Юкио Мисима - Жизнь на продажу

— Ты можешь лепетать что угодно, пока у тебя есть такая возможность, — сказал азиат. — Бывает, в Японии и полицейский шпион может что-то дельное сказать. Уровень подготовки повышается. Я это понял. Но я ещё не закончил. Ты вытащил из бедра передатчик и снова нас провёл. Мы не знали, что делать. Ты прям фокусник: раз — и нет тебя. Продаю жизнь! Продаю жизнь! А сам вон как за неё хватаешься. Любо-дорого посмотреть. Я таких людей ещё не встречал. По крайней мере, до сегодняшнего дня… Как мы догадались, что ты удрал в Ханио? У нашей организации есть туристические фирмы, которые собирают информацию о рёканах по всей Японии. Они оказывают услуги постояльцам гостиниц и получают о них сведения. У меня есть своя фирма, которая очень заботится о клиентах, у неё хорошая репутация, и рёканы весьма ценят поддержку с её стороны. А в обмен они информируют нас о подозрительных постояльцах, которые задерживаются у них надолго. Мы тщательно прошерстили рёканы по всей стране. Проверили каждого постояльца примерно твоего возраста. Петля постепенно затягивалась, и в конце концов мы решили, что парень, остановившийся в рёкане на привокзальной площади Ханио, — это и есть ты. И мы оказались правы. Вот уж повезло так повезло. Мы знали, что получим награду от наших партнёров, если нам удастся ликвидировать такого важного шпиона, предварительно выжав из него всё, что можно. Поэтому все наши с таким рвением взялись за дело. А наши иностранцы по деньгам с ума сходят… Итак, переходим к вопросам. Сколько полицейских агентов, кроме тебя, работает по ACS? Куда они внедрены? Чем занимаются, как поддерживают связь между собой?

Ханио вспомнил о лежавшей в кармане чёрной коробке. Теперь все его надежды были связаны только с извиняющимся выражением на лице старика.

— Понятно… понятно, — кивнул Ханио. — Вы собрались меня пытать?

— Точно. А я ещё буду рисовать. Вот думаю: может, организовать для своих выставочку. Сегодняшние рисунки плюс те, что я сделал, когда ты кувыркался с Рурико. Должна получиться высокохудожественная, душещипательная экспозиция. В конце концов, это же естественно, что люди рождаются, любят друг друга и умирают.

— А что вы будете делать, если я возьму и покончу с собой, до того как вы начнёте меня пытать?

— Это как? Язык себе откусишь?

— Нет, заберу с собой всех здесь присутствующих.

С этими словами Ханио прижал связанные руки к карману пиджака, нащупал чёрную коробку и нажал кнопку секундомера. Тут же послышалось отчётливое тиканье.

— Слышите часы?

— Что это?

Встревоженные иностранцы поднялись со стульев.

— Не надо! Не вздумайте нажать на курок, — предупредил Ханио. — Как только вы двинетесь, я нажму кнопочку, и всех нас разнесёт на кусочки.

— Тебе что, жить надоело?

— Что? Я, между прочим, дал объявление, что продаю свою жизнь. Не надо меня путать с кроликами, которых вы громко величаете шпионами. Часовой механизм в бомбе сработает через восемь минут. Но если я нажму кнопку, бомба взорвётся в ту же секунду. И наша комната взлетит на воздух.

Все на цыпочках отступили назад.

— Хотите посмотреть?

Ханио вытянул из кармана злополучную коробочку. Наступил момент истины — победа или поражение. Коробочка продолжала упрямо отсчитывать секунду за секундой.

— Эй, подожди! Тебе и вправду жить надоело? — повторил Азиат.

— Хватит уже! Вы же меня всё равно запытаете и убьёте. Какая мне разница?

— Нет-нет! Подожди! Есть способ сохранить свою жизнь.

— А конкретно? Излагайте быстрее. Семь минут осталось.

— Присоединиться к нам. Компенсацию обсудим. В обиде не останешься. Не будешь болтать лишнего — всё у тебя будет: положение, какое захочешь, богатство, женщины. Всё, что пожелаешь, наш дорогой Ханио.

— Я вам не дорогой. У меня нет желания связываться с вашей вонючей лавочкой. Морали для меня не существует, так что не мне вас судить за то, чем вы занимаетесь. Убийства, контрабанда валюты, наркотиков и оружия… Я ничего об этом не знаю и знать не хочу. Единственное, что мне хочется, — это разрушить ваше ложное убеждение, что любой человек, которого вы видите, обязательно принадлежит к какой-нибудь организации. Много людей — сами по себе. Вы это обязательно поймёте. Вы должны осознать, что существуют люди, которым не нужны никакие организации и которые не дорожат жизнью. Таких мало, но они есть… Я не держусь за жизнь. Моя жизнь — товар на продажу. Что бы со мной ни случилось, роптать не буду. Я готов это принять. Но меня бесит, что вы собрались меня убить вот так, по собственному хотению. Так что самоубийство для меня — самоё оно. И вас на тот свет заберу. Пять минут остаётся.

— Да постой ты! А что, если мы купим твою жизнь?

— А что, если я скажу, что она не продаётся?

Ханио бросил взгляд на старика и взмахнул чёрной коробкой.

Как он и думал, реакция последовала незамедлительно. Старик метнулся к двери, толкнул её от себя с криком:

— Валим все отсюда! Быстро! Пусть один здесь остаётся, так лучше всего будет. А нам ноги уносить надо. Хочет взорваться — на здоровье! Бежим! Быстро!

— Четыре минуты, — проговорил Ханио, устраиваясь поудобнее на стуле. Поставил коробочку на стол и, не теряя бдительности, положил на неё руки. — Если вы уберётесь отсюда, я не буду сразу нажимать на кнопку. У меня есть четыре минуты, я умру, когда сработает часовой механизм. Оставшись один, использую эти минуты, чтобы поразмышлять о жизни. Советую за это время отбежать подальше, а то взрывная волна вас достанет. Интересно, куда вы убежите за три-четыре минуты…

Неуверенное шарканье ног по полу тут же сменилось топотом. Все дружно ломанулись в дверь, которую отворил старик.

Ханио проводил их взглядом, спокойно встал со стула и закрыл дверь. Потом подошёл к другой двери, проверил, не заперта ли. Приоткрыл её, выскользнул наружу и, не помня себя, со всех ног бросился вверх по лестнице.

Ханио был уверен, что никто не станет прибегать к эффектным трюкам типа стрельбы ему вслед. Он продрался сквозь кусты, которыми зарос сад, разом перемахнул через ограду и вслепую начал спускаться по откосу.

Внизу он увидел мерцающие огни фонарей. Несмотря на наступившую темноту, было видно, что там, внизу, под уступом, город. Выходит, в горы, в своё тайное логово, бандиты везти его не захотели.

Весь в царапинах от веток и колючек, Ханио бежал по улице, оглашая окрестности криками: «Помогите! Где полицейский участок!»

Бежать со связанными руками было трудно, его шатало из стороны в сторону. Несколько прохожих, на которых Ханио чуть было не налетел, поспешили убраться с дороги, проводив его холодными взглядами. Наконец до него донёсся чей-то голос:

— Участок справа, за поворотом.