Владимир Паперный - Архив Шульца [litres]

Лика бросила на него быстрый взгляд, ее губы скривились в еле заметную усмешку. Она по-прежнему игнорировала его. К вечеру печь была натоплена дровами, которые нашлись в сарайчике, пристроенном к дому. На горячей печи было жарко, спать можно было, только раздевшись догола и без одеяла. Он долго лежал, прислушиваясь, не идет ли к нему Лика, но она так и не появилась.

Не появилась и на следующую ночь. “Всё, – подумал он, – кончилась моя витальная сила. Растерял, пока трясся по земле предков”.

На третью ночь он уже перестал прислушиваться и сразу заснул. Его разбудил топот босых ног и скрип половиц, потом раздался звук падающей на пол тяжелой дубленки, и почти сразу же к нему прижалось жаркое тело.

Их жизнь теперь разделилась на дневную и ночную. Днем они были коллегами. Пока Лика беседовала со старухами и записывала заговоры, песни, свадебные и похоронные обряды, Шуша фотографировал. Бывшего члена “Клуба юных историков архитектуры” поразила почти стерильная чистота в избах, которая находилась в резком контрасте с грязью и разрухой вокруг. Дизайн интерьера, судя по всему, следовал древним, но сильно модернизированными традициям. Типичная изба выглядела так. В углу справа от входа висела напечатанная на бумаге икона в рамке для фотографий, покрытая рушником. Прямо под иконой на модернистском столике с коническими ножками, покрытом белой салфеткой с вышитыми гладью розами, стоял телевизор “Рекорд-В312”. Такими же салфетками, с разными узорами, были покрыты практически все горизонтальные поверхности. На полу лежали домотканые коврики. Самыми интересными оказались “павуки”, которые изготовляла из ниток и щепок прикованная к постели веселая бабка в белом платке и пестром халате. Ее “павуков” они потом встречали и в других избах.

Обещанных Анькой следов своих предков Шуша не находил. Только в один из последних дней в деревне Велясница, куда они с Ликой ходили записывать похоронные обряды, он увидел несколько полуразрушенных надгробных камней. На одном из них можно было увидеть куски сохранившейся надписи. Опыт детского сада на станции “Пионерская” пригодился. Он разобрал и даже сумел перевести следующее: ברה בייל ץלוש רבקנ ןאכ, что значило “Раввин Лейб Шульц был похоронен здесь”. Мог ли это быть его прадед? Мог. Но Шульцев много.

…Ночью начиналась другая жизнь, о которой никто из обитателей дома не догадывался. Только капризный Вася жаловался:

– Кто-то каждую ночь топает, спать невозможно, неужели нельзя сбегать в сортир заранее?

Она прибегала каждую ночь. Первые несколько ночей они не разговаривали. Жадно бросались друг на друга; а потом пришла неторопливость, и он внимательно исследовал ее горячее тело. Роберт Стрит, автор “Современной сексуальной техники”, остался бы им доволен.

– Что за странное имя Ликенион? – однажды спросила она шепотом. – Почему ты хотел меня так называть?

– Греческий роман второго века, – прошептал он в ответ. – Мальчик и девочка, Дафнис и Хлоя. Сироты. Его выкормила коза, ее – овца. Они пасут коз и овец и влюбляются друг в друга. Ему пятнадцать, ей тринадцать. Не знают, что делать. Пробуют разные позы, но ничего не получается. Он говорит: “Надо обниматься голыми, я в книжке читал”. Пробуют – ничего не происходит. У него новая идея: “Ты встанешь на четвереньки, как овца, а я сзади, как баран”. Пробуют – опять ничего не происходит. Он убегает в слезах: “Я глупее барана!” Мимо идет женщина по имени Ликенион. “Что ты плачешь, мальчик?” Он ей все рассказал. “В угоду Нимфам, – говорит благочестивая женщина, – я тебя всему научу”. Научила, и он тут же счастливый помчался к своей Хлое – поделиться. Знаменитый сюжет.

– У тебя-то с кем не получается? – спросила она с коротким смешком. – Почему пошел ко мне в ученики?

– Как ни странно, с женой.

– Она что, девственница?

– Не знаю. У нее двое детей.

– Твоих? Ах, нет, прости! Но это правда странно. Может, у вас в доме не топят? На печке вроде получается.

Примерно через месяц к ним на тракторе приехал председатель колхоза.

– Шульц! Есть такой? Телеграмма из Москвы.

Судя по дате, телеграмма шла три дня, столько же, сколько занял их переезд Москва – Мерчицы. Она была краткой и без подписи: “Срочно приезжай”. Все было понятно.

– Срочно вызывают в Москву! – сказал он председателю. – Поможете уехать?

– Даю тебе пять минут на сборы! Я еду в Логишин. Успеешь – отвезу.

Никого в доме в этот момент не было. Он побросал вещи в рюкзак, нацарапал карандашом на клочке бумаги “Срочно вызвали в Москву всех обнимаю Ш”, вскочил в прицеп трактора и затрясся на комьях полузасохшей глины. Перед поворотом оглянулся. Последнее, что осталось у него в памяти, была надпись белой известкой по грязно-голубому фону “СЛАВА КПСС”.

Слава Карнальному Познанию Собственной Сущности! Слава Краткому Приключению с Сексапильной Студенткой! Слава Козлам Предающимся Сомнамбулическому Сексу!

– Представляешь, – сказала Алла, как только он ввалился в квартиру в грязной куртке с еще более грязным рюкзаком, – звонят из ОВИРа и говорят таким раздраженным тоном: “Вы когда за визой придете? Сколько можно вас ждать! У вас всего восемнадцать дней осталось. Не уедете – визу аннулируем”.

“Так, – думал Шуша, раздеваясь, – телеграмма шла три дня. Еще три дня я добирался до Москвы. Остается двенадцать дней. Срочно ехать в ОВИР за визами. Потом в Шереметьево за билетами в Вену. Потом чемоданы в таможню. Потом прощание с родственниками и друзьями. Получается больше пятидесяти человек. Как их всех разместить?”