Юкио Мисима - Жизнь на продажу

Ханио закрыл глаза. Боль ушла, ощущение было такое, будто кто-то туго сшил прямо на нём порванные кожаные штаны.

Ханио покинул клинику, получив инструкцию явиться через неделю для снятия швов. «Второй раз я вряд ли сюда приду», — подумал он. Швы любой хирург снимет.

Снаружи ярко светило солнце, Ханио по образовавшейся у него привычке старался держаться тени, отбрасываемой карнизами домов, и поглядывал назад — нет ли «хвоста», особенно на поворотах.

Куда теперь податься?

Прежде всего, подальше от Токио. Нет смысла больше врать самому себе. Им двигал страх смерти.

Самое надёжное в плане безопасности — самому не знать, куда ты направляешься.

Действие анестезии закончилось. Приволакивая больную ногу, Ханио добрался до Икэбукуро [22] Один из районов Токио. и прошёлся по универмагу С***. Ассортимент мужской одежды и рубашек, холодильники, бамбуковые шторы, вентиляторы, кондиционеры — всё говорило о том, что весна кончается и скоро наступит лето, хотя дождливый сезон ещё не начался. При виде бесчисленного множества разного товара невольно приходила мысль о семейках, ютящихся в маленьких домиках, куда и попадёт в конце концов всё это изобилие. Ханио чуть не задохнулся. Ну почему люди так держатся за жизнь? Странно, что хотят жить те, кто никогда не стоял перед лицом смерти. Это же неестественно. Такое желание должно быть только у таких, как он.

Ханио сел в электричку на линии Сэйбу, не представляя, где сойдёт. Зачарованно глядя на тянувшиеся за окном поля, он не мог отделаться от неприятного ощущения, будто все ехавшие с ним в вагоне пассажиры знали, кто он такой, но делали вид, что это не так. Они стояли, держась за поручни: студент, похожий на радикалов из Дзэнгакурэн, школьница в красивом традиционном кимоно, широкоплечий дядька средних лет, возможно бывший военный… Все тайком косились на него, как бы сверяясь с фотороботом преступника, который видели у полицейского участка:

«Это же он! Надо притвориться, что мы его не узнали, и на следующей станции сообщить кому следует».

Видимо, они обнаружили в лице Ханио нечто антиобщественное.

Тёплый майский воздух смешивался с запахами ехавших в вагоне людей, напомнив Ханио почти забытый тяжёлый дух тесного человеческого жилья. Жить ему хотелось. Тут сомнений быть не могло. Но хватит ли у человека, однажды вырвавшегося из тисков общества, мужества вернуться в эту зловонную клоаку? В обществе всё идёт гладко именно потому, что люди не обращают внимания на то, как они пахнут. Вонючие носки студента, которые он не стирал неделю, сладко-удушливый запах подмышек школьницы, разбавленный унылым ароматом девичьей непорочности, отставник, от которого несло сажей, как от трубочиста… Собственные запахи людей нисколько не смущают. Ханио хотелось верить, что он человек, от которого пахнет отсутствием смыслов, хотя он и не был в этом уверен.

Ханио купил билет до конечной станции — Ханио, [23] Город в префектуре Сайтама, в 40 км от Токио. так что сойти мог где угодно, но ему снова показалось, что за ним следят. А что, если, когда поезд будет подходить к станции, резко рвануть к выходу? Сделать вид, что он собирается соскочить? Может, кто-то бросится за ним? Ханио решил проверить свою гипотезу и метнулся к дверям вагона за несколько секунд до того, как поезд должен был тронуться.

Но у самого выхода он остановился, невольно преградив дорогу тощему гражданину с жиденькой бородкой, поспешившему вместе с ним к выходу, и тот не успел сойти — двери захлопнулись перед самым его носом. Всю дорогу до следующей станции он бросал на Ханио недобрые взгляды. Ханио, конечно, оконфузился, но в душе был рад, что гражданин смотрит на него как на врага.

В Ханио все прибывшие пассажиры разошлись в разные стороны, и Ханио, вздохнув с облегчением, вышел на пустую пристанционную площадь. В глаза бросился большой щит со схемой пешеходных маршрутов по окрестностям, но он так устал, что о прогулках и думать не хотелось.

Прямо напротив станции находился обшарпанный рёкан. [24] Гостиница в традиционном японском стиле. Стоило прилично одетому Ханио остановиться у входа, как оттуда появился человек и пригласил его войти.

Ханио поселили на втором этаже. Войдя в номер, он отворил круглое окно и до самого вечера глядел на небо. Ханио — ничем не выделяющийся, заурядный городок. С приближением вечера голубое небо тихо поблекло. Ханио вдруг заметил паука, спускавшегося перед ним с карниза. Насекомое повисло на серебристой паутине прямо перед глазами Ханио.

Паук был крошечный. С конца паутины, похожей на нить шелковичного червя, свешивалось что-то вроде чёрного клочка пряжи, скатанного в шарик. Зрелище не из приятных, но Ханио почему-то не мог оторвать от него глаз. А паучок тем временем принялся раскачиваться на своей паутине туда-сюда, будто хотел продемонстрировать, на какие номера он способен.

«Позабавить меня решил», — рассеянно подумал Ханио.

Между тем амплитуда колебаний паука становилась всё больше, а он сам быстро рос на глазах, превращаясь во что-то другое. Теперь это уже был не паук, а острый топор. Паутинка трансформировалась в сверкавшую серебром толстую верёвку. Топор, отбрасывая белые отблески, со свистом рассекал воздух, целя прямо в Ханио.

Прикрыв лицо руками, он откинулся навзничь на татами. Присмотревшись, обнаружил, что паук исчез; в круглом окне, как раз посередине, плавала молодая луна. Возможно, он ошибся и принял её за лезвие топора.

«Они мне уже в башку лезут», — подумал Ханио и, вспомнив о болезни, о которой всё время говорила Рэйко, вздрогнул от страха.

Но после этого видения ничего не случилось.

Ханио несколько раз выходил из рёкана, чтобы ознакомиться с окрестностями, но не обнаружил ничего, что заслуживало бы внимания. Мастерская по изготовлению лоханей для купания, лавка дешёвых сластей и другие заведения в том же роде, украшенные нависающими карнизами, выходили на широкую улицу, прелесть которой исчезла после проведённой в районе серьёзной реконструкции. Рядами тянулись обнесённые оградами непримечательные жилые дома. Казалось, в городке живут люди, лишённые всякой энергии. Однако Ханио это нисколько не раздражало, даже, напротив, успокаивало.

Как-то вечером, прогуливаясь по одному из таких неинтересных, безлюдных районов, он подходил к небольшому железнодорожному переезду. Вдруг навстречу ему вылетел грузовик.

Он казался угрожающе огромным. Ханио смотрел на него с благоговейным трепетом — контуры машины, чётко вырисовывавшиеся на фоне пыльного вечернего неба, вдруг напомнили ему огромный шлем, который носили воины из племён варваров.