Анастасия Писарева - О чем молчит Биг-Бен

Они с Рикой обе — старшие ассистенты, так что их неизменно сравнивают друг с другом. Неудивительно, что они в контрах.

Рика совсем другая. Плавная, тягучая. Как кошка. Она сидит в углу, смотрит на всех из-под пушистых ресниц и неопределенно улыбается. Всегда неопределенно улыбается, что бы ни происходило. В ее улыбке — бездны, в глазах — марианские впадины. Там, в темноте, плавают чудища и странные белесые уродцы, но их не увидать, потому что никому не дано проникнуть в эти глубины. Они надежно защищены. Если Дина вся в лоб и нараспашку, то Рика — это «ни словечка в простоте». Ее стихия — ускользать, пропадать из виду, растворяться, рассыпаться на множество осколков прямо на твоих глазах, а потом незаметно вновь собираться воедино, но уже вдали от чьих-то глаз. Чтобы рассмотреть ее внимательно, нужно замереть на расстоянии, не двигаться и наблюдать. Она индианка по происхождению, выросла в Лондоне, но не утратила невидимой связи с предками, сколько ни пыталась.

Дина хоть и сумасшедшая, но фишку сечет. С ней легко: она все схватывает на лету, стоит лишь кинуть ей мысль. Проблемы начинаются, когда ее так цепляет тема, что она не может переключиться. Если ей в голову придет, что надо обязательно докопаться до корня какой-нибудь очередной случившейся на проекте загвоздки, то она будет сидеть до победного, даже когда уже ясно, что пора отпустить и не тратить сейчас время. Упрямая. Будет делать вопреки всему, дико, одержимо. Никого не послушает.

Дина по делу толковая, а Рика — нет, зато политическая: знает, с кем поговорить, кому улыбнуться, с кем контакт наладить. Дина в этом смысле простая, как пять копеек. Надо отдать Рике должное — она тоже упорная. Чем больше я сама разбираюсь в проекте, тем лучше вижу, что она плавает: слова правильные, а смысла нет. Но она будет втихаря сидеть и разбираться, копаться, пытаться вобрать в себя что-то, понять, как бы трудно ей ни было. Но ей нелегко: шаг влево, шаг вправо — пустота. Картинка не собирается. Я не знаю, как ей помочь, да и с каждым разом хочется все меньше.

Стоит Дине и Рике где-то соприкоснуться по рабочим вопросам, как начинается: кто за что отвечал в этом месяце, кто что делал, из-за чего случилась проблема (а проблемы случаются постоянно). Напряжение нарастает. Ко мне приходит Дина и возмущается по поводу Рики, потом Рика жалуется на Дину.

— Там же вот это надо было сделать, а она не сделала! — негодует Дина. — Я ее просила, просила, а она тянет. Коды в отчете надо было поменять — она не сделала.

— Понимаешь, мне так непросто… Дина она такая иногда… агрессивная, — тяжело вздыхает Рика. — Все время требует, но слушать не хочет. Я пробую ей все объяснить, но она тут же перебивает, даже договорить не дает. Не знаю, как быть…

При этом они заперты в одном стеклянном аквариуме друг с другом. Выхода нет, и у каждой — стресс.

— Слушай, не перебивай ее, — говорю я Дине, — она многое не понимает и скрывает, но тут мы ничего поделать не сможем. Если человек не просит о помощи — ты не можешь эту помощь ему насильно всучить. Держи себя в руках!

— Не переживай, — как могу, утешаю я Рику, — Дина не агрессивная, у нее такая манера, она не хочет тебя задеть или обидеть. Просто она очень темпераментная.

Дина бесится, потому что на нее падает все, где накосячила Рика.

— Достали! Поручили бы нам — мы бы сразу правильно сделали, — говорит она.

— Сделали бы, но мы же не можем делать все за всех! Она вполне в состоянии разобраться сама, — говорю и сама себе не верю.

Я лукавлю. Не хватает мне на нее сил, вот и не могу ей сказать как есть. Не могу же я сказать в лицо: ты же ничего не понимаешь, что ты творишь?! Она находит, как ускользнуть, вывернуться, навести мороку. Кто знает, что еще она сделает: может, расплачется, а может, улыбнется шире, пока все чудища из ее бездны навострят уши и вдруг повернутся в мою сторону, оттуда, из самой глубины.

С Диной приходится постоянно вести беседы и переключать ее внимание, чтобы она не слишком топила себя. Я вижу, что она наступает на те же грабли, что и я. Мне хочется как-то предупредить ее, предостеречь от ошибок.

— Тебе нужно взять себя в руки, такой эмоциональностью ты сделаешь себе только хуже. Никто не будет воспринимать тебя серьезно. Будь хитрее! — советую я ей, но, даже произнося эти слова, чувствую себя глупо — то же самое неплохо бы посоветовать самой себе для начала.

— Я не могу не быть эмоциональной, когда я вижу откровенную чушь. Это я! Я такой человек. Это часть меня, понимаешь? — парирует она.

На встречах Дина с Рикой регулярно сталкиваются лбами. Дина со своим темпераментом заводится с пол-оборота. Краем глаза я наблюдаю, как англичане умудряются прийти в ужас, совершенно не меняясь в лице. Они смотрят на Дину, как на умалишенную. Как она может говорить прямым текстом о вещах, о которых надо говорить очень расплывчато, неконкретно, желательно подводя к тому, что «у нас все под контролем» и «хорошо поработали»? Эта прямолинейность вводит англичан в ступор.

Потом в дискуссию вступает Рика. Нежным, как ручеек, голосом она делает попытку что-то сказать, но Дина перебивает. Рика покорно умолкает, а потом снова делает попытку, и снова Дина перебивает. Ее английский скатывается до какого-то базового уровня. Кажется, в эти минуты ее понимаю только я. Никто и вникать-то не будет.

Наконец Рике удается вставить реплику. Она несет чушь с феноменальной уверенностью. И снова я знаю, что никто не будет вникать в детали — Марк, Стив, Тереза. Есть бешеная, совершенно невразумительная Дина и есть такая спокойная, понятная Рика, которая говорит на хорошем английском и корректно строит фразы. Гипнотизирует. Я вздыхаю. Дина уже заранее проиграла. Насколько сильно она проиграла, становится ясно только во время круглых столов — ежегодной аттестации сотрудников. Только тогда я понимаю масштаб абсурда и то, насколько я все-таки недооценила коммуникативные навыки Рики.

Дина смелее меня. Сама я не разберусь — то ли меня все бесит, то ли я пытаюсь как-то адаптироваться. Но и туда и сюда нельзя, нужно что-то выбрать.

Том откровенно сачкует.

В среду на нас падает очередной мини-проект. Нужно протестировать, как процесс будет работать, когда подключатся новые страны. Для них предстоит сделать тестовые отчеты. Нас снимают с основных дел, и мы должны помогать Ксавье. И конечно же, у Тома тут же образуется срочный отчет. Ему легко убедить остальных, что работа его сложная, не требует отлагательств и займет дня два, не меньше: никто и примерно не представляет, что именно он делает и сколько на это нужно времени. Терезе недосуг разбираться, и она самоустраняется. Ксавье занят своим проектом, и ему все равно, кто будет помогать — главное, чтобы сделали. Что думает Кейтлин, я не знаю. Марка, как всегда, нет. Том смотрит через стекла очков, лицо его ни на секунду не теряет выражения серьезности, а еще несколько месяцев назад у него почти случился нервный срыв, поэтому его лучше не беспокоить.