Йожеф Дарваш - Город на трясине

У Карбули их встретили без особого восторга. Гости у них бывали редко даже зимой, когда свободного времени хоть отбавляй, так что посторонние не слишком часто переступали их порог. Естественно, неожиданный визит соседей теперь, в необычное для гостей время года, заставил их насторожиться: не иначе как с какой-нибудь просьбой. Из приличия, разумеется, им предложили сесть, и жена Карбули поспешила угостить детишек хлебом с вареньем.

Найти тему для разговора было не так-то легко, но старая Бакошне быстро взяла нужный тон и, как опытный дипломат, начала с похвал. Хвалила все, что только можно было, не забыв даже печку, которую так красиво и аккуратно побелили. Постепенно она перевела разговор на старого хитреца Секе, у которого Карбули приобрели дом за пожизненное содержание, и вместе с хозяевами побранили его. После такого маневра подобрел даже глава семейства и достал из комода тетрадку в коленкоровом переплете, в которую вот уже несколько лет записывал все выплаты Секе.

— Закон будет на вашей стороне, не сомневайтесь! — не моргнув глазом, заявила Бакошне. — Суд решит в вашу пользу. Это ясно как день. Потому как это справедливо. Об этом нечего и говорить!

Но говорить она продолжала, и с большим воодушевлением: какой, мол, умный человек наш сосед, что завел такую бухгалтерию; другому это даже не пришло бы в голову. Затем она подробно перечислила, какие это принесет им выгоды в будущем, отметила, что они разумно живут и хорошо хозяйничают…

Карбули и его жена принимали разглагольствования Бакошне с благосклонной улыбкой удовлетворенного самолюбия и гордости за самих себя. Они не поддакивали и не возражали, храня достойное молчание.

— Да, уважаемый сосед, вам поистине не приходится жаловаться на судьбу. Впрочем, и судьбе на вас тоже. Если представился такой случай, грех было его упускать…

— Тут дело не в случае, уважаемая соседка. Главное — во всем прилежание. Я за всю жизнь просто так, без дела, ни разу улицу не перешел. И всегда считал, что человек не языком должен работать, а руками. Тогда он чего-нибудь добьется…

— Верно, сосед, верно. Вы поработали на своем веку достаточно, поломали хребет, ничего не скажешь…

— Было дело, не скрою. И теперь, слава богу, не жалуемся. Конечно, есть в селе и у меня завистники, но такие же, как я, хозяева меня уважают. Недаром наш дом его преподобие господин пастор почтил своим посещением. Не хочу хвастаться, но такова истина. А если человек прав, ему таиться от других незачем…

— Истинно так, сосед. Вот и нас он посетил на днях. Приходил взглянуть, как мы новый дом строим. Господин пастор ведь давно нас знает. Мы, по правде сказать, ему дальние родственники. Правда, мы не любим набиваться, мы люди скромные. А он сам на днях нас посетил…

Шандор смотрел на мать с удивлением и досадой. Ему не по душе были все ее хитроумные маневры, но он не вмешивался и лишь иногда, когда она обращалась к нему за подтверждением, цедил сквозь зубы: «Да, матушка».

— Обходительный человек наш пастор, очень деликатный, — заметила жена Карбули.

— Однако я слышал, — вставил хозяин, словно гордясь своей осведомленностью, — что Берецы против того, чтобы принять его в зятья…

— В самом деле? Интересно, чем же они недовольны?

— Хотят для своей дочери более благородного жениха. Зазнались так, что ног под собой не чуют. Уж слишком стали разборчивы…

— Верно, верно. Совсем потеряли голову от своего богатства. Не знают, чего и пожелать…

— А между тем, как рассказывал мой отец, сам старый Хорват Берец в молодости был так беден, что землицу свою чуть ли не носом пахал.

— И все же мне не верится, чтобы Берецы были против его преподобия. — Жена Карбули огорченно вздохнула. — Радоваться надо такому зятю, а не противиться. Пастор есть пастор!

— Не верится? Вот и зря! Мне сказал об этом Шандор Береш, а он им близкая родня. Не знал бы — не говорил.

Шандор и Юлиш, слушая все эти никому не нужные пересуды, сидели как на иголках. Им хотелось получить ответ на свою просьбу и поскорее убраться восвояси. Ноги у Шандора сильно опухли от тяжелой работы, да и отвык он от праздничных узких сапог. Ступни его ног горели, как в огне, и причиняли такую боль, что на глаза готовы были навернуться слезы. Выставленный будто напоказ в этом парадном облачении, Шандор чувствовал себя глубоко несчастным. «Экая глупость», — досадовал он в душе на старую Бакошне.

Впрочем, она и сама была недовольна таким поворотом удачно начатого разговора.

— Ну а как ваш Пали? — спросила она. — Тоже, наверно, в холостяках нагулялся? За него-то всякая хорошая девушка пойдет, будьте покойны. И не из бедняков…

Заговорив о сыне Карбули, Бакошне опять схитрила: она давно уже слышала, что парень всерьез ухаживает за единственной дочкой Тимара, крепкого хозяина с десятью хольдами земли. Отец, однако, ничего не ответил на эту тонкую лесть и лишь самоуверенно улыбнулся. Помолчав немного, с важным видом сказал:

— Ничего, придет и его время.

— Верно, верно, — набожно вздохнула старая Бакошне. — Всему свое время. Вот и наш пришел черед под собственную крышу перебираться. Теперь уж скоро.

— Да, я видел, как вы строили свой дом. Что ж, дело доброе. Только под своей крышей сон крепок. Так ведь?

— Так-так, — поддакнула старушка.

Теперь наступила наконец очередь Шандора. Ему, как главе семейства, подобало поставить точку над дипломатией матери. Он не стал ходить вокруг да около, а сразу взял быка за рога.

— Вот как раз за этим мы и пришли к вам — насчет крыши… С ней у нас получается маленькая загвоздка.

Заметив, что любезное до сих пор выражение лиц у хозяев сменилось иным, гораздо более кислым, Шандор поторопился перейти Рубикон:

— Не могли бы вы ссудить нам два центнера пшеницы?

Хозяин медлил с ответом, и Шандор несмело добавил:

— До нового урожая… Только и всего.

— Видишь ли, любезный, дело в том… — Карбули сосредоточенно почесал в затылке. — Дело в том, что мы, пожалуй, не сможем вам помочь. Нам и самим-то едва хватит до нового урожая. Поистратились сильно. Мы ведь прикупили полтора хольда земли. Пришлось даже поросят продать, а ведь до половины откормили, такая жалость…

— Да мне только до урожая. Летом я и сам подработаю, вы же знаете. А с крышей до лета ждать никак нельзя…

— Да я бы охотно дал тебе, сынок, но видишь, и сами-то не очень…

— Ну что ж, на нет и суда нет…

Они поговорили еще немного, исключительно ради приличия, ибо добрым соседям не подобает сразу же сматывать удочки, однако разговор не клеился. Вскоре они вежливо попрощались и ушли.

По дороге к дому они шли молча, гуськом, в том же порядке, как в гости.

— Ну, матушка, — начал подводить итога Шандор, — теперь вы убедились, ради чего я вырядился как на ярмарку? Хорошо еще, что вы мне гусиный помет на шляпу не привесили вместо украшения!