Питер Хеджес - Что гложет Гилберта Грейпа?

Я не ослышался?

— Наши идеи, похоже, ты не оценил, но и не предложил ничего другого, ни одного варианта.

Лихорадочно соображаю. Это парни сейчас мне нужны. Мне требуется утешение недалеких личностей.

— Друзья друзьям помогают, Гилберт. Звонят. Беседуют. Друзья ведут себя… это… это… по-дружески.

Бобби согласно кивает.

Я начинаю:

— Вы, ребята, считаете меня главным специалистом по женскому вопросу.

— Ничего подобного.

— Тебе просто больше прет по жизни.

— Если так, почему же вы обратились ко мне?

— Потому что у тебя есть опыт.

Такеру впору агитировать за вступление в ряды армейского резерва.

— Я реально предложил вам одну идею. И потом ее дополнительно обдумывал. — (Ага, секунд, наверно, двадцать.) — Но вас, похоже, больше не интересуют мои идеи.

Такер говорит, что интересуют, очень даже интересуют, но, мол, зря обнадеживаться тоже не хочется.

Бобби реагирует с прохладцей, но ему и самому до смерти охота узнать, какие у меня идеи.

— Ребята, вы знаете такую Синди Мэнсфилд?

— Ну да.

— Так вот, Синди сколотила компанию девчонок; тусуются они по субботам, вечерами, в церкви Христа. Изучают Библию, а когда молятся, держатся за руки. Много обнимаются. Моя младшая сестренка с недавних пор примкнула к этой компании, в ней девушек десять-двенадцать, разного возраста.

— И в чем твоя идея? — спрашивает Такер.

— Кажется, я излагаю яснее ясного.

Бобби кивает, уловил.

Такер задает несколько мелких вопросов, которые можно опустить. Я объясняю, что во имя Христа совершается немало убийств и любовных подвигов. Христиане легко «прощают» и более склонны сходить с «пути истинного», потому что всегда могут себя простить. Простят они и вас.

У Такера вырывается:

— Ух ты, теперь въехал.

Вскрываю одну из его банок редкого пива и присасываюсь. Беру вторую — на дорожку и уже собираюсь уходить, когда мой щуплый коротышка-дружбан окликает:

— Гилберт?

— Что, Такер?

Смотрю на него сверху вниз и вижу, как под его влажными глазами расплывется улыбка.

— Хвала Господу.

— Надо, — говорю, — еще потренироваться.

— Я люблю Иисуса. Иисус — Спаситель.

— Нет, серьезно, тренируйся, Такер. Пока у тебя выходит ненатурально.

Бобби, расхаживая по комнате, отрабатывает свои реплики. Сценарий у него примерно такой: «Меня осенило во сне. Пустота моей жизни. Мне был вещий сон. И во сне мне привиделась эта группа людей: вы, девушки, все были в том сне. И голос приказал мне: ступай к ним. Ступай к этим девушкам и проси, чтобы они позволили тебе быть средь них».

— «Средь» — это хорошо, — кричу я. — «Средь» — это нечто библейское!

Такер затягивает: «Любит Иисус меня», но вынужден остановиться, потому что забыл слова.

Я внезапно становлюсь обалденным парнем и ухожу, завоевав их прочное уважение. Еду по улицам города. Ищу, где можно себя применить.

Проезжаю мимо старой хибары семейства Лалли. Вижу Бекки: стоит в палисаднике, любуется ночным небом. Опускаю стекло пассажирского окна. Уже готов спросить: «Ну и как оно?» — а Бекки указывает пальцем на небо и шепчет.

— Что? — переспрашиваю.

Она снова указывает пальцем, но я не смотрю в том направлении, я смотрю на нее.

— Что ты сказала?

— Луна, Гилберт. Какая потрясающая штука — Луна.

Господи помилуй. Надо рвать когти.

Ударяю по газам — только меня и видели.

Еду в сторону кладбища. Хожу среди могил, разглядываю все, что там есть: надгробные камни, деревья, даже вмятину на бампере моего пикапа. Смотрю куда угодно… только не на Луну.

Вторник, 11 июля, до праздника пять дней, время идет к вечеру. С утра до полудня мы убирались на нижнем этаже. В обед звонила Дженис и обещала «бывать на связи» каждый день до приезда в субботу. Ларри прислал дополнительный чек на «необходимые расходы». А мистер Лэмсон отпустил меня пораньше, чтобы я помог по дому.

Только что дебил проскакал по кухне, как кенгуру, оставляя на чистом полу грязные следы. Эми взглянула на меня и решила все объяснить:

— Раз Арни через несколько дней стукнет восемнадцать, мы посчитали, что пусть он сам решает, когда ему пора мыться. Он уже совсем взрослый. У него и так все постоянно чешется, да и грязь все больше налипает, уверена, он долго не протянет и скоро захочет купаться.

Эми ждет, что я что-то скажу, но ответить мне нечего. «Здорово ведь, что мы даем ему возможность принять взрослое решение?» Ей снова это удалось. Взглянуть на ситуацию оптимистично.

Но Эми прекрасно знает, сколько раз я пытался затащить братца в воду. И она понимает, что это бесполезно.

Мама пересматривает программу большого праздника. Распланировали его мы, но она должна все одобрить: меню, цветовое оформление, список гостей. Из трех округов к нам в гости на несколько часов приедут юные дебилоиды — а их где-то десять, и все они разного возраста и комплекции, и все говорят нечетко, по-дебильному. Мы устроим веселые игры, будем открывать подарки. Весь праздник тщательно расписан, для него уже начали закупать еду, все должно пройти как по маслу.

Итак.

Не успел я повторно протереть шваброй пол, как на кухню заходит Эми и говорит: «К дому подъехал большой грузовик. Глянь, кто это там». По понятным причинам она отправляет меня. После того случая с Маффи у Эми появилась стойкая неприязнь к большим грузовикам и их водителям.

Выйдя на улицу, вижу парня младше меня: стоит, покачиваясь, на бордюре. Парень постарше — на пассажирском сиденье, держит в руке трубку, но не закуривает. Тот, что помладше, говорит:

— Мне нужен мистер Арни Грейп.

— Где-то тут бегает.

— У меня для него посылка.

— Я могу расписаться…

— Нет, не положено. Расписаться должен адресат.

— Понимаю, но…

— Чувак, таковы правила. Расписаться может только Арни Грейп.

Я объясняю, что мой брат особенный.

— Да? И чё? Все мы особенные. Слушай, либо расписывается он, либо посылка уезжает обратно.

Из-за угла дома показывается облепленное грязью чудо со здоровенным булыжником в руках. Не сумев поднять камень над головой, бросает его на дорожку. Рычит на курьера.

— Арни, — зову, — подойди сюда.

При виде нашего чуда курьер тут же протягивает мне шариковую ручку. Я хотел было сказать: «Говорил же», но не стал. Расписался, где галочка, и дело с концом. Курьер передает мне открытку:

— На имя… э-э-э…

— Арни, — договариваю за него, а потом громко и медленно зачитываю: — «Арни, немного рановато, но все равно: с днем рождения».

С крыльца Эми и Эллен наблюдают за курьерами, которые открывают заднюю дверцу грузовика. Через раздвижную дверь с сеткой Эми кричит маме обо всем, что видит:

— Это для Арни! Первый подарок на день рождения! От кого это, Гилберт?