Мейв Бинчи - Замок мечты. Лето моей надежды

Проклиная человека, который прервал такой хороший сон, он босиком прошлепал в коридор, где висел телефон.

- Это Розмари.

- Кто?

- Фергус, я понимаю, мы давно не виделись, но я - твоя единственная сестра.

- О боже, Розмари, неужели что-то случилось? Почему ты звонишь в такую рань?

- Конечно, случилось. Вряд ли я стала бы звонить тебе с самого утра, чтобы мило поболтать.

- Что? Мальчики? Авария?

- С мальчиками все в порядке. Во всяком случае, плохих известий от них я не получала.

Он ждал.

- Это Джеймс. Он выставил меня из дома и сменил замки. Он не имел права так поступить. Не имел права выгнать меня из собственного дома! - Она чуть не плакала.

- Как это вышло?

- Он сменил замки вчера вечером. Я ночевала в меблированных комнатах. И ждала утра, чтобы узнать у тебя, что делать.

Фергус ощутил жалость к своей высокой и неуклюжей сестре, лишенной тепла и обаяния. Он помнил приезд Розмари на похороны отца, ее равнодушие и насмешливые реплики.

- Розмари, дождись половины десятого, - сказал он.

- И что ты сделаешь за эти два часа?

- Я не сделаю ничего, но ты пойдешь к адвокату. Не к маунтфернскому, а к манчестерскому. Расскажешь ему о случившемся, об обстоятельствах, которые к этому привели, и он скажет тебе, что нужно сделать.

- О господи, я не знаю в Манчестере никаких адвокатов. Если бы у меня были знакомые юристы, разве я стала бы звонить тебе?

- Понимаю. Прекрасно понимаю.

- Тогда какой смысл твердить «найди адвоката, найди адвоката»? Я сама могла посмотреть в телефонную книгу.

- Думаю, это лучшее, что ты можешь сделать. - Он заставил себя сдержаться.

- Ты серьезно?

- Да, Розмари. Может быть, ты сочтешь это грубым и даже жестоким, но отсюда я не могу дать тебе никакого совета. Ты должна меня понять.

Ответа не последовало.

- Мне очень жаль, Розмари. Может быть, вы с Джеймсом сумеете преодолеть свои трудности?

- Трудности! - Сестра насмешливо фыркнула и передразнила интонацию Фергуса: - Трудности! Нет, я не думаю, что мы сумеем их преодолеть, как ты выражаешься, - мрачно добавила она.

- Ну, тогда единственное, что я могу сделать, это пожелать тебе добиться раздела имущества, получить приличные алименты и сделать это как можно менее болезненно, без взаимной ненависти.

- О боже, Фергус, какой же ты напыщенный болван!

Фергус был готов пригласить ее пожить в Маунтферне, однако вовремя одумался.

Он вспомнил тот вечер, когда хотел подарить Розмари викторианский столик для рукоделия, принадлежавший матери, но передумал, когда она чем-то оскорбила его. Наверное, вся ее жизнь состояла из таких разочарований.

- Надеюсь, я не так плох, как ты думаешь, но у всех есть свои недостатки, - с дурацкой улыбкой ответил он и попытался посмотреть на себя в зеркало, но тусклая лампочка, горевшая в коридоре, освещала лишь его взлохмаченные волосы и мятую пижаму.

Фергус исполнил маленький танец, держа в руках трубку и издевательски улыбаясь своему отражению. Было приятно сознавать, что сестра не догадывается о его плохих манерах.

Говорить больше было не о чем, и Розмари положила трубку. Собственный танец так понравился Фергусу, что он сделал в коридоре еще несколько кругов, каждый раз кланяясь своему отражению в зеркале.

Когда Слэттери приблизился к парадной двери, то увидел, что сквозь щель для почты за ним наблюдает пара любопытных глаз.

Он тут же остановился как вкопанный и испуганно спросил:

- Кто там?

- Извините меня, Фергус, - пролепетал кто-то в щель.

Он распахнул дверь и увидел Лоретто Куинн с письмом в руке.

- Я хотела бросить вам записку, но услышала какие-то свистящие звуки и решила посмотреть, что случилось.

Он еще никогда не видел Лоретто такой встревоженной.

- Тогда вам будет приятно узнать, что все в порядке. - Он широко улыбнулся и взял у Лоретто письмо. - Я люблю встречать танцем каждый новый день. Так нас учили в университете много лет назад. Говорили, что нет лучшего способа настроить себя на нужный юристу лад.

Фергус театрально поклонился и закрыл дверь, но Лоретто еще долго стояла на его крыльце, открыв рот.

Джим Костелло проснулся с зубной болью.

Молодой управляющий дал себе пять минут, чтобы решить, сможет ли он терпеть эту боль целый день или нет. После чего понял, что не сможет.

Он позвонил доктору Уайту, попросил дать ему телефон городского дантиста, а потом набрал нужный номер.

Дантист извинился и сказал, что сегодня у него короткий день; он собирается на церемонию открытия нового отеля.

- Я - управляющий этого проклятого отеля, и если вы не сделаете что-нибудь с моим зубом, никакого открытия не будет! - рявкнул Джим, сходя с ума от боли и упрямого голоса на том конце провода.

- Ну, ну, ну…

- Вы можете это сделать или нет? - И тут до Джима Костелло дошло, что он уподобляется Патрику О’Нилу. Но то, что простительно американскому миллионеру средних лет, непростительно молодому ирландцу, служащему в гостинице.

Он сменил подход:

- Как вы понимаете, я очень рассчитываю на вас. Поставьте мне временную пломбу, положите лекарство… Мне сказали, что вы - лучший специалист в городе.

- Вообще-то я не…

Джим выложил свой последний козырь:

- Если бы вы знали, с какими проблемами мы сталкиваемся… Сегодня у нас будет множество знаменитостей… Да, вы сами познакомитесь с ними. Если открытие вообще состоится.

Это помогло. Дантист сказал Джиму, чтобы тот садился в машину и мчался во весь опор. Ради него он откроет свой кабинет пораньше. Не каждый день человеку предоставляется возможность узнать из первых рук, что происходит в Фернскорте.

Мэри Доннелли проснулась и заговорила с Леопольдом, который терпеливо ждал, когда она зашевелится.

Леопольд был куда умнее, чем думало большинство людей. Пес знал, что попадет в черный список, если станет будить Мэри, вынюхивать в ее комнате что-то интересное или, не дай бог, совать ей лапу. Мэри считала, что в мире слишком много неискренности, и не доверяла чересчур пылким приветствиям.

Она любила тишину, задумчивость и медитацию. Леопольд привык к этому.

Когда Мэри обратилась к нему с речью, пес удивился. Это было не в ее характере, Леопольд склонил голову набок и попытался понять, что ему говорят.

Это не было приглашением на прогулку. Но ругать его тоже не ругали. Странно…

- Леопольд, сегодня у хозяев черный день. Но говорить об этом не разрешается. Лучший способ справиться с проблемой - сделать вид, что ее не существует. Поэтому все будут пить и хлопать друг друга по спине. Слушай меня внимательно, Леопольд. Это начало конца. Скоро мы с тобой побредем по дорогам Ирландии с узелком на плече. Как только отель откроется, прибыли этой пивной не хватит, чтобы поставить на стол обед. Правда, тебе, Леопольд, обед на стол не ставят. Только на пол.