Лара Галль - Буквенный угар

Не смею более докучать.

Лика».

Он вдруг космически отдалился, словно умер сто веков назад, обронил на прощание мне, что не я ему докучаю, а, видимо, он мне, но более не станет… прощайте…

Души во мне не стало.

Души во мне не стало.

И заплакала я с высокой стены в ту сторону, где когда-то стоял он, тепло улыбаясь, с флагом трепещущей надежды в руках.

Я совсем не хочу расставаться.

Мы запутались, или нет, я запуталась.

Я не могу ничего сказать сейчас.

Но это пройдет.

Давно не чувствовала себя такой провинившейся…

Поймите, я честнее некуда рассказала о том, что мучило.

Думаете, это легко?

«Лика, дорогая…» — впервые написал он.

«Лика, дорогая», — повторяла я про себя бессчетное число раз.

Он будет ждать, когда все «устаканится».

Мы взрослые люди, будем ценить то, что дается, и не разбрасываться этим.

Он думает, что у меня просто выдающиеся человеческие способности.

Большой божественный дар к общению.

Он видит и ценит и не хочет прекращать наше общение.

И все будет хорошо.

«…Игорь!

Ваше письмо очень достойное и спокойное. Так могут поступать только мужчины. А я боялась проснуться и увидеть в почте холодное молчание.

Вы все же восхитительный, просто надо всегда давать Вам время и пространство для вспышки.

А потом уже следует нормальная драгоценная реакция.

Я залюбовалась, когда читала.

Вы такой умница, а все улики были против этого. Шучу».

Есть на свете такое незатейливое счастье — иметь умную подругу. У меня — есть.

Моя подруга держит пальцем прыгунчик пульса на моем запястье и пишет мне такое:

«Не расстраивайся. Сейчас образовался некоторый дисбаланс в ваших ощущениях от дружбы. То есть о цветочках да об облачках разговаривать ты и дальше готова.

Потому что для тебя много еще осталось здесь неохваченного, ты старательнее и более подробно, до тончайших моментов, готова разрабатывать слои. А ему кажется, что вы исчерпали ваши возможные отношения на том уровне, на котором общались. Ему уже там неинтересно. Он гонит коней, хочет новых ощущений. Ему хочется с тобой говорить уже обо всем, в том числе и об очень интимном. Но, Лика, мне кажется, это уже за гранью просто дружбы. Об этом можно только любя. Неужели он этого не понимает?

Понимаешь, очевидно же, что он ищет женщину. Может, подсознательно. Такую, чтоб она была совсем его.

Вряд ли ему нужна женщина-друг.

Ища дружбы с тобой, он на что-то большее рассчитывает.

Может, он просто влюбился? Уже? Так тут тебе надо поразмыслить, готова ли ты к такому и надо ли это тебе.

А ведь такая сумятица как раз бывает с женщиной на границе влюбленности.

От того, как поведет себя мужчина, зависит, с какой стороны границы ты впредь будешь проживать.

Знаешь, моя мама любит приговаривать: лучший мужчина — это женщина.

И часто я с удивлением обнаруживаю — она права.

Я даже вот что сейчас подумала…

Может быть, все наоборот. Может, он думает — по привычке, по инерции, что ему нужна женщина, и предпринимает какие-то такие шаги и пишет так, чтобы завлечь, очаровать.

А на самом деле ему нужен друг — нежный и понимающий, с которым обо всем можно переговорить. Но только мужчина разве может быть таким другом?

Что до тебя, то, может, помнишь, Эфрон написал однажды о Марине Цветаевой, что все происходящее в ее предельно напряженной жизни — необходимо ей в первую очередь для поддержания мощного пламени в топке ее творчества.

Это не точная цитата, я пересказала своими словами, сейчас с ходу не найду. Ну вот же!».

Ах, конечно же я понимала, что ему нужна Женщина…

И всеми силами давала понять, что она найдется.

Но я со своим пониманием есть здесь и сейчас, а та, другая, Единственная, где-то там далеко…

Вот и появился соблазн…

Нельзя было так сближаться душевно. У мужчин все равно одинаковая реакция на близость — душевную ли, интеллектуальную… В буквы сложилось мое понимание.

…Гостевой брак. У них был гостевой брак…

Она приходила по выходным. Квартирка вздыхала раскрытым окном, впуская женщину.

Это была хорошая женщина. Или неплохая.

У нее был титул Третьей Женщины. Но без короны.

Без сертификата соответствия. Без прав. Без льгот.

Мужчина, втянувший ее в этот круг почета, уже не мог разорвать эту круговую повязь. Он только повторял про себя старую окуджавскую исповедь:

«А как первая любовь — она сердце жжет. А вторая любовь — она к первой льнет. А как третья любовь — ключ дрожит в замке, Ключ дрожит в замке, чемодан в руке»…

А так оно и было. Была Первая Женщина. Сердце жгло. До инфаркта.

Пришла Вторая Женщина, пролившаяся елеем на ожог неприлично живучего сердца.

Так и жили в нем обе женщины: одна раной, другая исцелением.

Мужчине легко спутать тролля и эльфа, если ночь темна и холодна.

Но однажды правдивым утром в зеркале он увидел отражение привычного эльфа и понял, что утешался троллем.

Елей вмиг стал серной кислотой, и — вторая любовь прильнула к первой одной ужасной раной.

«А как первый обман — да на заре туман. А второй обман — закачался пьян. А как третий обман — он ночи черней, Он ночи черней, он войны страшней»…

А так оно и было. А у кого не было? Вот и у него было…

Поэтому теперь — гостевой брак. И неплохая женщина. И незаметная вечная война.

«А как первая война — да ничья вина. А вторая война — чья-нибудь вина. А как третья война — лишь моя вина, А моя вина — она всем видна»…

А так оно и было. Его вина. Такой вердикт. Потому что слишком.

Слишком красив.

Слишком умен.

Слишком взыскателен.

Три эти стены — любовь, обман, война — сомкнулись в треугольную комнату.

Жесткая фигура — треугольник.

В нее помещаются мужчина, Третья Женщина и их история болезни.

Если разомкнуть три стороны, сразу станет видно, что для дома не хватает одной стены — четвертой.

Только где же ее взять?

О, как он был зол на меня за этот текст!

Нельзя так проницать.

Есть темноты, куда не надо вносить свет…

Текст я удалила. Извинилась. Замерла.

Надвигались чернота и стихия, имени которой я не знала…

«…Вот, вспомнила. В Вашем рассказе была одна нота, которой я не знала названия, а сегодня поняла.

Феномен молодой физиологии. Физиология молоденькой женщины — это нечто совсем другое. Помните сюжет стареющего Давида и Ависаги Сунамитянки? Предполагалось, что она должна согреть его. Это архетип. Молодая женщина — это праздник и пиршество. Это самодостаточное удовольствие и радость. Глупо и избыточно желать совместить это с чем-то и кем-то еще. То есть я не говорю, что Вы стары, как Давид, я говорю о том, что эта нота наверняка в Вашем сюжете есть.