового милиционера, который приходил к ним ночью.

В комнате вился густой табачный дым. Пожилой лысый человек, сидевший в центре, — видимо, главный — взглянул на Дамдина и спросил:

— А это кто такой?

— Тот, о котором только что звонили, — ответил ему участковый.

Дамдин молча вертел свой картуз, и тут лысый вспомнил:

— Ах да… Верно. — И, обращаясь к соседу, приказал: — Отправить его в горком ревсомола. Оформи путевку… Для госхоза мы, кажется, людей набрали достаточно. Двух машин, пожалуй, хватит…

— Подойди к столу, — позвал участковый Дамдина. Он вписал его фамилию и имя в какой-то листок, расписался, потом лысый приложил печать и сказал:

— Иди!

Дамдин, схватив путевку, зашагал к выходу. Прямо в дверях его встретил Чогдов.

— Ну что там? — Он выхватил у него листок, пробежал глазами. — А-а! Ты, оказывается, из Гоби! — с удовлетворением заметил он и прочитал вслух: — Направляется в распоряжение отдела набора рабочей молодежи горкома ревсомола…

Дамдин рассказал ему все как было и поинтересовался:

— А где находится этот горком? И что мне теперь делать?

Чогдов пожал плечами, но затем сунул в руку Дамдину недокуренную папиросу и сказал:

— Ты подожди меня! Я сейчас!

Дамдин, выйдя на улицу, долго вертел в руках путевку, потом спрятал ее в карман и уселся прямо на ступеньках.