Ахмед Рушди - Кишот [litres]

– Какое красноречивое доказательство моей теории об умеренных мастодонтах, – заявил Мужчина в коричневом костюме. – Считаю, мы должны стрелять в них отравленными дротиками.

– Я не говорила об отравленных дротиках, – начала протестовать Дамочка в медицинском халате, но ее никто не слушал. Люди, вновь собираясь в толпу, требовали:

– Отравить дротики!

– Отлично, – прокричал Кишот, забирая бразды правления в свои руки. – Я готов лично произвести первый выстрел.

Оказалось, что лаборатория, в которой Дамочке в медицинском халате удалось создать лекарство, находится буквально за углом. Все быстро устремились туда. Санчо и Дамочка в медицинском халате зашли внутрь здания и вынесли несколько ружей, заряженных иглами с лекарством. Когда оружие было разобрано, толпа двинулась к реке, на берегу которой мастодонты обитали двумя отдельными группами: прямоходящие мастодонты-зеленокостюмники слева и четвероногие мастодонты-традиционалисты справа. Такое впечатление, что им нет друг до друга никакого дела, подумал Санчо, но, похоже, их объединяет то, что мы волнуем их еще меньше.

По пути к месту скопления мастодонтов Санчо посетила еще одна тревожная мысль. Какой же это странный город, думал он, где все так удачно расположено рядом – мотель, кофейня, кафе-мороженое, редакция, лаборатория – и группа ярких запоминающихся образов то врывается сюда и орет, то неожиданно убегает, но снова возвращается, чтобы поорать еще, как будто они действуют по чьему-то сигналу или согласно известному всем, кроме него и Кишота, сценарию. Миссис Платье-в-цветочек, к примеру, вовсе не находится в том состоянии, в каком находилась бы мать, если бы ее ребенок на самом деле превратился в мастодонта, да и все остальные с психологической точки зрения выглядят, прямо скажем, неубедительно. Слишком уж стильно смотрится все происходящее для того, чтобы быть правдой.

Однако Кишот предупреждал его, что реальность – точнее то, как они ее представляли – начнет медленно исчезать, и эта театральность лишь свидетельствует о том, что трансформацию переживают они сами.

Когда все собрались – расположившиеся на возвышении у воды люди сверху вниз взирают на ужасающих мастодонтов, в костюмах и без костюмов, стрелки прицеливаются, Кишот вскидывает свое ружье вместе с остальными, – Санчо внезапно понял, что их проверяют, хотя неясно, кто и зачем, и закричал Кишоту:

– Не стреляй!

Тут началось настоящее светопреставление: мастодонты поняли, что подверглись нападению, а жители Беренгера стали в ужасе палить куда бог на душу положит – кто в воздух, кто в сторону мастодонтов, кто друг в друга, люди бежали и кричали, мастодонты – в зеленых костюмах и на четырех лапах – наступали, а Кишот с Санчо внезапно вросли в землю на пустом пятачке земли между надвигающимися чудовищами и разбегающимися людьми; мистер Ионеско на бегу тыкал в их сторону пальцем и гаденько смеялся; ну вот, подумал Санчо, похоже, здесь все и закончится, но в этот момент сцену затянуло незнамо откуда взявшееся облако тумана, а когда оно рассеялось, от беренгерской бойни не осталось и следа, как и от самого Беренгера, а они на “крузе” сворачивали с шоссе. Кишот то ли только что произнес, то ли заканчивал произносить фразу: “усталыми и в дорожной пыли. Судьба подождет нас до завтра”. Туман быстро рассеялся, и перед ними возник дорожный указатель, на котором значилось “Вихокен, Нью-Джерси” (население 12554 чел., численность населения сократилась на 7 процентов со времени переписи 2000 года, когда она составляла 13501 чел.), а никакого захваченного мастодонтами Беренгера, Нью-Джерси, попросту не было – ни в прошлом, ни в будущем, никогда.

Кишоту удалось совладать с управлением, повернуть и съехать на обочину. Он тяжело дышал и был весь покрыт испариной. С выпученными глазами не успевший ничего понять Санчо врезался головой в спинку переднего сиденья.

– Что с нами было? – наконец спросил он.

Кишот покачал головой.

– Теперь, когда мы скинули пелену, – ответил он слабым голосом, – я полагаю, нам не стоит ждать видений и прочей фантасмагории.

Кишот, выруливая на “крузе” из тоннеля Линкольна на Манхэттен, чувствовал себя улиткой, покидающей собственный панцирь. Шум и суета, напор и скорость – то, от чего он бежал, а потом добрую часть жизни пытался излечиться, укрывшись в сердце страны и ведя маленькую жизнь среди таких же маленьких жизней. И вот он вновь на главной сцене, где разыгрываются главные роли, за столом, где играют только по-крупному, ставит все на любовь.

– Пятая долина, – произнес он тихо. Санчо взглянул на него в ожидании объяснений, но Кишот больше ничего не сказал.

Город (население 8623000 чел.) приветствовал их внезапно разразившейся осенней бурей; гром грохотал: я все про вас знаю, кем это вы себя возомнили? ему вторила молния: я сожгу ваши тела до костей и заставлю скелеты плясать под мою дудку, и дождь: я не оставлю от вас и следа, просто смою с улиц в канализацию, как крыс или клопов, как смываю всех прочих подобных вам идиотов, совершающих странствия, прибывающих сюда в поисках славы, спасения либо любви.

Они укрылись от бури в отеле “Блю-йоркер”, удачно расположенном всего в паре кварталов после выезда из тоннеля. 103 доллара за ночь, включая оплату парковочного места, отличная цена, документы не требуются, вопросы не задаются, оплата первых суток наличными при заселении. Только когда они вошли в свой тематический номер “Восточная нега”, поняли, что попали в одну из многочисленных нью-йоркских гостиниц, о которых не принято говорить вслух. Шесть бесплатных порноканалов по телевизору. Настраивающее на интимный лад освещение. Затейливо развешенные зеркала. Коридорный, сморщенный пожилой кореец в поношенной шляпе без полей, сообщил им, что, доплатив пятнадцать долларов, они могут поменять этот номер на “Арабские ночи” с джакузи и хамамом, и что если они желают чего-то еще – скажем, хороший массаж глубоких тканей, массаж со счастливым концом, все что угодно, сами понимаете, – он может организовать и это тоже. Их номер был укомплектован двумя двуспальными кроватями – чтобы можно было действовать параллельно, как пояснил коридорный, после чего они захлопнули перед его носом дверь. Не пристало так говорить с отцом и сыном, прибывшим в город с миссией.