Алиса Ханцис - И вянут розы в зной январский

Если бы не Блейк.

Пока они с Ванессой ехали в поезде, пока шли по запруженной людьми Коллинз-стрит, все было хорошо, но у самой двери Делия запаниковала и едва сумела выдавить улыбку в ответ на приветствие Фрэнки. Из глубины студии доносились голоса, и отступить теперь значило опозориться перед немалым количеством народа. Оставалось только взять себя в руки, сделать глубокий вдох и шагнуть вперед.

Здесь были, кроме Паскаля и хозяйки, две молодые художницы, одна из которых снимала студию в этом же доме. В квартире царила суматоха: всюду валялись обрывки газет и катушки с нитками, ножницы поблескивали на столе среди грязных чашек. Два костюма были разложены на кровати: черная пиджачная тройка и серая визитка с полосатыми брюками. Рядом белели, раскинув рукава, две сорочки.

– Я подшила на глаз, – сказала Фрэнки. – Но, боюсь, Делии все равно будет длинновато. Эх, подрезать бы…

– Только попробуйте! – возмутился канадец. – Это, между прочим, мой выходной костюм. Покажите лучше, что вы принесли.

Ванесса открыла чемодан, который они поочередно тащили с самого вокзала, и на свет явилась пиджачная пара, сшитая из темно-синей саржи.

– Этот укорачивать не нужно, – Ванесса приложила к себе пиджак. – Мы с Эдди почти одного роста.

Делии стало немного обидно, что обе подруги наденут костюмы своих братьев, а ей достанется чей-то чужой; вот если бы она могла, как в сказке, перемахнуть через пролив и попасть домой, где до сих пор висят в платяном шкафу Адриановы пиджаки и рубашки… Когда-то она тайком пробралась туда и трогала, перебирала вещи, которые он носил; в шкафу пахло гвоздикой, вешалки тихонько стукались друг о друга, и ледяная от волнения ладонь касалась то жесткого твида, то гладкого шелка или нежного бархата. Примерить что-то из его одежды – такого Делии в голову не приходило, но сейчас эта идея взволновала ее невероятно.

– Пора вам прогуляться, – обратилась хозяйка к Паскалю. – Я помашу из окна, когда мы будем готовы.

Когда за ним закрылась дверь, все на мгновение притихли, будто не решаясь начать. А затем Фрэнки провозгласила: «Ну, давайте же», – и все задвигались, заговорили хором. Ванесса задернула шторы и принялась расстегивать блузку.

– Что же вы? – в ее глазах мелькнуло знакомое насмешливое выражение. – Передумали?

Она мотнула головой и торопливо взялась за крючки на корсаже. Раздеваться перед посторонними было ужасно неловко, но остальных это будто бы совсем не смущало. Девушки хихикали, вспоминали наперебой истории из школьной жизни. Постепенно и Делию закрутило-завертело этим водоворотом, и вот уже она осталась в одних панталонах и корсете, приплясывая вместе со всеми на холодном полу.

– Это ваша, – Фрэнки указала ей на рубашку, – и остальное тут в куче.

Рубашка, конечно, была великовата, но одна из художниц, Грейс, заверила ее, что под костюмом ничего не будет заметно. Она ловко поддернула на Делии рукава и подхватила их нитками, ободряюще при этом улыбаясь. Это была миловидная молодая женщина, голубоглазая, с копной каштановых волос и чуть рассеянным, мягким взглядом. За сорочкой последовали брюки, которые полагалось закреплять подтяжками; затем – жилет из той же ткани, что и сам костюм. Все это было так весело и волнующе, словно они наряжались на бал-маскарад. Грейс заботливо хлопотала над ней, застегивала пуговицы, повязывала галстук.

– Можно было бы подложить что-нибудь, – задумчиво сказала она, обхватив Делию за бока, – но мне кажется, и так сойдет: Паскаль совсем не толстый.

