Бернадин Эваристо - Девушка, женщина, иная

Доминик приятно поболтать с женщинами, которые отвергали феминизм, еще до того как это стало модным

она рада снова с ними увидеться

но только не с Шерли, старейшей подругой Аммы и зануднейшей женщиной на планете, – как же она испугалась, оказавшись рядом с Доминик в баре, с трудом изобразила улыбку

однажды Доминик подловила реакцию Шерли на то, как Амма на вечеринке целуется с подругой, причем она была уверена, что этого никто не видит

да она же скрытая гомофобка, только Амма отказывается признать сей факт, говорит, если бы это было так, то она не была бы моей подругой

Доминик бурно поприветствовала Шерли и бурно с ней попрощалась, зато в промежутке практически ничего не сказала, она это называет «мой бутерброд привет-пока»

специально для тех, с кем нужно обойтись повежливей

Роланд, Сильвестр, Шерли

когда-то они близко общались, а теперь, встретившись с ними спустя вечность, она убеждается, что их худшие качества только прогрессировали

Роланд стал еще более высокомерным, Сильвестр еще более обиженным, а Шерли еще более зажатой

исключение составляет только Лакшми, все такая же классная, регулярно появляющаяся в Лос-Анджелесе для раскрутки своего очередного альбома

главным событием стала встреча с Язз, которая подбежала к ней и с гордостью представила ее двум своим университетским подружкам, уверенным в себе и умеющим выражать свои мысли; та, что в хиджабе с блестками, с ходу выкрикнула: да, я мусульманка и горжусь этим!

подружки наперебой загалдели: Язз все про вас рассказывала, да вы не беспокойтесь, только хорошее

а дальше уже Язз: почему бы тебе летом не пригласить меня на месяц в Лос-Анджелес, без сама знаешь кого , сойдемся наконец поближе, ты ведь моя крестная номер один, а при этом почти все мое детство ты отсутствовала, знаешь, какая это травма, когда меня воспитывал сам знаешь кто

профессор кислых щей

короче, посильная помощь от богини Дом мне бы не помешала

не волнуйся, на перелет первым классом я не претендую, экономкласс меня вполне устроит

ну и суточные

само собой

Язз прет как танк, и Доминик это даже нравится – конечно, она оплатит ее приезд

из рюкзака, лежащего на полу в туалете, Доминик достает черно-белую фотографию и передает Амме

помнишь? специально захватила, чтобы показать, какую мы прошли дистанцию

еще бы не помнить, отвечает Амма, такое разве забудешь? вот какие мы были, девки-бунтарки, grrrrls или сейчас правильнее gurls? надо будет спросить у Язз

на фотографии они стояли на одном из фасадных балконов этого самого театра

Доминик в примятой фетровой шляпе, стариковском пиджаке, рваной футболке, джинсах и подтяжках

Амма в кожанке, короткой юбке с воланами а-ля девушка из группы поддержки, полосатых колготках

обе, осклабившись, показывают средний палец черной вывеске НАЦИОНАЛЬНЫЙ ТЕАТР у них над головами

какими же, Дом, мы были молодыми, даже не верится

да, давненько это было, передай-ка мне нюхательную соль, подружка, ты посмотри на себя, Амс, вон как взлетела, пламенный мотор, тебя уже не остановить, а что касается финала пьесы, то афро-гиноцентризм вызвал женотрясение

Амма, приткнувшись к стене, тает от лести, растекающейся по жилам

это то, что ей нужно

все оки-доки

лучше не придумаешь.

Их разговоры продолжаются далеко за полночь, уже у Аммы дома

Доминик довольна тем, что подруга, то и дело ее потискивая, не требует ответных действий, а когда, увы, пришло время прощаться, она поглядела на гостью с упреком, мол, даже не покувыркались в стоге сена, как раньше

у Аммы сейчас любовь втроем, в чем она сразу призналась

да ты, Амс, грязная шлюшка

ну да, стараюсь

Язз и ее «команда», оставшаяся у нее на ночь, давно дрыхнут

эй, мо́лодежь, вы куда? – крикнула им вслед Доминик, когда они, зевая во весь рот, как пятилетки, покидали комнату

это вы, а не мы, должны отжигать, ну-ка возвращайтесь, юные телочки, и еще потусуйтесь

и вот уже они зацокали каблучками вверх по лестнице, а Язз крикнула ей в ответ: некоторым приходится брать на себя роль сознательных взрослых, когда в доме есть расшалившиеся дети

заметь, я ни в кого не тычу пальцем

в отличие от прежних лет

они с Аммой уговорили всего лишь две бутылки красного и прикончили кокс, который приятным образом нейтрализовал эффект алкогольного опьянения

что может быть лучше – пьешь, сколько хочешь, и при этом язык ворочается, и ты можешь поддерживать беседу

Амма, обложившись подушками, по-королевски восседает на старом продавленном диване

как незабвенная Сара Бернар или Лилли Лэнгтри

а Доминик сидит на ковре с выцветшими геометрическими узорами

в позе лотоса

этот дом напомнил Доминик то, от чего она когда-то сбежала: обступающие тебя террасные дома-близнецы, никакого уюта

крохотный двор заставлен черными мусорными ящиками, и такой же маленький задний дворик

темно-лиловые стены создают атмосферу клаустрофобии, а ведь Доминик советовала подруге покрасить стены в белый цвет, чтобы создать иллюзию просторности

хорошо хоть поместила под стекло пожелтевшие театральные афиши

на каминной полке выстроились пыльные африканские статуэтки, которые Амма не унаследовала, а собрала за много лет

плинтусы ободраны, полы давно пора отлакировать, в камине стоит уродливо оплывшая и жутко пыльная алтарная свеча

Амма называет свой дом «шикарно запущенным», как будто он таким задумывался, но подружка-потаскушка может полоскать мозги кому другому, только не ей – слово «шикарно» ты можешь опустить

к Доминик два раза в неделю приходит уборщица, чтобы подчистить ее огрехи

она живет в просторном бунгало со стеклянными стенами, возводящими скромные габариты к небу с видом на холмы и сосны

и городские огни вдалеке

«Последняя амазонка из Дагомеи», возможно, пик моей карьеры, говорит Амма уже более прозаическим тоном; чем дальше за полночь, тем она сентиментальнее, знакомая история

куда уж лучше, ну, может, позовут поставить еще одну пьесу, если эта получит серьезный приз, а может, и нет, сил-то у меня еще хватит, поищу работу, позаседаю на дискуссиях о разных театральных направлениях

я превратилась в преклонную верховную жрицу церкви социальных изменений, политическую невидимку, проповедующую с амвона пастве из маргиналов и неофитов

именно поэтому, Амма, я должна тебе помочь бежать отсюда, посмотри на черных актрис, которые, не найдя здесь работы, уплыли за океан и стали звездами Голливуда; посмотри на то, чем занимаюсь я, на мой Фестиваль женского искусства; подумай о том, какие там зрительные залы, какая сетевая поддержка, какие дебаты, сколько облеченных властью черных людей влияют на общество на всех уровнях