Николае Есиненку - Деревянная пушка

Спит-поспит старый Григоре, а бригадир уже барабанит палкой в ворота.

— Де-ду-шка! Проснись!

— Ааа, аа, аааа! — Старик мечется в постели, и, должно полагать, снится ему что-нибудь ужасное, например, тот же вчерашний день, и он бормочет, умоляет, заклинает: — Нет! Не могу больше! Не могууу!..

— Григоре! — доносится до него вкрадчивый голос бригадира. — Батя, слышишь меня? Вставай!

— Счас, счас! — Дед ошалело вскакивает и не знает, за что раньше схватиться, одеться ли или выйти как есть, в подштанниках. Пометавшись по горнице, он сгребает в охапку штаны и сорочку и выскакивает на порог. — Га!

— Ты чем там занимался? — подозрительно спрашивает бригадир. — Ширинку бы прикрыл, что ли.

— Ничем я не занимался, — оправдывается старик. — Вот хотел одеться — и в поле!

— В поле, говоришь?

— В поле, товарищ бригадир!

— Ты бы еще к вечеру проснулся.

— Дак…

— Сам ты дак! За сколько дней мы обязывались провести уборку?

— За декаду.

— За декаду, точно?

— Дак…

— Дак вот знай: директива пришла — за три дня справиться. Что скажешь?

— Ойюууу!.. — Издав этот нечленораздельный звук, дед бросается натягивать штаны, унизительно подпрыгивая на одной ножке.

— Постой, не суетись! Признайся лучше: ты хоть изредка думаешь о судьбе бригады? О чести ее и доблести?

— Товарищ бригадир! — Григоре бросает штаны и падает на колени. — Смилосердствуйтесь! Не могу больше! Поглядите на мои руки — видите, сплошь пузыри! Мамалыгу до рта не донесу!.. Когда вчера домой приплелся, старуха меня от ворот на спине тащила.

— Нет, старик! — бригадир грустно чешет концом палки в затылке. — Ни хрена ты о судьбе бригады не тревожишься. Все о себе да о себе…

— Зачем же вы так, товарищ бригадир? Я ли не стараюсь, я ли не работаю? Одно только: не допекайте вы меня, не зудите, а уж я… христом-богом!

— Стыдно, старик, такие слова в век космоса… Не спорю, ты работаешь. Но где производительность, где интенсивность? Если и дальше будешь так ковыряться, мы как раз к Новому году поспеем. Курам на смех твоя работа.

— Так ведь делянка-то трудная — крутая да бугристая! Вы бы мне подбросили пару человек, а? Мы бы живо справились… Там не так много, как несподручно: я две косы сломал!

— Нет у меня людей, ясно? Все заняты! Ни людей, ни машин, ни жаток, ни жнеек, а комбайны, сам знаешь, туда не пройдут. Кочкарник — только вручную!

— Ах ты, господи! Да будь она проклята, эта балка!..

— Уж насчет балки не знаю, скажу только так: вся бригада на полях успешно борется за что положено, а ты на своем малом массиве тянешь ее назад, пятнаешь лицо коллектива!

— Да что ж я могу, товарищ бригадир? Работаю сверх возможности! Неужели, кроме меня, в целом селе никто не может управляться с косой?

— За село не отвечаю, а в бригаде таких людей больше нет. Из других же бригад мне людей не дадут.

— Что ж тогда делать?

— А вот это скажу. На то я и бригадир, а ты рядовой колхозник. У меня, может, всю ночь душа за тебя болела. Но я допер! Ты, дед, массу времени теряешь зря, вот какая фиговина! Вместо того чтобы в минимум времени давать максимум продукции, ты в максимум времени даешь… что?

— Что?

— Минимум продукции — вот что! Ишь разморгался! Скажешь, я неправду говорю? Скажешь, бригадир врет?

— Упаси боже! Только я не шибко грамотный, не все понимаю. Но вы мне только скажите, что делать, а я уж постараюсь!

— Скажу, старик, скажу, только не торопи, не лезь поперед батьки в пекло. Главное — это чтобы ты не терял ни одной минуточки, ни вот столечко… — и бригадир показывает старику свой корявый ноготь. — Все твои мысли должны быть устремлены исключительно на уборку порученного тебе участка. Вот скажи, к примеру: что ты сейчас собираешься делать?

— В эту минуту?

— В эту самую!

— Ну… — старик опасливо поглядывает то на бригадира, то на штаны, которые он так и не успел надеть. — Если позволите, оденусь…

— Я-то позволю, но как ты оденешься, вот в чем вопрос! Начинай, а я прохронометрирую! Сейчас сам убедишься, сколько у тебя времени уходит впустую, — бригадир смотрит на часы. — Ну, поехали! Люди уже давно в поле! Слышишь, комбайны запели свою утреннюю песню: у-у-у!.. Начали!

Старик ничегошеньки не понимает.

— Давай, давай облачайся, а я засеку, сколько ты тратишь на одно одевание!

— Прямо сейчас?

— Ну да!

— Здесь, перед вами?

— А кого стесняться?.. Начинай, я считаю до трех. Раз…

— Вот горе-то…

Глаза старика косятся на бригадировы часы, а ноги никак не пролезут в брюки, и это понятно: он сунул в одну штанину сразу две ноги. Шатается старик, падает.

— Давай-давай! — подгоняет бригадир.

— Счас-счас… вот горе-то!.. — Старик барахтается, пытается встать, но ничего не получается. Тогда он ложится на спину и стаскивает-таки брючину с ног, но выворачивает ее при этом наизнанку. Теперь приходится трясущимися руками возвращать ее в прежнее положение, а часы, чертовы часы на руке бригадира, стучат все быстрее: тик-так, тик-так, тик-так… — Счас! Я мигом! — волнуется старик и встает наконец на ноги, но от волнения запутывается еще больше: вместо брюк начинает совать ногу в рукав рубахи… Что-то не так, он предпринимает еще несколько тщетных попыток, потом вдруг сознает свое неразумие, все начинается заново… И вот он, вопреки стихиям, одет. — Готово, товарищ бригадир!

— Хм, готово… — Бригадир отрывает взгляд от циферблата часов. — А знаешь, сколько все это продолжалось? Четыре минуты тридцать пять секунд! Четыре минуты тридцать пять секунд на одно только одевание ежедневно! А в месяц это выходит… постой… короче говоря, жуть сколько! А в год? Еще в двенадцать раз больше! А если високосный?! Между прочим, в страду каждая секунда дорога! За четыре минуты тридцать пять секунд ты бы уже из села вышел, уже половину рядка бы снял, вот как! За четыре минуты тридцать пять секунд люди в наше время до Луны долетают!.. А ты?

Старый Григоре совсем растерялся. Он бы и рад, чтобы все было по-хорошему, да не знает, как потрафить бригадиру.

— Так что же мне теперь делать?

— И это скажу, только не торопи. На то я и бригадир, а ты — рядовой колхозник… — Бригадир задумывается, потом испытующе смотрит на старика. — Скажи, ты хочешь, чтобы наша бригада была первой в колхозе?

— Ясно, хочу!

— А чтобы колхоз был первым в районе?

— Хочу, товарищ бригадир!

— А чтобы район был первым в республике?