Анастасия Писарева - О чем молчит Биг-Бен

— Но зачем ей это было нужно?

— Она оказалась очень плохим человеком.

— А ты с ней говорил?

— Да, спрашивал, зачем она все это делает?

— А она?

— Вела себя странно, говорила, что любит меня и заберет иск. Я готов был простить ее, потому что любил, но потом получал новую повестку. Это сводило меня с ума!

— Но ты мог в суде объяснить, что это неправда. Нет никаких улик. Наверняка у тебя были свидетели…

— Меня никто не стал бы слушать! В Индии все права у женщин. Если женщина обвиняет мужчину, говорит, что он требовал приданого, бил ее, то суд будет на ее стороне.

— Я не знала… Может, не все так безнадежно. Надо было посоветоваться с юристом.

— У меня был адвокат, но, по-моему, они его подкупили. У них столько денег — они могли. Потому что он постоянно говорил мне, что все в порядке, но, кажется, действовал в их интересах.

— Может, надо было взять другого адвоката?

— Нет, это был очень хороший адвокат.

— А откуда ты его знал?

— Мне посоветовала жена.

Я пью через трубочку свой спрайт и решаю больше не задавать вопросов.

Дело затягивалось. Аруну приходили все новые повестки. Родители его переживали и болели. Наступило время ему уезжать в Англию. Он до последнего не сообщал жене, что едет учиться.

— Если бы они узнали, то могли бы подать в суд ходатайство, чтобы у меня забрали загранпаспорт и не выпускали из страны!

— Так почему ты с ней не развелся? — не выдерживаю я.

— Я любил ее, думал, что ситуация изменится к лучшему и она одумается. К тому же в Индии, если мужчина подает на развод, то он должен платить огромные алименты, поэтому было нужно, чтобы она сама подала на развод.

— А она не хотела? Зачем ей все это?

— Она хотела денег, предлагала мне выплатить ей двадцать пять тысяч долларов отступных, но для Индии это баснословные деньги! У моей семьи и не было таких средств.

— А занять, чтобы избавиться от нее?

— Нет, я не собирался ей платить такие отступные!

Арун уехал в Англию, а его отец продолжил регулярно проделывать пятнадцатичасовые путешествия на судебные слушания, которые раз за разом отменялись и переносились. У Аруна сердце кровью обливалось, но и в Англии ему не было покоя. Жена могла нанять детектива следить за ним и выявить, если он начнет зарабатывать деньги. Ему пришлось вести затворнический образ жизни, ни с кем не общаться. Он изменился, стал замкнутым. Друзья его не узнавали, проклинали псевдожену.

— Я даже не мог встречаться с девушками. Если бы она узнала, то использовала бы это против меня в суде. Теперь ты понимаешь, какая трагедия разыгралась в моей жизни, — заканчивает он.

Я задумчиво попиваю мой спрайт и только качаю головой. Не знаю, что ему сказать, потому что то, что сказать хочется, совершенно точно озвучивать нельзя: «Арун, ну ты дурак! Как можно было жениться на первой попавшейся тетке, вообще ничего не зная о ней? Или верить на слово? Как можно было не проверить ничего? Хотя бы не подождать побольше времени, присмотреться? А уж когда она вынесла твою квартиру… Но даже если это нормально и по индийской традиции, то после того, как она обвинила тебя в побоях и подала в суд, уж точно не должно было остаться никаких иллюзий!» Не жизнь, а какой-то болливудский триллер. После такого не удивляешься, откуда берутся сюжеты индийского кино.

