Алиса Ханцис - И вянут розы в зной январский

Время шло, но они будто бы и не собирались прощаться. Тави тоже участвовала в разговоре, и в ответ на какую-то реплику мистер Вейр поднял ее и посадил на лошадь. Даже на таком расстоянии было заметно, как просияло детское личико, и в душе схлестнулись противоречивые чувства. Насколько невежливым выглядит то, как упорно она отсиживается внутри? Ведь ему наверняка известно, что она тут. Но, ох, как не хотелось спускаться, вновь терпеть это пристальное внимание, изображать любезность!

Все вышло само собой: проехавший автомобиль испугал лошадь, та дернулась, вскинула голову, и Агата, не помня себя, бросилась вниз.

Едва распахнув дверь, она поняла, что все в порядке: Тави даже не заплакала. Но, прикрывшись материнским гневом, как щитом, было легче пережить первые секунды – коршуном налететь на Делию, снять дочь с лошадиной спины и лишь затем кивнуть в знак приветствия. Она надеялась, что мистер Вейр сам все поймет и, смущенный инцидентом, поспешит откланяться. Но, увы: у него явно были другие планы.

«Надо же думать, – с упреком сказала ему Агата. – Зачем вы это сделали, раз лошадь пугливая?»

Делия, однако же, фразы не перевела, а вместо этого сказала:

«Зря ты так волнуешься: никакой опасности не было».

«Ты его защищаешь? Это немыслимо! Как ты вообще себя ведешь? Бросила работу, кокетничаешь с мужчиной на виду у всех… Кто тебя просил рассказывать ему об ателье?»

Краем глаза Агата глянула на мистера Вейра – и обомлела, увидев его серьезное, чуть напряженное, прислушивающееся лицо. А вдруг он понимает? – холодком пробежало по спине. Нет, все это ерунда. Он не может понимать.

«Идите в дом», – сказала она Делии и, смятенная, сделала над собой усилие, чтобы успокоиться. Что она, в самом деле, разошлась? Надо просто потребовать, раз и навсегда: пусть оставит их в покое. Это же, в конце концов, невежливо – такая навязчивость.

Она подняла глаза, и он тут же, словно этого и ждал, сделал недоумевающий знак – чужой, не из их языка, но понятный без усилий: «Что с вами такое творится?» Сказано это было с какой-то невозможной дружеской фамильярностью – так обращаются к сестрам или к жене, с которой прожит не один год. От неожиданности Агата не нашлась, как ответить; к тому же без переводчика было непросто объясниться. Подавив недовольство, спросила знаками, нет ли у него карандаша и бумаги. Он кивнул и хлопнул себя по карману пальто. Выходит, этот визит и в самом деле был спланирован заранее. Хорошо же. Поговорим.

Миновав Делию, которая вернулась наконец к мытью окон, они поднялись на второй этаж. Закрывать дверь Агата не стала, чтобы их, в случае чего, могли услышать. Мистер Вейр достал блокнот и хотел написать что-то первый, но она требовательно протянула руку: не хватало еще, чтобы они начали тут бесконечный пустопорожний диалог. Она вспомнила случай с крысой и чуть смягчилась, поэтому начала не совсем так, как хотела. «Я благодарна вам за желание помочь, но в этом нет необходимости, – она писала, прижав блокнот к стене и чувствуя позади близкое, давящее присутствие. – Мы ни в чем не нуждаемся. Прошу понять: ваше поведение нас компрометирует».

– Компрометирует! – слово легко читалось по губам. Он казался оскорбленным в лучших чувствах, но Агата ответила спокойным выжидающим взглядом. К ней вернулась твердость, и она готова была дать отпор самым упрямым притязаниям.

Мистер Вейр быстро написал что-то, держа блокнот на ладони.

«Почему вы меня так не любите?»

Он смеется над ней! Явно смеется – это видно по глазам. Вскипев, Агата показала ему на дверь, но в ответ прочла:

«Вам очень идет, когда вы сердитесь».

Она повторила требование с еще большей силой – и вновь, как на улице, ощутила тревогу, когда мистер Вейр остановил ее жестом, означающим «Подождите» или «Успокойтесь». Движение было точным и уверенным – слишком точным для случайной догадки. Он опять взялся за карандаш – на сей раз надолго, не выказывая, между тем, никакой поспешности. Это особенно ее раздражало: как у людей хватает наглости отнимать время у тех, кто занят по горло! Пожелай он в самом деле помочь, он вел бы себя совсем иначе. Всё это уловки. Но больше они не сработают.

Приняла блокнот сухо, глядя в сторону и предупреждая любую попытку коснуться руки. «Вы совершаете огромную ошибку, – было написано размашистым, острым почерком, – когда намеренно портите отношения с людьми. Может случиться, что вам понадобится их помощь, и вы сильно пожалеете о том, что сделали. Судьба непредсказуема. Подумайте хорошенько».

Агата усмехнулась: какой наивный повод для поддержания знакомства. «Оставьте иллюзии. Мы справимся сами», – написала она и, вернув блокнот, демонстративно встала у выхода. К ее облегчению, мистер Вейр не стал продолжать разговор и попрощался чуть дурашливым полупоклоном. Уже в дверях задержался, сказал ей что-то вслух – она не разобрала ни слова – и зашагал по лестнице вниз. Она поспешила к окну и, отметив удовлетворенно, что он покинул дом почти сразу, спустилась сама.

Делия, которая уже покончила со своей работой, безучастно глядела на улицу и даже не обернулась на ее шаги. Обиделась. Как можно обижаться на справедливые слова? Господи, сколько в ней упрямства, сколько легкомыслия. Не желает понимать, что все делается ради ее же блага. На свете нет ничего дороже доброго имени, а кто знает, что на уме у сегодняшнего их непрошеного визитера? А если он захочет отомстить? Нужно быть начеку, а не расточать улыбки.

Она стукнула каблуком по полу, заставив сестру оглянуться.

«Ты не замечала, что он понимает наш язык?»

«Нет. Он спрашивает иногда, как сказать то или иное. Зачем это делать, если и так знаешь?»

«И ты показываешь? Ты говорила, что вы не общаетесь!»

«Не прятаться же мне от него! – В ее лице было страдание. – Чего ты хочешь? Чтобы я обижала людей, которые не сделали нам ничего дурного?»

«Я хочу, – сказала Агата с расстановкой, – чтобы ты прекратила к ним ездить».

«Но нельзя постоянно жить в четырех стенах! Я с ума сойду! У человека должны быть друзья!»

«Тебе обязательно дружить именно с Вейрами?»

«А где мне знакомиться, если я занята с утра до ночи, как служанка?»

«Хватит», – оборвала ее Агата. Как будто ей самой легко. Но Делия закрыла лицо руками и отвернулась; плечи ее затряслись. Ну как с ней разговаривать?

Тави, до сих пор смирно сидевшая в уголке с книжкой, подбежала к Делии и обхватила ее колени. Агатино сердце дрогнуло. В трудные времена надо держаться вместе и беречь друг друга от лишних тягот. Даст Бог, все обойдется, думала она, обнимая одной рукой сестру, а другой – дочку. Скоро у них будет настоящее ателье, и, глядишь, это поможет выбраться из нужды. А там можно будет найти для Делии хорошего человека и перестать, наконец, беспокоиться за нее – непутевую, доверчивую, робкую.