Мейв Бинчи - Замок мечты. Лето моей надежды

Фермеры посмотрели друг на друга и хитро улыбнулись. Мэри Доннелли вспыхнула до корней волос.

- Если вы хотите сказать, что я…

- Я хочу сказать, что в пивной должна быть дружеская атмосфера, - решительно ответил Джон. - Вот и все. Если мы хотим выдержать конкуренцию с «Соломенным баром» О'Нила, то должны создать у себя такую атмосферу. И мы ее создадим.

Он хлопнул дверью и прошел в дом.

Мэри осталась стоять с открытым ртом. Джон впервые признал, что О'Нил представляет для него угрозу. Причем признал публично, при двух свидетелях.

Кейт сидела у открытой стеклянной двери, надев садовые перчатки, и приводила в порядок одну из высоких ваз, которые мудрая Рейчел Файн поставила по обе стороны входа. Вазы были собственностью Кейт. Она выращивала в них травы и вереск. Добраться до них ничего не стоило, а у Кейт создавалось впечатление, что она действительно работает в саду.

- Я кое о чем думал. - Джон снял с Кейт перчатки и взял ее за руки.

- Я тоже. Когда я прочитала твое стихотворение и поняла, что ты не хочешь меня огорчать и не знаешь, с какой стороны ко мне подойти, то почувствовала, что смогу вновь обрести власть над своим телом и побежать за тобой. Казалось, эти стихи прибавили мне сил. Я была уверена, что смогу встать.

Она широко раскрыла глаза, как ребенок, пытающийся объяснить то, чего не понимает сам.

- Спокойнее, Кейт. Спокойнее, - сказал Джон.

Но она не хотела успокаиваться. Кейт снова вспомнила тот давний летний день, когда Джон хотел лечь с ней в постель, а она отказалась; мол, смешно заниматься любовью в разгар дня. И все же она не находила себе места. В том-то и дело! Если бы она осталась с ним, то не пошла бы в Фернскорт и не очутилась бы в этом кресле.

- У тебя действительно много сил, - сказал ей Джон. - Разве ты не самая сильная- женщина в этом графстве? Я не шучу.

- Но ты же знаешь, что без тебя я ничего не значу. Дети вырастут и разлетятся, паб может прогореть, но я хочу только одного: чтобы мы были вместе. Настолько, насколько позволяет это чертово кресло! - Она с досадой постучала по подлокотникам.

- Конечно, знаю. Знаю, что ты любишь меня. - Он довольно улыбнулся.

- Но я ничего не могу тебе дать. Ничего из того, что может дать жена.

- Перестань.

- Я была ужасной эгоисткой. Ничем тебе не помогала.

Кейт говорила о своих прежних попытках доставить Джону удовольствие. Оба были смущены, и Кейт плакала, потому что у нее ничего не получалось. А Джон испытывал угрызения совести из-за своего эгоизма. Со временем эти попытки повторялись все реже и реже.

- О боже, разве я не понимаю, что тебе пришлось вынести? Да, мы не можем заниматься любовью так же, как прежде, но для меня это не имеет значения.

- А я думаю, что можем. - Щеки Кейт разрумянились, глаза заблестели.

- Что ты имеешь в виду?

- Задерни шторы, - сказала она.

Он закрыл стеклянную дверь и задернул бело-зеленые шторы.

- Иди сюда, - прошептала Кейт.

- Подожди. Сейчас запру дверь. Иначе сюда нагрянут Леопольд, Мэри, Карри, дети и половина пивной.

Она захихикала, как подросток.

- Джон Райан, вынь меня из этого проклятого кресла и иди ко мне.

Джон положил ее на кровать. Справиться с платьем было легко: все наряды Кейт застегивались спереди, чтобы она могла одеваться без посторонней помощи.

- Но мы не можем… - запнулся он.

- Почему? Это мое тело. Я хорошо чувствую его верхнюю половину, если ты понимаешь, что я имею в виду. Это приятно.

- Но внутри… Тебе это не повредит?

- С какой стати? Мое тело парализовано, но все равно требует своего. - Кейт сгорала от желания и нежно поглаживала его.

- Кейт, я не хочу делать то, что может тебе повредить…

- Не повредит. Я проверила.

- Проверила? Когда?

- Сегодня днем. Позвонила доктору Уайту.

- О боже! И что он сказал?

- Сказал «валяйте». И был очень доволен. Он боялся, что мы никогда до этого не додумаемся.

Когда пришел Фергус Слэттери, ему сказали, что мистер и миссис Райан находятся в комнате миссис Райан и просили их не беспокоить.

- Что-нибудь не так? - спросил Фергус.

- Джон сегодня просто вне себя. Наверное, они ссорятся, - сказала Мэри Доннелли. - Боюсь, в доме нет человека, который мог бы сказать об этом прямо.

Она все еще не опомнилась от дотошных расспросов Майкла. Узнав, что мать и отец заперлись в комнате, он сильно встревожился и пришел к выводу, что причина для этого только одна: отец действительно видел их с Грейс. Об этом было даже страшно подумать.

Что папа мог сказать маме? Что скажет он сам, когда его позовут? И почему эта Мэри рычит на него и рассказывает, в каком состоянии отец пришел домой?

Майкл, побледневший от волнения, швырял камни с мостика и. молился. Если Бог устроит так, чтобы папа ничего не видел, то он, Майкл… что он сделает? Он не может отказаться от встреч с Грейс, потому что хочет этого больше всего на свете. Пообещать прочитать цепочку молитв? Нет, этого будет недостаточно. Известно, что Господь не одобряет Нескромных Прикосновений, а то, что делают они с Грейс, относится именно к этой категории. Наверное, следует дать Господу обещание в ближайшее время сходить на исповедь и назначить точную дату. Наверно, это поможет…

- Вы хотели сообщить что-то важное? - Мэри с опозданием вспомнила, что Джон велел ей быть учтивой. - Мистер Слэттери, вы можете оставить им записку. Я позабочусь, чтобы они ее получили.

- Нет, я позвоню им позже.

- Они сняли трубку, - объяснила Мэри.

- О боже, должно быть, это действительно ужасная ссора, - пробормотал Фергус.

Рейчел разглядывала витрину магазина Мигера. Как всегда, она искала вещь, которую Кейт могла бы выставить в своем кафе.

Витрина была неказистая; казалось, хозяйка магазина плохо разбиралась в том, чем она владела. По словам людей, в бизнесе что-то понимал только покойный мистер Фрэнк Мигер. В витрине красовался обычный набор музыкальных шкатулок, дорожных часов и ужасных подсвечников, но в коробке с оберточной бумагой лежали два серебряных подноса. Те, которые она сама купила для Фернскорта. В тот единственный раз, когда Рейчел, пользуясь отсутствием детей, посетила сторожку, они лежали на буфете.

Рейчел смотрела на серебряные вещицы и не верила своим глазам. Они были втрое дороже всего остального лежавшего в витрине. Конечно, Патрик не мог их продать. Конечно, нет… Рейчел вошла и купила брошку в виде буквы Л, которую хотела подарить Лоретто. Она поговорила с грустной и озабоченной миссис Мигер о подносах и расплатилась. У Рейчел тряслись руки. Ей требовалось как можно скорее выйти на улицу.

Оливия Хейз наконец приняла решение. Она скажет о подносах мистеру О'Нилу.

Весь вопрос в том, как это сделать. Спросить, сдал ли он подносы кому-то на хранение? Или пожаловаться на то, что она нигде не может их найти?