Андрей Шляхов - Ошибка доктора Данилова

— Я хорошо знаю Ларису Вениаминовну, — Инна Ильинична неприязненно поморщилась. — Она типичная хорошистка-мандражистка, которая живет по принципу «чем проще — тем лучше». Ни в какие дебри она лезть не станет. Да и я, признаюсь честно, не стану, потому что мне скажут: «мы думали о воздушной эмболии, но точно в этом не были уверены». Как, по-вашему, могут мне так ответить?

— Запросто могут, — признал Данилов.

— Другое дело, если бы Хоржика могла спасти срочная операция на головном мозге…

— Состояние Хоржика было крайне нестабильным, — пояснил Данилов. — Ни один нейрохирург не взялся бы его оперировать. К эмболии добавился так называемый системный воспалительный ответ, который вызвал нарушение функций внутренних органов…

— Читала я про этот воспалительный ответ, — усмехнулась Инна Ильинична. — Все никак понять не могла, почему хирурги не виноваты в послеоперационном воспалении. Был соблазн использовать это обстоятельство против них, да не вышло. [39] Проведение искусственного кровообращения включает в себя множество факторов, которые не являются физиологичными и могут провоцировать различные патологические процессы, приводящие к развитию системного воспаления, затрагивающего весь организм в целом. К таким факторам относятся длительная ишемия (недостаточность кровоснабжения) жизненно важных органов, контакт клеток крови с чужеродными для организма поверхностями фильтров, трубок и резервуаров, механическое повреждение тканей, обусловленное оперативным вмешательством, применение большого количества анестезиологических препаратов, которые оказывают на организм токсическое действие и пр. Хирурги, производящие операцию, непосредственно не виноваты в развитии системного воспалительного ответа, поскольку его развитие не связано с нарушением правил асептики и антисептики. Очень трудно, знаете ли, играть без козырей. Особенно если клиент попадается несговорчивый.

— Вы имеете в виду то, что Сапрошин не признает свою вину? — уточнил Данилов.

— Нет, я имею в виду отсутствие помощи с его стороны, — собеседница негромко вздохнула. — На него гонят волну, а он не хочет гнать ответную. Он не подсказывает мне, где слабые места у его оппонентов, он не дает никаких наводок, не прислушивается к моим советам… Не уверена, что смогу уговорить его покаяться в последнем слове, если моя заготовочка все-таки не сработает. Взрослые люди должны уметь просчитывать варианты. Отрицать свою вину до последнего можно только в том случае, когда есть реальные шансы на отмену приговора. А если их нет, то лучше не злить судью попусту. В общем, Сапрошин — очень сложный клиент.

— А разве бывают простые клиенты?

Данилов задал вопрос искренне, из любопытства, а не для того, чтобы поддеть собеседницу. И собеседница, кажется, поняла это, потому что ответила спокойно и дружелюбно.

— Есть такое правило, Владимир — чем дальше клиент от криминала, тем сложнее с ним работать. Те, кто в криминальной теме, прекрасно понимают свои перспективы, знают расклады и не верят в неминуемое торжество справедливости. Фразу «суд должен во всем разобраться» от них никогда не услышишь… Блинский блин! Что-то меня опять пробило на лирику. Вы приятный собеседник, располагаете к болтовне. Но мне, к сожалению, пора. Трубы зовут!

Инна Ильинична подхватила левой рукой свой портфель, встала и чисто мужским решительным жестом протянула Данилову руку.

— До свидания! Кстати, вы на заседание придете? Оно назначено на восьмое сентября.

— Навряд ли, — ответил Данилов. — Мне, как эксперту, без приглашения появляться неуместно. Да и зачем? Вы мне уже объяснили, что мои спасательные идеи нежизнеспособны, а судья сказала, что выступить я не смогу. Но я бы хотел позвонить вам восьмого числа, чтобы узнать, чем закончилось дело. Из первых, так сказать, уст. Если можно.

— Звоните вот по этому номеру, — Инна Ильинична, держа портфель на весу, открыла его и протянула Данилову визитную карточку. — Он для постоянных клиентов и разных хороших людей.

Данилову было приятно, что его записали в хорошие люди и грустно от того, что он не смог придумать ничего полезного для Сапрошина.

В детективах все гораздо проще. В последний момент обнаружится ценный свидетель или важная улика, позволяющая разоблачить истинного виновника.

«Очаруй медсестру Шполяк, — ехидно посоветовал внутренний голос. — Так, чтобы она потеряла голову от любви и была готова ради тебя на все, в том числе и на то, чтобы рассказать правду на суде. Или же подкупи ее, сделай ей предложение, от которого она не сможет отказаться…».

«Советуй другим, которые помоложе», привычно огрызнулся Данилов, представив себя в роли рокового соблазнителя. Роль делателя «безотказных» предложений ему тоже не подходила. Что он мог предложить медсестре, входившей в круг приближенных корифея отечественной кардиохирургии?

Но в чем-то вредный голос был прав. Операционная медсестра Шполяк являлась слабым звеном в защите профессора Раевского.

Директор департамент здравоохранения Соловей любил работать над ошибками и принимать превентивные меры. Такой стиль деятельности помогал ему оставаться при должности уже восьмой год — столь долго в постсоветское время никто столичным здравоохранением не руководил. Два последние года были для Соловья особенно непростыми, поскольку действующий министр здравоохранения и столичный градоначальник принадлежали к разным властным кланам, а директору департамента нужно поддерживать хорошие отношения с ними обоими. Плюс коронавирус, перевернувший здравоохранение вверх ногами (или, наконец-то поставивший его с головы на ноги?). Лавируя и изворачиваясь, Соловей чувствовал себя Одиссеем, находящимся между Сциллой и Харибдой.

Правило у него было простое — чаши весов должны поддерживаться в равновесии. Если вынужден сделать уступку одному клану, то следом нужно сделать равновесную уступку другому. Грубо говоря, если отдал один стационар министерскому протеже, то отдай примерно такой же ставленнику градоначальника.

Когда-то давно, на одной из лекций по психиатрии Соловью и его однокурсникам продемонстрировали шизофреника, который в течение дня подсчитывал повороты своего тела влево и вправо, а вечером, перед сном, подводил итог и «сравнивал счет». К примеру, если поворотов влево было на десять больше, чем поворотов вправо, то нужно было десять раз повернуться вправо. Зачем? Затем, чтобы не запутались незримые нити, связывающие человека с Небом. Все болезни происходят от запутанности этих нитей, а тот, у кого они не запутаны, живет без проблем.