Владимир Мазурин - Дурные деньги

— А если я сойду к тебе, ты объяснишь?

Колька усмехнулся:

— Сойти — мало. Помнишь, я тебя танцевать приглашал в клубе? Ты в упор на меня смотрела, а не видела. Понимаешь, чтобы понять человека, надо сначала увидеть его.

— Интересно…

— Элементарно.

Колька пнул ногой щепку, лежавшую перед ним на траве, она ударилась в обшивку крыльца и отлетела в сторону.

— Да нет, в самом деле интересно ты рассуждаешь. Говорят, ты в институт собираешься поступать?

— А чем мы хуже других?

— В сельхоз?

— В сельхоз, — подтвердил Колька.

Разговор явно уходил в сторону и становился дежурным, необязательным. Видимо, Колька понял это.

— Так я приду завтра. А ты, если захочешь, выходи поленницу складывать.

— Я постараюсь.

— Вдвоем-то все-таки веселее, — сказал на прощанье Колька и, надев пиджак, взвалил на плечо бензопилу. — Спокойной ночи!

— Тебе тоже.

Колька, широко и надежно шагая, скрылся за углом дома, Ниночка, глядя ему вслед, подумала: «А парень он ничего, книжки, наверно, читает».

Засыпая поздно вечером, Ниночка невольно думала о Кольке — мысленно продолжала ею же самою затеянный разговор, переиначивала его. Стало быть, задел он ее. Потом она подумала о своем растущем животе, который она вольно или невольно пыталась спрятать от других, и пришла к мысли, что перед Колькой скрывать его она не будет. Не будет — и все!

Назавтра Колька пришел засветло — скотина еще не пригналась. Спросил у Ниночки колун, но та не знала, где он находится. Полазив по двору, Колька нашел его и, не теряя времени, начал колоть дрова. Вид у него по-прежнему был решительный, но более отчужденный, чем накануне. Разговора у них не получалось, говорили только по необходимости.

Пригналось стадо, а вскоре прибежала Маня Пирогова доить корову. Увидев вооруженного колуном Кольку Семигина, она сказала:

— Слышала, парень, слышала. Вроде как бы в зятья тебя приняли…

Слова эти прозвучали бесхитростно, однако Ниночка заметила, как краска залила лицо Кольки. Он вдруг отбросил колун и стал разглядывать свою ладонь.

— А, черт! Руку, занозил, — с досадой, почти со злостью заговорил он.

Ниночка — неожиданно для себя — живо откликнулась на его слова:

— Дай вытащу!

Колька посмотрел на нее так, будто хотел сказать что-то резкое. Однако сказал совсем другое:

— Попробуй.

И протянул ей левую руку. Ниночка осмотрела ладонь, заноза вошла глубоко, и ухватить ее было трудно.

— Не бойся, я вытерплю, — поощрил ее Колька.

— Я не боюсь, — дохнула ему в ладонь Ниночка и, прищемив занозу ногтями, вырвала ее.

Колька улыбнулся Ниночке:

— Из тебя получилась бы сестра милосердия.

Ниночка хотела улыбнуться в ответ, но передумала.

— Вот еще!

Она снова принялась прикладывать дрова. Старое платье, которое она надела для работы, было ей тесновато и коротковато. Оно явно выдавало ее. Но зачем скрывать то, что все равно уже известно? Да, у нее будет ребенок, и пусть Колька видит это. Пусть!

Приехал с работы отец. Он поставил велосипед к крыльцу и поздоровался с Колькой. Тот ответил ему в промежутке между двумя взмахами колуна.

— Все-таки я хочу поговорить с тобой, — настаивал отец. — Как-то неудобно получается.

— Константин Сергеевич, — на минутку оторвался от дела Колька, — так мне будет легче. Понимаете?

Отец постоял, подумал и направился в дом.

— Хорошо, — сказал он, останавливаясь перед крыльцом. — Только наперед давай договоримся: никакого самоуправства. Другие все это могут иначе расценить. Поэтому давай договоримся: нужна будет твоя помощь — я приду к тебе, попрошу.

— Не придете, Константин Сергеевич. Могу на спор — не придете.

— Значит, мы сами управимся.

— Нет, сами вы не управитесь. К кому-нибудь другому пойдете, за бутылку будете просить. Знаю я, как эти дела делаются.

— Хорошо, — еще раз повторил отец, поднимаясь по приступкам, — только без самоуправства…

Вместо ответа Колька опустил колун на очередной кругляш, и тот как миленький разлетелся на две половины.

— Я же сказал, что приду сегодня дрова колоть, — обратился Колька к Ниночке. — Ты передала отцу?

— Передала, — неуверенно ответила она.

— Какое же тут самоуправство?

— А дрова привез — спросил?

— Дрова — не спросил.

— Надо было спросить. Ничего, папа заплатит тебе за дрова.

— Пусть только попробует!

Колька отбросил колун, сел на кругляш, поставленный им на попа. Ниночка видела, что он наблюдает за ней, наблюдает открыто, с каким-то обдуманным намерением, но продолжала одно за другим прикладывать поленья.

— Нина…

— Что?

Она выпрямилась перед ним, выжидая.

— Ничего!

Колька схватил колун и с яростью ударил им по комлю, на котором только что сидел. Тот содрогнулся под ударом, однако уцелел. Ниночка передернула плечами и, когда после третьего удара комель распался, опять принялась за дело…

Один, два раза в неделю Ниночка ездила к матери. Мать поправлялась, здоровье ее уже не вызывало особых опасений.

Наступила осень. В начале сентября пошли дожди, расквасили дороги, землю опахнуло холодом. Потом опять заиграло на небе солнце, нагрело воздух, подсушило почву. В Иванцево и Глинищи привезли студентов — убирать колхозную картошку. Они шумно и весело, словно перелетная стая птиц, обживали деревню; посмотреть со стороны — отдыхать приехали, а не работать. Однако исправно, как на занятия, в девять утра они выходили в поле и так же исправно в шесть вечера возвращались в деревню. Маня Пирогова, хлопоча по хозяйству, судила их:

— Хорошо, хоть не раздетые ходят. А летом, в сенокос, и на работу и с работы — в чем мать родила…

Ниночка возразила ей: не в чем мать родила, а в купальниках. Маня охотно согласилась: действительно в купальниках, но тут же поинтересовалась:

— А что, в городе они тоже так ходят?

— Нет, — ответила Ниночка, — в городе так только на пляже ходят.

— Вот-вот, — подхватила Маня, — в деревню-то как на пляж стали ездить. Уж какая там работа!..

А работы было много. Мать сокрушалась: управятся ли без нее с картошкой? Отец успокаивал ее, но времени на картошку у него почти не оставалось. В свободные минуты ее копал Колька Семигин, и отец уже не заикался ни о каком самоуправстве.

Колька приходил сразу после работы, чумазый, покрытый серым налетом, — даже умыться было некогда. Он брал лопату, ведра, мешки и шел в огород, Ниночка присоединялась к нему. Колька выкапывал картошку из земли, Ниночка подбирала ее. Дело у нее шло медленно, и Колька, пройдя две борозды, присоединялся к ней. Вдвоем они быстро подбирали картошку, и Колька снова брался за лопату. В сумерках приезжал отец и спешил к ним на подмогу. Однако уже темнело, и скоро все трое покидали огород. Колька стеснялся своей грязной рабочей одежды и уходил домой, а Ниночка, умывшись, отыскивала что-нибудь острое и принималась вычищать землю из-под ногтей.