Филип Хеншер - Дружелюбные

Просто посмотри, или я сворачиваю все к херам, мы с Мартом говорили, в общем, все, брат

О дааааааааа

Они посмотрели снова, одновременно; комментарии от Раджи и Мартина поступали сплошным потоком. Что-то в восторженном тоне брата заставило Омита думать, что на самом деле это он не врубается, подумать только – не понимает; и его беспокоило, что где-то сидят пятнадцатилетние Мустафа, Эмбер, Дэвид, Джонель, Бобби, Анаконда – и смотрят не отрываясь; и находят то, что искали всю жизнь: совершенство, развлечение, юмор и…

Он не понимал. Что в этом смешного? Неужели Мустафа, Эмбер и Бобби животики надорвали? Или смеялся над этим только Раджа, сидя в одиночестве в номере афинского отеля? (Он приехал в Грецию купить у антиквара статуэтку времен кикладской цивилизации.) Да и то смеялся только потому, что не смог выразить свои эмоции иначе. Омит не знал. Скоро они досмотрели. Ролик был короткий.

В самом начале девочка лет восьми, чернокожая, с большими глазами и розовыми лентами в волосах, подбежала прямо к камере и, запыхавшись, сказала: «Семьдесят два». И только подумаешь, увеличили ей глаза или так и было, как эти глаза становятся глазами маленького мальчика, вертящегося в кресле-качалке. С презрительным криком: «Шестьдесят три !» он поднимает руку; изображение фокусируется на руке, расплывается – и вот перед нами старые черно-белые кадры: очень миловидная белокурая девушка говорит: «Пятьдесят пять», после чего на экране появляются большие буквы FIN, на чем все и заканчивается. От начала до буковок FIN проходит семь секунд.

Вот вам и будущее.

Видел – она сказала: «Пятьдесят пять», и ты подумал: да это Ширли Темпл, и она ошиблась…

Этот лучше, чем первый

Который 2 3 5 7 10

Со старухой Тэтчер, когда 10 и не так…

Не понимаю

Потому что в этом должно выйти 54, но НЕТ, и тогда у старой Тэтчер будет 11 и тоже НЕТ.

Какого хрена ты ставишь точку, ублюдок

Я сказал, если ты заплатишь этим мудакам из Чикаго хоть на один цент больше чем 25 лямов ты мне больше не брат

Остынь брат они вряд ли запросят больше 19

Ну ладно ну Ширли Темпл думаешь эти крутые ребятки знают кто это ваще такая так что увы грустный смайл

Ну окей пусть никто ничего не знает и играют в настолки халму, людо, ну, шахматы тоже ничо так

Не спорь с 276 миллионами просмотров за два дня брат

Не врубаюсь

скуууушно

мне нравится слово FIN, как какая-нибудь страна или что

ващета это КОНЕЦ по-французски, ты что, не в курсе

ну и кого ты вот щас тупым назвал

Тут раздался звук из реального мира. Омит огляделся – наконец-то в поле его зрения вплыл интерьер комнаты. Длинный стол из светлого дуба, огромный экран на противоположной стене, остатки корпоративного кофе и булочек, а также четыре вида питьевой воды: из-под крана, без газа, минералка и старомодная газировка. И вид Торонто из окна. Парни-то были из Чикаго, но встречаться пришлось в Торонто: в две тысячи двенадцатом Раджа с Омитом ездили в отпуск в Иран, главным образом чтобы купить ковер. Ну и это означало, что, пока в США за главного чувак из «Икс-фактора», в Америку им путь заказан. Так что чикагские прилетели в Канаду. День выдался чудесный: озеро так и сверкало на солнце. Пахло новой мебелью и белым ковром: роскошный конференц-зал с почасовой оплатой. Эти парни заработали деньжат только к прошлому октябрю – и все, кроме юристов, были младше него лет на десять, так что и поговорить-то не с кем.

На миг Омит пришел в замешательство, не понимая, откуда идет звук. Оказалось, из его сумки – нотного футляра, сделанного сорок лет назад, с горизонтальным бронзовым стержнем, в котором лежали лишь планшет да ретромодель самого первого айфона. Играла фирменная мелодия «Нокии». Тут до него дошло: кто-то звонит ему на мобильный и хочет с ним говорить. Странно.

– Мам? – сказал он в трубку.

– О, а вот и ты, – отозвалась она. – Где ты сегодня? Странный сигнал какой-то.

– В Торонто. Канада. У нас полдень. И прекрасная погода.

– Ах да, помню. Ты еще не виделся с кузиной Камелией? Она собирается замуж за парня по имени Генри. Кажется, он дерматолог, да?

– Мам, она живет в Ванкувере.

– Ты же приедешь к бедному доктору Спинстеру, правда?

– Да-да, конечно! – спохватился Омит. – Не беспокойся. Что-то случилось?

– Да, просто уточнить хотела. Мало ли…

Увидимся завтра , печатал он, слушая голос матери.

В смысле завтра

Ну на столетии того чувака, ну, в Шеффилде, мы обещали, йо

Ну естественно, я вообще-то в Англии и через полчаса буду

НЕТ

Передай Мартину, чтобы шел в жопу

Полегче, брат

– А Раджа где? – спросила мать. – С тобой? Я могу с ним поговорить?

– Нет, – ответил Омит. – Тоже в отъезде… мам, не волнуйся, он ближе, чем я. Прилетит к вечеру, а завтра утром первым делом двинет к вам. Мне не велено говорить, где он, потому что это подсказка. Он покупает кое-кому подарок.

– Вот поговорю с ним – и перестану волноваться, – парировала мать. После пары фраз она попрощалась, заявив, что ждет его завтра. Так он и не понял, чего она хотела.

Омит отключился, перед этим предупредив Раджу:

возьми трубуууууу

Через пару часов он покончит с этими вот. Они только притворялись крепкими орешками и искушенными плутократами. Мальчишка со своей водой: «Половину минералки, половину питьевой „Эвиан“, спасибо, Мэдисон». Это его ужасно позабавило. Он даже не станет посвящать Мартина и Раджу в подробности: они начали с семнадцати и вполне довольствовались двадцатью; максимум, что он мог им предложить, – двадцать пять, если нет, разговор окончен. Радже он сказал, что уверен, они остановятся на девятнадцати, сам же полагал, что запросят двадцать два, и это его вполне устроит. Солнышко светит! Расслабься. Самолет уже стоит на ВПП, моторы ревут. Посмотреть, что ли, снова: 72, 63, 55… Плохо не врубаться: сразу чувствуешь себя стариком. Скоро его время пройдет, как и дни, посвященные «Пак-Мэн», компьютерным игрушкам, настолкам, шахматам, шашкам и тому подобной ерунде…

Договорив со вторым сыном, Назия выключила телефон. Следовало бы сказать, зачем она звонила. Но смысл? Она так и не привыкла к мобильникам: своим пользовалась лишь сама будучи в дороге, а дома звонила по старому радиотелефону. Зазвучала музыка: заставка теленовостей. Вот почему она позвонила сыновьям и, еще раньше, Аише. Дочь ехала по шоссе; она будет здесь через пару часов. Посреди комнаты стоял Шариф. Со скорбным и страдающим выражением лица он не отрывал взгляда от экрана. В самом начале показали тот же фрагмент, что и в часовых новостях; тогда-то они посмотрели его в первый раз. С тех пор как Шариф вышел на пенсию, он обзавелся привычкой смотреть часовые новости; сегодня наконец ему показали нечто действительно стоящее его внимания.