Владимир Паперный - Архив Шульца [litres]

Окна в автобусах были закрыты шторами – опасались терроризма. Лагерь, в который их привезли, был окружен колючей проволокой, и по периметру ходили израильские автоматчики.

Всех рассадили в большом зале, и началась регистрация.

– Те, кто собираются ехать в Израиль, поднимите руки, – сказал сохнутовец.

Поднялось пятнадцать или двадцать рук.

– Это все? – спросил он. – Вы откуда? – обратился он к семье из шести человек с двумя детьми и довольно старыми дедушкой и бабушкой.

– Из Кишинева.

– Куда собираетесь?

– В Канаду.

– А вы?

– В Америку.

– Вы?

– В Америку.

– Так, – продолжал сохнутовец, – а вы знаете, какое количество денег ваша родина потратила на то, чтобы вывести вас из советского пленения? Где ваша благодарность? Вы понимаете, что вы изменники родины?

Шуша с Аллой переглянулись. В течение всего нескольких дней они стали изменниками сразу двух родин.

В этом лагере, по каким-то техническим причинам, они провели только сутки, намного меньше, чем уехавшие раньше знакомые. К большому огорчению архитектора Ш, мечтавшего о встрече с Венским сецессионом, в город их так не выпустили. Им досталась еще одна коллективная беседа, на которой почти дословно повторялось все то, что Шуша слышал на станции “Пионерская” от Авигдора: “Вы пользуетесь возможностью, пробитой с огромным трудом для других людей и для другой цели. Пробивали бы честно для себя свою Америку”.

“Это звучит справедливо, – размышлял Шуша, – но не реалистично”.

Ночной поезд Вена – Рим, по письмам уехавших друзей, был ужасным: только сидячие места, ни капли воды, адский холод, вагоны запломбированы снаружи, дети страдают. В реальности все оказалось гораздо лучше. Вагон действительно был сидячим, но наш архитектор быстро сообразил, что сидения можно разложить и превратить в одно сплошное ложе, на котором все четверо разместились вполне комфортно. Вагоны действительно были заперты снаружи, но именно это уберегало их от толп пассажиров, атаковавших поезд в Болонье и Флоренции.

“Да, – думал Шуша, – нас ввозят в Италию примерно так же, как ввозили в Россию большевиков из Германии, то есть «как чумную бациллу», по словам Черчилля. Немцы хорошо знали лозунги, ввозя таким способом большевиков, они пытались вывести Россию из войны, которую Германия уже почти проиграла. «Чумная бацилла» сработала, Россия развалилась. Теперь держись, Италия!”

Дети не страдали. Мика и Ника носились по вагону, осваивая чудеса техники – откидные столики, стульчики, педали под умывальниками, держалки для бутылок, бумажные полотенца, регуляторы температуры. Кстати, и обещанного адского холода не было, наоборот – жара. Из соседнего купе пришел, шаркая шлепанцами, дедушка из кишиневской семьи.

– У этих итальянцев ничего не работает! – ворчливо сказал он. – Регулятор температуры! Фикция! Я пробовал ставить на самую холодную – еще жарче.

– В какую сторону вы крутили? – спросил Шуша.

– Туда, где написано Caldo .

– Caldo по-итальянски “горячий”, – сказал Шуша, он как-никак был владельцем итальянско-русского словаря, подаренного когда-то Сеньором.

– Не морочьте мне голову! Caldo! Cold по-английски.

– Попробуйте крутить в другую сторону. “Холодный” по-итальянски Freddo .

Кишиневский дедушка посмотрел на него с выражением: дурят нашего брата!

Рано утром они проснулись от крика: “Падаю!” Это остряк Мика услышал произнесенное по-русски в коридоре название города Падуя. Спать больше не хотелось. Пейзаж за окном напоминал Судак – горы, пирамидальные тополя, цветущий миндаль. Названия станций звучали, как билеты к экзаменам по истории архитектуры – Флоренция, Ареццо, Орвието. Вместо чисто вымытой Австрии за окнами проносилась грязная южная раскованная Италия. По перронам не спеша двигались холеные мужчины с бородами, усами, темными очками и с таким чувством собственного достоинства, что его хватило бы на три эшелона советских иммигрантов.

…Первое, что они увидели, когда их привезли в пансион Ламармора в Риме, – это висящий на стене телевизор, по которому снова и снова показывали кадры покушения на президента Рейгана. Вот он поднимает правую руку. Вот начальник охраны Парр бросается на президента и швыряет его на пол бронированной машины. Вот президентская машина рвет с места и исчезает. Вот двое раненых – полицейский Делаханти и пресс-секретарь Брэйди.

“Да… – подумал Шуша. – В интересную страну мы собрались”.

Бросив вещи в пансионе, они отправились бродить по незнакомому городу. Впрочем, незнакомым его можно было назвать только условно. Наш архитектор вдруг понял, что этот город он знает. Пройдя через пьяццу Витторио Эммануэле, они оказались перед базиликой Санта Мария Маджоре. Тут Шуша поразил Аллу, немедленно сообщив ей, что базилика была построена не при папе Сиксте III, как считают многие, а при папе Целестине I, то есть на восемь лет раньше, и что золото для кессонированного потолка Джулиано да Сангалло привез Колумб, а Фердинанд и Изабелла подарили это золото папе Александру VI.

Перед самым отъездом из Москвы, повинуясь непонятному импульсу, Шуша купил себе в Военторге черные высокие солдатские ботинки. Никакой другой мужской обуви в их единственном чемодане не оказалось. Ходить в солдатских ботинках было пыткой, они были рассчитаны на существ с какой-то другой анатомией. Поэтому сразу после осмотра интерьера базилики было решено купить главе семьи дешевые тапочки. Если бы они прожили здесь хотя бы месяц, они бы знали, на какой толкучке и за сколько их надо покупать. Но они к этому времени прожили в Риме меньше часа. С вынужденной неторопливостью двигаясь по улице Джиаберти, они оказались перед обувным магазином Antoni . В витрине, рядом с туфлями стоимостью в две-три mille lire, стояли спортивные тапочки всего за 150, то есть 15 долларов. Теперь, когда они уже были под крылом у Джойнта и ХИАСа, можно было позволить себе потратить 15 долларов из 500, которые им разрешили вывезти из страны социализма.

Внимательно изучив витрину, все четверо решительно вошли в магазин. К ним направился улыбающийся хозяин, видимо, сам Antoni . Шуша заговорил с ним по-английски с интонацией, которая должна была создать примерно такой образ: “Мне, прогуливающемуся американцу, случайно оказавшемуся в вашем городе, неожиданно захотелось переобуться ну, скажем, в эти теннисные туфли, которые я заметил у вас на витрине”.

Antoni понимающе кивал. Всех четверых усадили в кресла, и через две минуты приказчик или, если угодно, commesso принес требуемые модель и размер. Военторговские ботинки Шуша снял сам, надевать тапочки ему мягко, но решительно не позволили. Их бережно надели, зашнуровали так, чтобы не давило, но и не болталось. Старые ботинки почтительно уложили в красивый полиэтиленовый пакет с рекламой магазина.