— Я не знаю, за что мне это? Почему такое произошло со мной? Я был таким веселым, все в моей жизни складывалось удачно. Как это могло случиться? А главное, — продолжает он, — если бы я обратил внимание, какое у нее недовольное лицо на свадьбе. На фотографиях со своими родственниками она улыбается, а с моими — мрачная! Но я ничего не замечал. Мы потом решили разузнать о ней побольше, отец поехал в ее университет, а потом в квартиру, где она жила. В университете о ней очень плохо отзывались, а соседи сказали, что она вела разгульный образ жизни, выпивала, водила к себе компании, ругалась со всеми. Даже в больнице, где она работала, о ней осталась плохая память. Ни один человек о ней хорошего слова не сказал! Если бы мы только все это знали до свадьбы…

И тут мне кажется, что моя собственная ситуация не так уж сильно отличается от его. Разве я сама не приехала в Лондон, мало представляя, что здесь происходит на самом деле и с кем мне придется работать? То, что мне рассказывал Гюнтер, пока я была в Москве, не было, строго говоря, неправдой, но представляло из себя лишь верхушку айсберга. Что там под водой, из Москвы было не увидать и даже не предположить. Конечно, мы с Аруном оказались слишком беспечными и легкомысленными в ситуациях, где могли бы подстраховаться получше! Или не могли? Как будто всегда можно подстраховаться и заранее соломки подложить. Если бы. Вышло то, что вышло, и сейчас важно разобраться с тем, что имеем, а не стенать о прошлом и посыпать голову пеплом. Никто тут не дурак, и мы оба — дураки.

Близится время выпускной церемонии, нам пора.

Само действо проходит в центральном зале, созданном по проекту Кристофера Рена, архитектора собора Святого Павла в Лондоне. Перед церемонией гуляем по городу. Арун забирает специально пошитый плащ и костюм, квадратную шапочку с кисточкой. Заходим в старинную церковь с разноцветными мозаиками. Я прикасаюсь к массивным деревянным скамьям и пытаюсь соединиться с мыслью, что они были здесь еще в двенадцатом веке, сколько народу на них сидело за эти столетия.

Все строго по традициям. По очереди приглашаются студенты разных уровней из разных колледжей. Через полчаса однообразных повторений становится скучно, но Арун просил, чтобы я его побольше фотографировала, и я, забравшись на балкон вместе с прочими зрителями, изображаю из себя папарацци.

Хорошо вырваться из Лондона. После церемонии мы сидим с его однокашниками в пабе у главного зала. На улице разражается гроза, и я прикидываю, как же поеду домой. Арун предлагает остаться до завтра и повеселиться, но мне уже надоело. Я быстро устаю от людей.

Гроза спадает. Стою на выходе из паба и смотрю на улицу. Летний дождь успокаивающе действует на меня. Его капли сотрясают цветочный куст рядом. Зеленая, блестящая от дождя листва и бело-розовые пышные цветы рядом со старинной оксфордской стеной из коричневого кирпича. Я все смотрю, как он дрожит и шумит под потоками воды, и меня неожиданно захлестывает чувство блаженства и свободы. Словно в этой точке есть выход, какой-то ответ, который я не понимаю, но который вдруг разворачивается во мне без слов и определений, скорее как ощущение и состояние.

Рядом курят паренек и девушка. Начав с погоды, мы болтаем о том о сем. Девушка приехала из Венгрии и хочет быть джазовой певицей, а пока работает в пабе и иногда поет в нем. Парень учился на инженера, но понял, что денег ему на этом не заработать, и решил переучиться на финансиста. Сейчас он в Оксфорде осуществляет свою мечту. Что же это такое — люди переучиваются на юристов или финансистов, чтобы работать в какой-нибудь конторе в Сити и за хороший куш отдавать миру финансов свою душу. Я думаю про офис. Не в первый раз сталкиваюсь с подобной метаморфозой. Линда, например, училась на биолога, а потом переучилась на сотрудника кадров, и оттуда как-то эволюционировала в проектную деятельность. Ксавье изучал робототехнику, но торчал с нами в офисе, делая что-то крайне далекое от робототехники. Аруна мне проще понять: в Индии, как и в России, ценятся понты, разные корочки с красивыми названиями, показной статус и демонстрируемые всем деньги. Его обучение в Оксфорде отлично вписывается в стандарты, принятые и у нас. «Я получил МБA в Оксфорде», — может сказа [10] МБА (MBA — Master of Business Administration) — магистр делового администрирования. ть кто-то как бы невзначай, но с полным осознанием, что скрывается за этим сообщением: я крут, я очень крут, гораздо круче вас, кто не учился в Оксфорде и не получил там МБА.