Андре Моруа - Литературные портреты: Искусство предвидеть будущее

Мы и пересмотрим, без всякого стыда и сожаления. Мы с самого начала знали, что это всего лишь временный план. Впрочем, именно так и работали великие люди. Бальзак, приступая к роману, имел лишь смутный его план. Он менял его в процессе письма, менял, даже читая корректуру. Ученый выдвигает гипотезу, которая, как ему кажется, объясняет все известные факты. Но когда возникает новый факт, ученый немедленно жертвует прежней гипотезой и выстраивает новую – такую, в которую могла бы вписаться вся совокупность фактов. Планировщик должен быть таким же гибким. Желания людей меняются? Женщины одеваются по-новому? Необходимо принять в расчет эти непредвиденные данные. Предвидение не создает общество будущего, оно пытается его очертить, оно подсказывает решения. Потом ход времени приносит нечто иное, и еще иное, и так далее. Требуется новый выбор, старый выбор забыт. Именно это и называется «жизнь».

Я питаю живой и неослабный интерес к книгам Жерома Каркопино, на какие бы темы он ни писал. Человек страстный и энциклопедически образованный, он увлекается какой-нибудь ссорой двухтысячелетней давности так же пылко, как другие – Берлином или Катангой [651]. Вспоминаю с восторгом и удовольствием, как однажды во Французской академии он буквально насмерть сразил противника, который имел наглость утверждать, что Алезия, та самая Алезия Верцингеторикса [652], находилась не на месте городка Ализ-Сент-Ренн, а где-то еще. И всем известно, какую ярую и яростную ненависть он питал к Цицерону, какие грозные стрелы в него метал.

Его жаркое, сочное красноречие способно и повеселить. У г-на Каркопино отличное чувство юмора. Неожиданные сближения, современная лексика в применении к делам Античности привносят жизнь в давно погребенные споры и в, казалось бы, давно забытые конфликты. Он именует Пирра «забиякой», а его слонов «бронетранспортерами» и описывает, как тот старательно наращивал «свои ударные силы».

Это не словесная игра. Ведь слоны с башней на спине, в которой укрывались солдаты, действительно исполняли во время войн древности ту же самую роль, что и бронетанковая техника в войнах современных. И действительно, Пирр, «когда сражение разжигало его воинский пыл, забывал о своих реальных достоинствах полководца и политика с широкими взглядами и вновь превращался в „забияку“, отдаваясь неистовству рукопашной схватки и упиваясь неистовством резни».

Результат этого искусства и этого стиля состоит в том, что книга «Портреты завоевателей» [653], посвященная Пирру, Ганнибалу, Цезарю и Гейзериху [654] Гейзерих (Гензерих; ок. 389–477) – король вандалов в 428–477 гг., создатель государства вандалов и аланов в Северной Африке. – Ред. , читается как современная. Да она и есть современная. За два тысячелетия люди изменились меньше, чем им кажется. Оружие сейчас другое, и транспорт другой, и скорость связи. Но страсти по-прежнему связаны с природой человеческого тела и способны меняться лишь очень медленно.

Мы знаем его, этого странного Брута, сумрачного красавца, о котором Цезарь говорил: «Он не всегда знает, чего хочет, но уж если чего-нибудь хочет, стремится к этому всей душой» – который, сопровождая Катона в его миссии, бастует, восседая на куче привезенных с собой книг, и, вместо того чтобы помогать Катону, запирается с надутым видом в библиотеке, словно его и нет. Он по-прежнему опасен. Так и вижу Бриали [655] Бриали Жан-Клод (1933–2007) – актер театра и кино. – Ред. в его роли в каком-нибудь фильме по «Мартовским идам».

Как же мы еще близки к гомеровской эпохе! Недавно я во время болезни перечитал «Одиссею». В этом обществе чувствуешь себя как дома. Со свинопасом Евмеем я встречаюсь каждый день: он у меня работает, и, возвратись я после долгой отлучки, он бы встретил меня, как тот – Одиссея. История быстро смыкается с эпосом. Пирр, исторический персонаж, – потомок одновременно Ахилла и Приама. Это не легенда, это факт. Троянская война была.

Однако история, пишет Каркопино, искажена миражами. Мы – наследники греко-римской цивилизации и оттого любим представлять себе Ганнибала грубым варваром. Автор так отнюдь не считает. В его представлении этот африканский воин ничем не отличается от других полководцев-победителей, людей просвещенных и даже пишущих, как Юлий Цезарь, Фридрих II или Бонапарт. «Благодаря прекрасному вкусу, отточенному чтением книг и размышлениями, они сумели в один прекрасный день превратиться в дипломатов и государственных мужей». Известно, что Бонапарт в Государственном совете поражал старых юристов точностью своих познаний и взвешенностью суждений.

Ганнибал был человеком того же масштаба. Живя в эллинизированном Карфагене, он прочел все, что можно было прочесть в ту эпоху. Он повсюду возил с собой редкой красоты настольное блюдо с подписью Лисиппа [656] Лисипп (ок. 390 до н. э. – ок. 300 до н. э.) – греческий скульптор. – Ред. . В беседе блистал быстрыми и меткими репликами. Можно напомнить его диалог со Сципионом, который, одержав над ним победу, спросил, кто, по его мнению, самый великий военачальник. «Александр, – ответил Ганнибал, – Александр, который с горсткой людей дошел до края света». – «А кого бы вы поставили на второе место?» – «Пирра, ибо он изобрел укрепленные лагеря». – «А на третье?» – «Себя самого». Сципион расхохотался: «Тогда что бы вы сказали, если бы победили меня?» – «В этом случае я бы поставил себя выше Александра, выше Пирра и всех остальных военачальников», – ответил карфагенянин. В те «варварские» времена пленных не вешали – с ними беседовали на философские темы. А вот мы, люди цивилизованные, все это изменили.

Поразительно также, с какой скоростью передвигались эти древние завоеватели. Несмотря на жалкие транспортные средства, они вынашивали далеко идущие замыслы. Пирр, у которого за спиной было всего лишь маленькое греческое царство, пытался завладеть частью Италии и Сицилией – и едва не преуспел. Он алкал и более отдаленных земель – Африки. То, что совершил Александр в Азии, без всякой авиации, танковых дивизий и снарядов, нам представляется чудом. Логистика у Пирра была лучше, чем в Соединенных Штатах. В 281 году до н. э. он привел в боевую готовность войско, насчитывающее три тысячи всадников, двадцать шесть тысяч гоплитов, пять тысяч пращников и пятьдесят слонов. Силы, во много раз превосходящие численность «голубых касок» в Конго. Но он вел это войско и кормил.

На самом деле эти завоеватели были замечательными людьми. Пирр среди многих сражений находил время заниматься генетикой и улучшать породу своих быков. Ганнибал, воспитанный в традициях воинского аскетизма, периодически практиковал воздержание, на которое обрекают себя известные спортсмены. Скромный, суровый, целомудренный герой, одетый так же, как его солдаты, он был в их глазах воплощенным идеалом полководца, «храброго в бою и умом средь других выдающегося». Командуя армией коалиции, где смешались люди, не знающие ни общих законов, ни общих нравов, ни общего языка, он (как пишет Полибий) сумел подчинить их одной идее. Мы по опыту двух войн знаем, что это нелегкая задача. Ганнибал решал еще более сложную проблему, нежели Фош или Эйзенхауэр. «Его моральная стойкость служила цементом, соединявшим разрозненные кусочки вавилонской мозаики».