Эмма Донохью - Притяжение звезд

– Не могу тебе сказать, Брайди.

Я сняла медкарту Мэри О’Рахилли, чтобы вытащить из стены разболтанный гвоздь: ведь я еще не занесла в свой скорбный список Айту Нунен. Потом вынула из кармашка часы и стала искать свободное место среди царапин, испещрявших серебряный диск. В моем мартирологе уже не хватало места, и луны недавно умерших набегали на луны ранее умерших или на полумесяцы и черточки, символизирующие младенцев, умерших после или до рождения. Я аккуратно стала царапать кончиком гвоздя крохотный кружок для Айты Нунен, но гвоздь скользнул и вместо ровной окружности изобразил острый клювик. Я зажала часы, словно собралась на ощупь следить за их тиканьем. Письмена, обозначавшие моих мертвецов, бились о ладонь, проносясь сквозь меня, точно поток звездной пыли.

В глазах у меня вдруг потемнело, и на секунду я испугалась, что с моим зрением что-то не то. А потом поняла, что в отделении просто выключился свет.

Мэри О’Рахилли громко ахнула.

– Снова отключили, экономят энергию, – спокойно пояснила я. – Прошу прощения.

Это случалось теперь постоянно по вечерам, когда рабочие возвращались домой и заваривали себе чай, и семьи собирались вокруг единственного источника света, который все мы должны были экономно потреблять.

Во мраке Брайди по своему почину молча перестилала опустевшую кровать слева.

– Вы хорошо сегодня спали, миссис О’Рахилли? – поинтересовалась я.

– Наверное, да, – смущенно отозвалась она.

Я пальпировала ее живот, чтобы проверить, в правильном ли положении находится плод: приставив слуховую трубу, я услышала слабенькое частое сердцебиение.

– А болевые ощущения во время схваток изменились?

– Вообще-то нет, мне кажется.

Она пожала плечами и закашлялась.

Я развела ей виски с горячей водой и вложила чашку в пальцы.

Мэри О’Рахилли отхлебнула и поперхнулась: горячая жидкость выплеснулась через край.

– Пейте маленькими глотками, если вы не привыкли к спиртному, – посоветовала я. – Это поможет облегчить боль и кашель.

Я очень беспокоилась, что ей не хватит сил родить, когда наконец до этого дойдет дело.

– Может быть, хотите яичный флип [16] Взбитая смесь рома с сахаром и яичным желтком. , миссис О’Рахилли? Или мясной бульон?

Она с отвращением замотала головой.

– Сухарик?

– Пожалуй.

Когда я принесла ей половинку сухаря из пачки, лежавшей на полке, Мэри О’Рахилли вдруг с беспокойством проговорила:

– Он бы предпочел, чтобы я осталась дома, а не легла в больницу. Ему ведь даже не позволяют меня навещать.

– По крайней мере, у тебя дома нет других детей, о которых нужно тревожиться, – сердито заявила Делия Гарретт.

Мэри О’Рахилли кивнула и принялась грызть сухарик.

– Я ведь день и ночь приглядываю за своими братьями и сестрами, – проговорила она, – так что уж и не знаю, как там папа с ними справляется.

– А ты не можешь попросить мужа, чтобы он за ними приглядывал, пока тебя нет? – спросила Брайди.

Молодая роженица покачала головой.

– Мистер О’Рахилли раньше работал портовым грузчиком, но сейчас все в порту встало, и он устроился вагоновожатым. Только он работает на подмене, не на постоянной ставке, – добавила она тихо. – Каждое утро в любую погоду он должен приходить в трамвайное депо, и если для него в этот день нет работы, выходит, он проездил зря.

Наверное, виски развязал ей язык.

– Но это же неудобно, – заметила я.

Она ответила еле слышным голосом, словно подавляла приступ кашля.

– Это сводит его с ума! А теперь и у меня тоже нет работы.

Брайди встряла в нашу беседу:

– А кем ты работаешь?

– Я раньше работала на низинных полях, угольный шлак собирала, но мистеру О’Рахилли это не нравилось.

(Я уже была настроена против него враждебно, хотя и в глаза не видела.)

– А теперь я дома вышиваю, – продолжала она. – Паренек привозит мне ворох старых носовых платков, а я вытягиваю из них цветные нитки, из которых делаю на ткани новый узор, понимаете?

– У меня есть набор таких платочков, – произнесла Делия Гарретт.

– Может быть, это мое изделие!

Но у Мэри О’Рахилли пришли новые схватки, она словно окаменела. Только несколько раз кашлянула себе в ладонь.

При тусклом свете лампы я всмотрелась в циферблат часов: после последних схваток прошло четверть часа.

Когда спазм ее отпустил, я предложила:

– Может, еще немного походите вокруг кровати, миссис О’Рахилли, если вы в состоянии?

Послушно, точно марионетка, она вскочила с кровати.

– Давайте-ка я помогу вам укутаться в платок.

И я набросила платок ей на голову и плечи.

Ее лицо исказила гримаса.

– Сестра, – прошептала она, – почему мой ребеночек не вылезает? С ним не произойдет того же, что с ее?

Легкий кивок в сторону Делии Гарретт, лежавшей всего в шаге от нее.

Взяв девушку за теплую руку, я ощутила, что ее пересохшая кожа чуть шелушится.

– Я же слышала сердцебиение громко и отчетливо через слуховую трубу, помните? Просто еще время не пришло.

Она кивнула, пытаясь мне поверить.

– Природа работает по своим часам, – продолжала я, – и она знает, что делает.

Мэри О’Рахилли молча смотрела на меня: одна бездетная на другую бездетную. Она, как и я, знала, что я лгу, но волей-неволей вняла словам утешения.

Как-никак, она поступила сюда утром, наивно полагая, что ее пупок раскроется и оттуда вылезет ребенок. Сама еще практически ребенок, скоро она преобразится, когда станет матерью.

– Тук-тук! – раздался мужской голос за дверью.

В палату вошел Гройн с молодой женщиной на руках, которую он внес, словно невесту, через порог.

– Гройн, что вы себе позволяете?

Он осторожно положил ее на пустую кровать и сказал:

– Нехватка кресел-каталок.

(Неужели я могла надеяться, что кровать Айты Нунен будет пустовать?)

Новая пациентка скорчилась и зашлась кашлем. Только когда она выпрямила спину, я, прищурившись в сумрачном свете, смогла рассмотреть, что она не такая молоденькая, как Мэри О’Рахилли, а просто такая же малорослая. Большие глаза под копной соломенных волос и огромный живот.

– Я – медсестра Пауэр, – положив ей руку на плечо, представилась я.

Она попыталась что-то ответить, но ей помешал сильный кашель.

– Сейчас вам дадут попить.

Брайди помчалась налить ей стакан воды.

Новая пациентка силилась что-то произнести, но я не поняла ни слова. Молитвенные четки для чтения розария [17] Розарий (от лат. rosarium – «венок из роз») – традиционные католические четки, а также серия молитв, читаемых в определенном порядке по четкам. , туго обвившие двумя рядами ее запястье, вдавились в кожу.

– Все нормально, миссис…

Я протянула руку, и Гройн передал мне ее медицинскую карту. Я наклонила картонку к тусклой лампе под потолком и прочитала: «Онор Уайт, вторая беременность, двадцать девять лет». (Моя ровесница.) Срок родов – конец ноября, то есть сейчас она была на тридцать шестой неделе. Она подхватила грипп целый месяц назад, и, как это часто бывало, у нее возникли осложнения.