Владимир Мазурин - Дурные деньги

— Иди и приготовь пока бумагу. Чтобы потом не искать.

— С машины сниму. Добьюсь, чтобы сняли. Ишь, из молодых, да ранний.

— Снимай, а сам садись вместо меня.

Чтобы прекратить перепалку, Федор поднял вверх обе руки.

— Давайте по-хорошему. Зачем ругаться из-за пустяков?

— Хорошенькие пустяки! Тебе, между прочим, тоже не здесь полагается быть.

— Где мне быть, я знаю не хуже тебя, — начал заводиться Федор, но тут вмешался Сашка Ромодин:

— Все, братцы, все! Заканчиваем. А вода, — обратился он к бригадиру, — будет через полчаса. Не надо только волноваться.

Сашка громко икнул и замолчал.

— Хороши! — уходя, бросил бригадир.

— Давайте кончать, — предложил Сашка, — к вечеру еще сообразим.

— А воду привези на ферму, — наставлял Федор Петьку на правах старшего. — Скотина, она есть скотина. Она не виноватая.

— Привезу, — пообещал Петька. — Что нам стоит дом построить…

Федор поднял пустую бутылку и убедительности ради потряс ею перед товарищами.

— Все, поехали…

Они вдвоем с Петькой забрались в кабину, Сашка побрел по своим механизаторским делам: где-то его дожидался трактор…

Вечером они полили картошку Валюхе Ремизовой и Катерине Морозовой, получив на завтра еще несколько приглашений. И закружилась карусель. Федор забыл о доме, зарос, одичал. Жена уже и не пыталась остановить его, образумить. Утром, превозмогая головную боль, ломоту в груди и душевную смуту, он поднимался со своей лежанки и шел к пруду запускать двигатель. Приезжал на водовозе Петька. У кого-нибудь из тех, кто просил их полить картошку, они брали в счет будущей оплаты поллитровку и опохмелялись. Пока Петька возил на ферму воду, Федор сидел у пруда и курил. Иногда он ненадолго засыпал, а проснувшись, бродил где-нибудь в окрестностях деревни. Если кто-нибудь попадался навстречу и осведомлялся о «Волжанке», Федор по обыкновению махал рукой и отвечал: «А что мне «Волжанка», вода-то льется…» Однажды он, смурной, забрел домой побриться и переодеться. Жена собиралась в магазин. Он ее о чем-то спросил, она промолчала, даже губ не разжала. Тогда он послал ее куда следует и добавил: «Я-то без тебя проживу, вот ты без меня попробуй проживи…» Жена, хлопнув дверью, ушла. Побрившись и переодевшись, Федор почувствовал себя более уверенно — теперь он хоть немного похож на человека. Под вечер, сойдясь втроем, они напивались. Жара не унималась, с просьбой полить картошку к ним обращались даже из соседних деревень. Они никому не отказывали. Никто из начальства их поливной деятельностью не интересовался — не до того, видать, было, другие — поважнее — заботы одолевали. Только бригадир неизменно ворчал при встрече. Ну, да язвенники вечно чем-нибудь недовольны…

В тот вечер Петька почему-то не приехал. От душевного расстройства Федор раньше времени заглушил двигатель поливного насоса и, прикурив, стал прикидывать в уме, как ему быть. Подошедший Сашка объяснил, в чем дело. Оказывается, Петька уехал на годовой праздник в Потехино, два дня, самое меньшее, он там прогуляет.

— Чего-то надо бы придумать, — жуя конец сигареты, проговорил Федор.

— С кем мы договорились на сегодня? — спросил Сашка.

— С Анной Кругловой.

— Ну, с этой, пока не сделаешь, ничего не получишь.

— Мишуха Дорофеев еще заикался…

— Пойдем к Мишухе. У него в подполье небось целый ящик водки припрятан…

Глуховатый Мишуха не вдруг понял, чего требуют от него Федор и Сашка. Когда же дошло до него, промямлил беззубым ртом:

— А не омманете?

Обрадованные просители ударили себя в грудь кулаками:

— Истинный крест, не обманем!

Мишуха достал из подполья ядовито-зеленую поллитровку, покрытую пылью и паутиной.

— Я говорил тебе! — подмигнул Сашка Федору.

— Может, еще попросить?

— Нельзя, аванс…

Бутылку распили на лавочке в проулке у Мишухи, выпросив у него заодно стакан и закуску. На душе полегчало, и тут Федор вслух, словно бы кто-то его надоумил, предположил, что в средней будке у него должна быть бутылка из прежних запасов. Пошли, проверили: точно!

— Как будто нашли, — сказал по этому поводу Сашка.

С находкой разделались без лишних церемоний, после чего Сашка сразу же отправился домой. Федор остался один. В голове шумело, но на ногах он держался и кое-что соображал. Постояв и порассуждав сам с собой, Федор двинулся к ближней от пруда будке, где его ожидала лежанка. Впереди что-то мелькнуло — тень не тень, фигура не фигура, потом сзади кто-то отчетливо произнес:

— Подожди, я пойду с тобой.

Федор обернулся: никого. «Померещилось, — подумал он, — пора спать».

В будке его кто-то поджидал. Смеркаться еще только начинало, и Федор разглядел: поджидавший был в зеленом плаще и шляпе, тоже зеленой. Он сидел возле стола, боком слегка привалившись к нему, на деревянном, поставленном на попа ящике, принесенном Федором от магазина.

— Проходи, — пригласил поджидавший. — Мы с тобой знакомы. Я корреспондент.

Федор успокоился, присел на лежанку.

— Опять ко мне?

— Так ведь ты же сам хотел, чтобы я приехал.

— Я хотел?

— Ты. Иначе бы я не приехал.

— Поздновато вот только. Я уж и работу закончил.

— Знаю. Так-то даже лучше разговаривать. Ты ведь хотел поговорить со мной?

— Я? Да, да, накипело у меня здесь, — Федор положил ладонь на грудь, — а высказать некому.

— Мне ты можешь говорить как на исповеди.

— Может, ты и грехи отпускаешь?

Корреспондент засмеялся:

— Безусловно. Когда человек в чем-то откровенно признается, он тем самым облегчает себе душу. Во мне ты найдешь самого терпеливого слушателя. Такая уж у меня профессия — слушать других. Скажи мне, что тебя гнетет?

Федор задумался. Видя его затруднение, человек в зеленом плаще пришел на помощь:

— Может быть, нелады с женой? Ты ведь, насколько мне известно, даже домой не заходишь, живешь неприкаянным бобылем.

— Надоела мне она! — в сердцах воскликнул Федор. — Шагу ступить не дает — все пилит и пилит, пилит и пилит…

— Характер у нее, что ли, вредный?

— Да ведь кто их, женщин, поймет! То вроде бы ничего, а то — как собака цепная. Заведется — и на весь день.

— Когда это бывает?

— А почти всегда! Вот хотя бы взять зарплату. Я же ей почти все деньги отдаю! Знаешь, сколько я ей в последнюю зарплату домой принес? Триста сорок рубликов! Да за такие деньги раньше бы…

У Федора даже в горле запершило при одной мысли о том, что было бы раньше в подобном случае.

— Хорошо. А сколько ты утаил?

— Да сколько?.. Не так уж и много.

— А все-таки? Рублей шестьдесят?

— Откуда ты знаешь?

Человек в зеленом плаще усмехнулся:

— Могу назвать, совершенно точную цифру. Шестьдесят пять рублей тридцать две копейки.

В груди у Федора захолонуло. «Вот дьявол! — мелькнуло в голове. — По ведомости, что ли, проверял?»