Остальные уже были одеты. Ванессе повезло больше других: синий Эдвинов костюм сидел на ней отлично; Фрэнки же пришлось добавить себе объема, что изрядно всех повеселило.

– Как все-таки удобно в штанах! – восхитилась она, пройдясь по комнате. – Даже просто в трамвай забраться: раз – и ты внутри.

– А велосипед? – подхватила Ванесса. – Я как-то чуть кости не переломала: юбку затянуло в колесо… А отец и слышать не желает о блумерах.

Делия присела на кровать и сунула ноги в черные кожаные полуботинки; те оказались настолько велики, что пришлось набить их мятой бумагой. Надев шляпу и застегнув пиджак, она подошла к зеркалу – и зажмурилась, потрясенная. Зачастило сердце, стало жарко и жутко; не может быть, прошептала она себе, это все выдумки: никогда они не были по-настоящему похожи. Наконец, превозмогая себя, глянула сквозь ресницы; пошевелила руками, наклонила голову. Да, это была она – и в то же время нет. Темная фетровая шляпа скрывала волосы, чужой была фигура, и лицо, оттененное новой рамой, сделалось почти юношеским. Недоверчивая улыбка тронула губы, изумленно расширились глаза: Адриан, живой и прекрасный, смотрел на нее, и это было так невероятно, что закружилась голова.

– Вам идет, – сказала Грейс, обняв ее сзади за талию. – Нет, правда! Хочется даже написать вас вот так… А что? По-моему, отличная идея!

– Что это вы тут секретничаете? – в зеркале появился коротышка-китаец с сигаретой в зубах. – Пора бы уже звать Паскаля. Все готовы?

За спиной у Делии возникла высокая усатая фигура, и она вздрогнула от неожиданности.

– Нравится? – спросила фигура голосом Ванессы.

– Просто здорово! Где вы их взяли?

– У знакомых в театре. Мы готовы, Фрэнки.

Канадец встретил их перевоплощение одобрительным свистом. Осмотрел всех, задержав взгляд на Делии, и хлопнул в ладоши.

– Отлично! Только вы поменьше болтайте, а то мало ли кто догадается…

– А что они, к примеру, могут сделать, если узнают? – полюбопытствовала вторая художница, которую все называли Пим.

– Ну, вызовут полицию, наверное… А там могут и в тюрьму посадить.

– В тюрьму? – с ужасом повторила Делия.

– Запросто. Это ведь нарушение закона.

– Ерунда, – подала голос Ванесса. – Вы, наверное, не слышали про Мэрион Эдвардс? Она много лет выдавала себя за мужчину, даже умудрилась жениться. Так вот ее оправдали в суде.

– Но все-таки судили!

– Её арестовали по подозрению в воровстве, но она сбежала: испугалась разоблачения. И ничего – после суда ее выпустили. Правда, на работу потом никто не брал, пришлось показавать себя за деньги на ярмарках.

Тревожное настроение схлынуло, все вновь загомонили, но холодок затаился у Делии внутри. Если их узнают, схватят, если всё это дойдет до Агаты… Поздно отступать, одернула она себя. Нужно просто быть осторожней, вот и всё.

На лестнице они еще болтали в полный голос, подбадривая друг друга, но на улице, как по команде, притихли. Стоял серенький день, из тех, что не радуют солнцем, но и не удручают угрюмыми тучами. Паскаль шел чуть впереди, и подруги, приноравливаясь к его походке, старались ступать шире, хотя в таких больших ботинках это было ужасно неудобно. Обе художницы прикрывали их по бокам. Делии казалось, будто все глазеют на них, совсем как в первые месяцы после приезда, когда ей впервые пришлось одной ходить по городу. А ведь им предстоит сейчас влиться в гуляющую толпу Квартала – вот уж где любят рассматривать окружающих с пристрастием! К счастью, Ванесса, словно прочитав ее мысли, дернула канадца за рукав, и на первом же большом перекрестке они свернули с Коллинз-стрит.