Николае Есиненку - Деревянная пушка

— Само собой!

— То-то же! Если и правда хочешь, тогда слушай: заовражную делянку обязательно надо убрать в два дня. Берешься?

— Но как же, сынок? Ты дашь мне еще кого-нибудь в помощь?

— Нет. Я уже сказал: ты должен обойтись собственными силами. И собственными силами вывести район на первое место! Ведь кроме тебя, у нас никто косить не умеет.

— Это да…

— Ты — старик в своем роде уникальный.

— И что?

— А то, что учись делать все организованно, на ходу. На ходу одеваться, на ходу умываться. Или, еще лучше, бегом!

— Господи, господи! — вздыхает Григоре. — Бегом?

— Бегом!.. Или, может быть, честь бригады дорога тебе только на словах?

— Дак…

— Начинай! На месте!

Старик стыдливо и нерешительно топает оземь то одной, то другой ногой — бежит.

— Веселей! — командует бригадир. — Дыши ровнее! Вот так! Где коса?

— Какая коса?

— Которой косят!

— Там! — старик пыхтя указывает куда-то в небо. На ветке дерева, раскинувшего над домом свою пышную крону, висит его старая испытанная коса. — Взять, что ли?

— К дереву — бегом марш! — командует бригадир. — Раз-два, раз-два!.. Заточена?

— Заточена? Да! Со вчера еще! — старик хватает косу, продолжая бежать на месте.

— О чем же ты думаешь? — подгоняет его бригадир. — Вперед!

— Куда? — дед уже закинул косу на спину.

— В поле! На делянку!

— Но я еще не поел!

— Что? — бригадир не расслышал.

— Не жрамши он, вот что! — впервые подает голос старикова жена, возящаяся у летней плиты.

— Не позавтракал, — повторяет старик. — Надо бы хоть червячка заморить…

— А-а! — бригадир укоризненно качает головой. — Да, дед, я вижу, ты больше демагогию разводишь, а на самом деле честь района тебе до лампочки. Я горю, бригада горит, а тебе бы только брюхо набить… Знаешь что? Поешь на ходу!

— Как — на ходу? — крестится старуха. — Что-то на моей памяти такого не бывало!

— Да? А спутники на твоей памяти бывали? А луноходы? А Большой театр в Париже? А аэробика? Нет, бабка, ретроградству — бой! Что там у тебя в горшке?

— Борщ…

— Борщ?

— Борщ!

— Так. Наливай миску, да поживее!.. Есть! — бригадир выхватывает миску у старухи и сует ее в свободную руку старика. — Не обожгись, держи! Не останавливайся! А ложка где? Бабка, где ложка?

— Забыла, — бормочет она, смущенная столь энергичным натиском.

— Забыла?! Бегом к плите! Да пошевеливайся! Ты тоже должна внести свой вклад!..

— Внесу, как же не внести! — она переваливаясь бежит к плите и возвращается с ложкой.

Старик топает на месте.

Бабка отдает ложку бригадиру, тот бросает ее в миску с борщом.

— Вперед! — командует он. — Дуй до горы, старик! Все в порядке! К победе!

— Хлебушка бы! — кричит впопыхах дед Григоре и мелкими шажками бежит к воротам. Одной рукой он придерживает косу на плече, другой — миску с борщом, в которой прыгает ложка. — Хлебушка не забудьте, люди добрые!

— Чего-чего? — опять не понимает бригадир.

— Хлеба!

— Ах, хлеба! Хлеб сперва скосить надо, смолотить, на муку перемолоть и в печи испечь! Ха-ха! Шучу! Бабка, неси хлеб!

Бабка вихрем несется к плите, отрезает здоровенную краюху, доставляет ее к воротам, но у старика заняты руки. В одной — коса, в другой — миска и ложка. Он бежит-бежит, а сам жалостно поглядывает на хлеб, который протягивает ему старуха, семенящая рядом.

