Лина Сайфер - Театр мыльных пузырей [litres]

Макс не знал о болезни девушки, не знал о её прошлом, боли и страданиях, суицидальных мыслях, посещавших её с завидной частотой, он видел её такой, какой она всегда хотела предстать для других. Он видел её стоящим человеком, он видел эту обволакивающую пустоту внутри, он знал, что ей нужно спасение.

Слова давались Руби с большим трудом – девушка понимала, что после сказать «Погоди, я передумала!» уже не получится. И всё же она спросила:

– Вы возьмёте меня с собой?

Карты легли как нужно. Страх оставить в этом городе своё ненайденное «я» куда-то канул, растворился, точный ответ тут же возник перед ней. Если бы она отказалась от этой наивной на первый взгляд затеи, то винила бы себя до конца своих дней. Жизнь не подкидывает таких возможностей человеку, который в них не нуждается. Слишком многое уже было упущено, и просто оставить всё как есть не представлялось возможным. На пороге смерти начинаешь действовать, идти к лучшей жизни, а когда, наконец, добираешься, понимаешь, что конец уже настал. Никто не хочет умирать в руинах. Умирать хочется с мыслью, что всё было не зря.

– Вы возьмёте меня с собой? – повторила девушка уже более решительным тоном, глядя на Макса, который, в свою очередь, не сводил с нее глаз.

– Да, – ответил он, улыбаясь. – Тебе… тебе хватит недели, чтобы привести дела в порядок?

– Хватит пары дней.

– Тогда послезавтра. В восемь утра здесь, у «Джава Брейк». Бери самое необходимое – деньги, если есть, одежду. Идёт?

– Идёт. Какие условия?

– Условия? – парень усмехнулся, постукивая пальцами по пустой чашке. – Не передумать.

Руби утвердительно кивнула.

– Почему ты так сразу согласилась? Почему ты мне поверила?

– Мне нечего терять, – ответила просто Барлоу. – Но что, если с нами в дороге что-то случится?

– Весь смысл в том, что если и случится, то в пути. Мы будем двигаться к своей цели, а не стоять на месте, словно тупые животные, повинующиеся зову пастуха. А вообще, я не боюсь смерти.

Но Макс Иден врал.

Все боятся смерти.

– Ты слишком мягкая сегодня, Руби Барлоу, – протянула Лили, доедая свой салат.

– Разве? – Руби сделала удивлённый вид.

– Ты не звала меня в кафе лет двадцать! – Подруга сделала маленький глоток своего коктейля с кучей разноцветных зонтиков и выжидающе глянула на Руби.

– Ой, брось. Я просто хочу расслабиться, выкинуть все мысли о Раке из головы, – уверенно ответила девушка. Половина её слов была чистой правдой, но всё было далеко не так просто. Лили не должна знать, что это прощание.

– Ты вчера куда-то ходила, – начала издалека подруга, невинно улыбаясь. – А сегодня ты сидишь тут, вся такая счастливая, прогоняя прочь мысли о раке. С кем ты познакомилась?

– Ты всё о своём, – улыбнулась Руби, отрезая кусок пиццы с ананасами и кладя его на тарелку.

– Ты обещала мне рассказать! – Лили состроила недовольную гримасу.

– Да, мы просто пили кофе, – опустила глаза Руби, смущаясь. – Его зовут Джек, ему двадцать. Собирается поступать в Стэнфорд на юриста.

– Какой серьёзный молодой человек, – протянула Лили.

– Одобряешь?

– Вполне, – кивнула девушка. – Ладно, больше ничего спрашивать не буду, захочешь – сама расскажешь. Но смотри у меня, Барлоу, не нарывайся на неприятности!

Девушки засмеялись, но Руби стоило больших усилий держать себя в руках. Нельзя было называть имя Макса. Когда она уедет, мама поставит на уши абсолютно всех, Лили тоже будет принимать участие в поисках и точно вспомнит, что пару дней назад её подруга уходила куда-то с неизвестным парнем, которого зовут Джек. Это может ненадолго сбить их со следа.

Лили поймёт. Будет кричать, биться в истерике и ненавидеть её, но в итоге поймёт. Лили – умная девушка, она хорошо знает тараканов, обитающих в голове Барлоу.

Стоит написать письмо, как бы банально это ни звучало. Наверное, Лил начнет волноваться только завтра вечером, когда Руби перестанет отвечать на смс и даже не позвонит. Но к тому времени они будут уже далеко. Почти в другой жизни.

– Завтра придёшь в школу? – спросила Лили, поправляя волосы.

– Да, – соврала Руби. – Завтра контрольная по истории?

– Точно. Эта старуха весь мозг из меня высосала, как, впрочем, и желание учиться. Жаль, прогулять нельзя, мне же экзамен сдавать. Вот знаешь, Бетси Файн в прошлом году прогуливала историю, а потом чуть ли не на панель пошла…

Лили продолжала говорить о своих проблемах, Руби кивала и иногда вставляла пару ничего не значащих, но подходящих ситуации фраз, но всё равно оставалась погруженной в свои мысли.

Нужно оставить маме и подруге записки, в которых хоть немного прояснит ситуацию. Они не должны думать, что она бежала от них. Не стоит подавать виду, не стоит прощаться.

«Вести себя как всегда… – повторяла про себя девушка, вполуха слушая щебетание Лили. – Как всегда. Ничем себя не выдавать…»

Вернувшись домой, Руби продолжала чувствовать некую отрешенность от всего мира. Ощущение пустоты внутри, будто из горячей ванны внезапно слили всю воду. Смесь запаха ванильных духов и табака разнеслась по всему дому, оповещая тишину о пришедшей хозяйке, тут же направившейся в свою комнату. Несмотря на давящую мглу внутри, постепенно там загорались маленькие огоньки надежды и легкого волнения перед неизвестным, ликование и настороженность. Коктейль из эмоций и чувств был готов вот-вот выплеснуться, превратившись в реку слёз.

Последняя ночь дома. Последняя ночь, лёжа на подушке, пропитанной горькими солёными слезами, подушке, летавшей в твёрдую стену, подушке, приглушавшей крики отчаяния.

Когда-то в этой комнате были сделаны ее первые шаги, сказаны первые слова. Когда-то в углу стояла гитара, впоследствии разбитая о стол в очередном приступе ненависти. Когда-то красивые цветы завяли, на их месте теперь стояли книги или пепельницы. Некогда яркие шторы потускнели.

Как много могут хранить в себе вещи. Они все видят, впитывают, чувствуют – своего владельца, атмосферу, ауру, висящую в воздухе и заполняющую всё вокруг. Как много в себе таят простые статуэтки или картинные рамы, книги, которые заботливо перелистывали тонкие пальцы. И вещи молчат. Вещи молчат, сохраняя тайну о своём хозяине.

Комната видела всё – страх, улыбки, смятение, подавленность, ярость, творчество. Комната видела всё и молчала, впитывая в свои стены эмоции такой непостоянной Руби Барлоу, которая строила себя сама, в этой бетонной коробке, в её собственной клетке, выбирая свой путь, не обращаясь за советом к другим. В этой комнате развивалась её личность, выходила из зародыша, разрасталась, шла дорогой становления. Именно это маленькое помещение с тусклым светом и большим подоконником девушка больше всего не хотела покидать.