Филип Хеншер - Дружелюбные

Работы было мало – для весны. У каждого сотрудника агентства по недвижимости имелась своя теория относительно того, что заставляет людей менять место жительства. Стюарт работал здесь два года, пришел сразу после колледжа. Он утверждал: это наследие тех времен, когда мы обитали в пещерах. Зимой все хоронились в надежных убежищах, заворачивались покрепче в медвежьи шкуры и с октября по февраль спали по восемнадцать часов в день, а потом наступал март – и вуаля!

– В каком смысле «вуаля»? – спросила Кэрол.

– Люди вылезали из пещер, – пояснил Стюарт, – оглядывались вокруг и говорили: «Весна пришла, пора на новую квартиру». Это все генетика.

– Ну да, генетика, – сказала Кэрол.

Она трудилась здесь двадцать лет. Простой рабочей лошадкой, как сама любила говорить. Это был семейный бизнес, «Шеффилдское агентство Лидгейта». Фирмой до сих пор управлял из кабинета в глубине офиса Грэм Лидгейт. За двадцать лет многое в отрасли поменялось. Стюарт немного баловался пародиями, и Кэрол доводилось слышать, как он изображает мистера Лидгейта и одну из его любимых присказок: «Мы плаваем в неизведанных водах». На слове «мы» мистер Лидгейт в исполнении Стюарта делал особое ударение, словно желая подчеркнуть: весь смысл в том, что перемены настигли именно их, именно семейный бизнес Лидгейтов. Кэрол была даже рада, когда Стюарт пародировал Лидгейта: хоть какое-то разнообразие. Так-то он без конца изображал, как министр финансов Денис Хили говорит: «Ах ты, дурачина!», а если на работе случалась какая-то неприятность, неизменно бормотал: «Ой-ой, Бетти, котик тут кой-чего натворил», а этот дебильный сериал про Бетти и ее мужа Кэрол просто ненавидела.

Фирма Лидгейта была не из тех, что располагаются в центре города и имеют филиалы по всей стране. Она десятилетиями располагалась в пригороде, Рэнморе. Офис размещался на одной стороне улицы с церковью, между булочной миссис Роуз и заведением, которое горожане именовали «лучший французский ресторан во всем Шеффилде, а может, и во всем Йоркшире» (здесь, конечно, допускалось некоторое преувеличение, порожденное местечковой гордостью). На другой стороне, вдоль дорог, ведущих вниз к Портер-Брук и парку, стояли два дома из числа тех, что никто не предложил бы «Лидгейту» выставить на продажу: два квадратных особняка, каждый окружен цветочными клумбами и великолепной – идеальной – лужайкой в три акра, закрепленные университетом и церковью за ректором и епископом соответственно. (Если верить миссис Роуз из дома по соседству, ректор и епископ друг с другом не ладили, а ректорская жена покупала хлеб и выпечку в супермаркете «Гейтуэй».) Конечно, в округе имелись и другие пригодные для продажи особняки из темного камня, но, заселившись в такой особняк, люди, как правило, оставались в нем на всю жизнь. «Особняк – неподходящее слово, – думала Кэрол, – правильнее называть такой дом „резиденцией“».

Двадцать лет назад все было по-другому. Люди больше держались за деньги. Когда Кэрол только начинала, ее профессия считалась скучной, второсортной. Что вы хотите, пятьдесят шестой год. В те времена она каждый день ходила в шляпке. На выпускника вроде Стюарта, работающего в агентстве по недвижимости, смотрели бы тогда по меньшей мере косо.

Сколько она повидала таких Стюартов! Их приносило в офис вольным ветерком, они обживались здесь, фонтанировали грандиозными идеями, которые Кэрол слышала уже сто раз, а года три или лет пять спустя вольный ветерок снова подхватывал их, переполненных все теми же идеями, и уносил в другую фирму. Но одно Кэрол знала точно: с приходом теплых весенних дней клиенты неизменно оживляются. Бывало так, что люди принимались за сезонную уборку – а заодно решали чуточку обновить жилье – и вдруг понимали, что этого мало. Случались годы, когда, казалось, добрая половина Шеффилда с января по февраль только и думала, как бы собрать вещи и перебраться в новый дом, – и с первых чисел марта, а то и раньше, люди начинали осаждать агентство.

В этом году владельцы фирмы решили воспользоваться декабрьским затишьем и сделать в офисе ремонт. Навести немного блеску – положить новую ковровую дорожку, поставить новые столы и лампы, кое-что подкрасить. Офис обновляли каждые пять лет. Грэм Лидгейт жаловался, что с предыдущего ремонта все подорожало. «Я сомневаюсь в целесообразности этого мероприятия», – заявил он мистеру Норрису, художнику-декоратору. Но люди хотели покупать дома в агентстве, похожем на картинку из журнала, хотели видеть мягкие ковры, блестящее стекло, яркие гладкие стены и удобную современную мебель, а не пыль и беспорядок. Ремонт был необходим, и ремонт сделали.

– Я просто не понимаю, что происходит, – сказала Кэрол. – Всегда-всегда аврал начинался в последнюю неделю февраля. Такое ощущение, будто я позвала друзей на день рождения, а никто не пришел.

– Люди не знают, что будет в этом году с ценами, – ответил Стюарт. – Вот и выжидают. Но вообще-то сегодня к вечеру одна семья приедет смотреть дом.

– На какую сумму они ориентируются?

– Четырнадцать – восемнадцать. Мистер и миссис… – Стюарт покопался в бумагах на своем столе. – …Мистер и миссис Шарифулла. Только приехали в Англию. Довольно молодые.

– Мистер и миссис как-как?

– Шарифулла. У меня для них есть пара домов в Лоджмуре, и, думаю, тот коттедж на Акр-авеню тоже можно показать.

– Акр-авеню будешь показывать, только если в Лоджмуре им вообще ничего не понравится. Они откуда?

– Откуда-то с Востока. Из Индии, кажется. Нет, из Пакистана. Хотя нет, не знаю.

– Тогда в Лоджмур они не захотят. Там все продувается северным ветром. Дом на Акр-авеню им продавать нельзя – забудь. Акр-авеню – это совсем близко от нас. А чем занимается мистер…

– Мистер Шарифулла. Точнее, он доктор Шарифулла. Не в том смысле, что врач. Он будет преподавать в университете. Я их с женой не видел – они приехали вчера, когда ты брала отгул, а я показывал дом в Стамперлоув и только время зря потерял. Ими занимался мистер Лидгейт. Сказал, очень славные люди.

– Ну, наверное, могло быть и хуже, – сказала Кэрол. – Моя двоюродная сестра Сьюзен живет напротив восточной семьи – в Круксе, но она говорит, что в Брумхилле. Они, по ее словам, тоже славные люди. Муж – фармацевт, держит аптеку в Мэйноре. Ну, должен же кто-то и в аптеке сидеть. Соседей, конечно, не выбираешь, но люди наводят справки, и нельзя их за это винить.

– Какие справки? – спросил Стюарт. На губах у него заиграло что-то близкое к усмешке.

– Перестань, ты прекрасно знаешь, какие справки. Пойду-ка я принтеры настрою. Не притворяйся, что не понимаешь, о чем я. В Лоджмуре, я думаю, жаловаться не на что. Они, наверное, захотят и про школы узнать, если дети есть. Среди них, полагаю, попадаются очень милые люди, но сама я таких соседей не захотела бы. Это может прозвучать… В общем, все дело в запахе. Не от них – от их готовки. Иногда такое, конечно, приятно, но сидеть у себя в саду и нюхать это с утра до вечера – нет, спасибо. Извини, но говорю как есть.