— Эх, голова садовая! Бабке косу отдай, пока поешь! — кричит бригадир. — Ну, люди! Ничего сами не сообразят!.. И не останавливайтесь: солнце всходит!

— И верно, не догадались!.. — старик передает косу старухе.

— А с хлебом что же делать? — беспомощно спрашивает она.

Действительно, теперь у старика в одной руке миска, в другой — ложка. Хлеб держать опять нечем.

— Снова не слава богу! — бригадир возмущен бестолковостью стариков. — Ты, бабка, одной рукой держи косу, а другой — давай ему хлеб откусывать на ходу! И не отставай! Помни про честь бригады!

Бежит старый Григоре, кое-как хлебает борщ, кое-как откусывает хлеб… Они уже добрались до колодца, оставив позади добрый десяток домов.

— Перец! — вспоминает вдруг старик. Но не останавливается. Бежит дальше.

— Что ты сказал? — юбка мешает старухе, она едва поспевает за мужем.

— Перцу, говорю, дай! И соли!

Бабка, всплеснув руками, останавливается, смотрит назад, на бригадира, словно взывая к нему о помощи.

— Ничего, — утешает он старуху, — со временем привыкнешь! Сошьешь себе фартук с карманчиками: в одном — соль, в другом — перец, и так далее! А теперь пусть он себе бежит дальше, а ты смотайся за перцем и солью. Только, чур, догоняй!

Старуха поворачивает обратно, а дед бежит вперед, вперед. Дороги расходятся перед ним, как рельсы на стрелках. Он доедает последнюю ложку и машинально поворачивает голову за хлебом, но бабки рядом нет, и миска пуста… кончился борщ! С досады дед лихо швыряет миску через ограду в чей-то двор. Ложка летит в другую сторону Так! Нечего церемониться! Речь идет о чести бригады!

— Давай, бабка, давай! — подбадривает старик старуху, которая изо всех сил пытается его догнать. — Давай косу!

Он уже завидел конец дистанции и протягивает руку за орудием производства, но смешавшаяся бабка нечаянно по дает ему перечницу.

— Косу, я сказал!

Она отдает косу.

Как оглашенный летит старик по полям…

Добежал. Косит.

А по дороге снова идет к нему бригадир. Не спеша идет, ни шатко ни валко. Подходит смотрит, качает головой и вдруг кричит:

— Стой, дед! Так не пойдет! Ты что делаешь?

— То есть в каком смысле?.. Кошу.

— Разве так косят?

— А как же?

— Разве это рядок, разве это полоса? Здесь выступ, там впадина… За комбайном стерня тянется ровная, чистая а за тобой… смотреть противно! Видать не все твои помыслы и устремления направлены на уборку! Видать, о чем то еще думаешь, пока косишь!

— По правде говоря, пить хочется…

— А знаешь ли ты, что алкоголь — яд? Что капля никотина убивает лошадь?!

— Да я не в том смысле… я бы водички!

— Старик! Водички здесь нет, и мы не можем ждать милостей от природы. Попьешь вечером! Люди-то работают, а не пьют! Вон шумины кишат… тьфу! Я хотел сказать: машины шумят! Красота!

— Так ведь и я тоже с утра без перерыва кошу.

— Косишь… Но как? Зря только силы расходуешь! По максимуму! А толку минимум!

Старик обижается:

— Максимум там или минимум — это я не понимаю, товарищ бригадир. Кошу, как меня покойный отец учил, а его — дед, а деда — прадед!

— Вот именно! Дедовская технология! Допотопные методы! Неэффективное вложение физических ресурсов! И это именно сейчас, когда мы горим!

Бригадир заходит спереди и становится прямо перед дедом:

— Давай коси дальше, а я посмотрю и все объясню, что от тебя требуется на текущий момент. Если ты, конечно, и впрямь дорожишь честью бригады… Ну, поехали!