Эмма Донохью - Притяжение звезд

В палату влетела доктор Линн, за ней Брайди. Слушая мои сбивчивые объяснения, доктор поискала пульс на шее у Айты Нунен.

Про себя я думала: «Ну что я наделала? И зачем только отправила Брайди за врачом так поспешно? Если бы, мучась угрызениями совести, я упросила врача извлечь полуживого недоразвитого младенца на двадцать девятой неделе, или на двадцать восьмой, или даже на двадцать седьмой, что бы изменилось…»

Я уловила момент, когда доктор Линн решила не делать кесарево. Она едва заметно мотнула уложенной головой; никто бы не понял, что мы обсуждали.

У меня словно гора упала с плеч, отчего я даже испытала легкое головокружение.

«Смерть вследствие фебрильных судорог на фоне инфлюэнцы», – размашисто написала она в медкарте Айты Нунен и подписалась: «К. Линн».

Интересно, подумала я, что за сокращение К.

– Я сама извещу канцелярию, сестра Пауэр.

Это была ее первая умершая пациентка за сегодняшний день?

– Если бы я осознала, что миссис Нунен умирает, доктор, может быть, мне следовало как-то облегчить ее состояние – дать нюхательную соль или сделать инъекцию стрихнина?

Но та покачала головой.

– Стимулирующее средство лишь на несколько минут продлило бы ее страдания, но не спасло жизнь. По всему миру, – добавила она мрачно, – одни пациенты умирают от гриппа как мухи, в то время как другие выздоравливают, и мы не в силах разгадать эту загадку, как вообще ни черта не можем сделать с этой эпидемией.

Мэри О’Рахилли закашлялась во сне.

Доктор Линн подошла к ее койке и приложила тыльную сторону ладони к красной щеке, чтобы понять, сильный ли у нее жар. Потом развернулась и взглянула на скорбящую женщину.

– Как ваш кашель, миссис Гарретт?

Та передернула плечами, словно говоря: а какое это теперь имеет значение?

– Наблюдаете симптомы инфекции? – обратилась доктор Линн ко мне.

Я помотала головой.

Как только доктор Линн вышла из палаты, Брайди метнулась к рабочему столу, где я пересчитывала пакеты с ватными палочками.

– А что ты такое ей говорила про двадцать девять недель?

Я запнулась. Потом тихо ответила:

– Если бы плод был старше – почти готовым к рождению, – его можно было бы извлечь.

– Но каким образом…

– Путем хирургического вскрытия чрева, – и я полоснула воздух пальцем, как скальпелем.

Ее голубые глаза округлились.

– Ты никогда о таком не слышала, Брайди?

– Это же отвратительно!

Я заставила себя пожать плечами.

– Ну, чтобы спасти хотя бы одну жизнь, если нельзя спасти две.

– И отправить младенца домой без матери?

Да, она права. Я взглянула на часы: пять сорок две. Если прошло больше двадцати минут, вероятно, нерожденный ребенок Айты Нунен тоже погиб. Но когда точно стихло еле слышное сердцебиение? И что это значит – умереть до своего рождения?

– Брайди, приведи двоих санитаров, чтобы они унесли миссис Нунен.

– Сейчас.

Воспользовавшись ее отсутствием, я обмыла умершую, очень осторожно, словно та еще могла почувствовать мои прикосновения. Почему-то мне не хотелось на сей раз доверить подготовку тела к погребению работникам больничного морга.

Делия Гарретт отвернулась к стене, словно не желая вторгаться в личное пространство усопшей соседки.

Я надела на Айту Нунен свежую ночную рубашку, сняла с шеи цепочку с крохотным распятием и вложила в ее пальцы. Покрыла ее лицо белой салфеткой. И в завершение сложила в пакет ее немногочисленные вещи. В бумажном пакете я нашла состриженные пряди волос – и эта находка меня потрясла. Я представила себе, как ждет ее возвращения все семейство Нунен, муж-шарманщик (когда его известят, что он овдовел?) и семеро детей, которые получат вместо жены и матери пакетик с ее безжизненными волосами.

Следом за Брайди в палату вошел Гройн, напевая:

– Просила же, двоих ! – резко бросила я.

– Извини, – ответила Брайди. – Я смогла найти только мистера Гройна.

Он бросил взгляд на левую койку.

– О, только не говорите, что эта умалишенная окочурилась!

– Миссис Нунен просто бредила, – процедила я сквозь зубы.

Но он пропустил уточнение мимо ушей.

– Выходит, она теперь поет в незримом хоре на небесах. Господь призвал ее, бедолагу, к себе. Таки она метнулась через границу. Она…

– Замолчите! – рявкнула Делия Гарретт.

В кои-то веки Гройн прикусил язык.

Я толкнула к нему пустую колыбель с поскрипывающим колесом.

– Вы не могли бы увезти ее отсюда? Возвращайтесь с носилками и с другим санитаром.

Притихший санитар схватил колыбель и выкатил ее из палаты.

Я измерила Делии Гарретт температуру, пульс и частоту дыхания. Судя по физическим показаниям, она быстро выздоравливала.

Брайди обтерла антисептиком рабочий стол, прошлась шваброй в углу, где виднелись пятна от выделений Айты Нунен, и сменила воду в ведре, чтобы вымыть весь пол.

Все мы сделали вид, что мертвая женщина с салфеткой на лице не лежала рядом с нами.

Спустя, как мне показалось, вечность Николс и О’Шей внесли носилки, боком, как стремянку или стеклянное полотно.

– Матерь Божья! – раздался возглас Мэри О’Рахилли.

Она моргала, прижав ладонь ко рту, словно очнулась после дурного сна.

Николс опустил глаза.

– Прошу прощения, леди…

Я поймала себя на мысли, что Мэри О’Рахилли еще ни разу не видела его металлической маски на лице. Как и Брайди, которая вытаращила глаза. Я сочувствовала ему до глубины души: мужчина был обречен на вечное несчастье находиться среди себе подобных, но отличаться от них тем, что половина его лица скрывалась под медной маской – хотя лучше уж ходить с маской, чем с уродливой рытвиной, которую она скрывала, – придававшей ему сходство с привидением.

Я вежливо обратилась к санитару:

– Приступайте, Николс.

Брайди стояла рядом с Мэри О’Рахилли, обняв ее за плечо и что-то шепча ей на ухо. Наверное, рассказывала, что случилось с Айтой Нунен и как это бывает: заснуть рядом с живой, а проснуться рядом с мертвой.

Санитары с легкостью переложили труп с кровати на носилки, даже трясун О’Шей смог это сделать без труда, несмотря на тремор. Интересно, что ему повредили на фронте – руки или мозг? Очень многие солдаты, включая моего брата, вернулись с войны покалеченными, причем у них на теле не было ни единой царапины, но их мозг поразили незримые увечья.

Все перекрестились, когда санитары вынесли Айту Нунен из палаты.

После долгой паузы Брайди спросила:

– А что у него с лицом ?

Пожав плечами, я отозвалась:

– Война.

– Но что-то уцелело – ну, под маской?