Мо Янь - Сорок одна хлопушка

— Верно я говорю, мудрейший?

На лице мудрейшего появляется смешливое выражение, и поди пойми, признаёт моё понимание или смеётся над его поверхностностью. В кузове этой размалёванной под корову машины стоят человек двадцать молодых людей с вымазанными красным лицами в просторных красных шароварах, коротких двубортных куртках белого цвета, полотенцах, на их головы намотаны тюрбаны, а на талии — красные шёлковые пояса. Они стоят вокруг большого барабана, размахивая толстыми, как стиральные вальки, колотушками, и что есть сил бьют в него, извлекая потрясающие звуки.

На борту разукрашенного грузовика красовалась надпись большими узорными иероглифами в сунском стиле «Мясная компания Кеньтаху». За ним выступала группа молодых танцовщиц из труппы янгэ. [40] Янгэ — народное песенно-танцевальное представление посадки риса. В белых штанах и красных кофтах с полоской зелёного шёлка на талии, они двигались за грузовиком в такт барабану, размашисто вертя ягодицами. За ними следовал грузовик в форме белого петуха с парой куриц, парой петухов и парой несушек. Петухи через каждую пару минут вертели головами и издавали странное кукарекание. Из гузки несушки через каждые несколько минут появлялось огромное яйцо, и она принималась громко кудахтать. Это оформление было блестяще задумано, смотрелось очень жизнеподобно и при подведении итогов праздника наверняка могло занять одно из высоких мест, а возможно, и первое. Понятно, внутри петуха и курицы сидели люди — это они кукарекали и несли яйца. Лозунги и логотипы на этой машине имели отношение к «Объединённой компании тётушки Ян по птицеводству и производству яиц». Позади «куриной» машины, построившись в колонну по четверо, шествовали восемьдесят мужчин и женщин в шапочках с петушиными гребнями и перьями на рукавах, они махали на ходу «крыльями» и выкрикивали: «Хочешь здоровьем запастись — без яиц не обойтись», «Яйца птицы без числа тётка Ян нам припасла». Во главе колонны, подошедшей с запада, были верблюды, которых я сначала принял за ненастоящих, и понял, что они живые, лишь когда они приблизились. По моим грубым подсчётам, их было голов сорок — все в цветах и красных шёлковых лентах, словно только что награждённые передовики труда. Их вёл энергичный коротышка, легконогий и натренированный, который через каждые несколько шагов делал кувырок в воздухе. Разноцветная плётка у него в руке была густо увешана медными монетками и при каждом взмахе издавала мелодичный звон. Послушные ему верблюды меняли поступь, колокольчики у них на шеях так же мелодично звенели. Это был прекрасно обученный почётный верблюжий эскорт. Посредине на спине беломордого верблюда был привязан длинный шест, с которого свисало полотнище флага, расшитое большими иероглифами — даже не глядя на эту надпись, я уже понял, что это люди Лао Ланя. На базе объединённой компании по обработке мясопродуктов, где я работал десять лет назад, Лао Лань создал свою компанию по забою редких животных. Производимое им мясо верблюдов и страусов пользовалось широкой известностью, он предоставлял народу обильную пищу, и это приносило его компании огромное богатство. Говорят, этот ублюдок спит на водяной кровати, унитаз у него облицован золотом, курит он сигареты с добавлением женьшеня, съедает каждый день верблюжье копыто и пару лап страуса, да ещё страусиное яйцо. За верблюдами выступали страусы: всего двадцать четыре птицы, построенные в две колонны. На спине каждого восседал ребёнок; в колонне слева — мальчики, в правой колонне — девочки. Мальчики в белых кедах, белых гетрах с красной полоской, голубых форменных шортах, белоснежных рубашках с короткими рукавами и красными лентами на шее. Девочки в белых кожаных туфельках, белых носочках с двумя красными шариками на верхнем краешке, в коротких голубых платьицах с золотистыми бантиками на груди. У мальчиков головы бритые и круглые, как резиновые мячики. У девочек торчат косички с красными лентами, головки круглые, как помпончики. Дети держатся прямо, выпятив грудки. Страусы, высоко задрав треугольные головки, вышагивают торжественно и высокомерно. Их редкое серое оперение выглядит скромно и неприхотливо, без видимого лоска. К шеям привязаны красные шёлковые ленты. Страусы почти не могут ходить медленно, шаги у них стремительные, всякий — метра на полтора, неторопливые верблюды их задерживают, и они, похоже, беспокоятся и нервничают, без конца крутя длинными изогнутыми шеями. После встречи восточная и западная колонны больше не двигаются вперёд, гремят барабаны и гонги, звучит музыка, раздаются крики, вокруг царят оживление и неразбериха. Десяток телерепортёров с камерами суетятся, выбирая самое выгодное место съёмки. Один из них подошёл очень близко к верблюдам, желая снять их крупным планом, и рассердил их. Верблюд оскалился, взревел и выплюнул ком вязкой слюны, залепив репортёру всю камеру и глаза. Тот с воплем отпрыгнул в сторону, положил аппаратуру на землю, наклонился и принялся вытирать лицо рукавом. Какой-то распорядитель с флажком в руках кричал, призывая участников парада собраться на месте представления. Первыми на лужайку перед сценой неторопливо свернули с шоссе грузовик-«корова» и грузовик-«курица», за ними постепенно двигались другие участники, растянувшиеся насколько хватало глаз. Ведомые улыбающимися коротышками, которые не уступали по умению актёрам, играющим воинов, на лужайку проворно переместился отряд верблюдов с запада городка. У дороги напропалую ругался пострадавший репортёр, но никто не обращал на него внимания. Верблюды двигались, можно сказать, упорядоченно, а вот двадцать четыре страуса непонятно почему стали проявлять норов. Их ряды вдруг смешались, и они, как рой пчёл, устремились во двор перед храмом. Пронзительно завизжали дети, одни соскользнули со страусов, другие вцепились в страусиные шеи так, что на их лицах выступил пот. Сгрудившись в кучу, страусы суматошно носились по двору. Я вдруг обратил внимание, как красиво заиграло в солнечных лучах их казавшееся издалека бесцветным оперение. Такая простая красота, вроде парчи династии Цинь, [41] Династия Цинь правила в Китае в 246–207 годы до н. э. несравненна. Попытки нескольких человек из компании по забою редких животных отогнать страусов закончились ничем, это лишь обозлило птиц. Видно было, как их маленькие круглые глазки засверкали ненавистью, и они, широко разевая клюв, стали издавать хриплые крики. Одному из работников компании Лао Ланя взбешённый страус ударил ногой по колену. С горестным воплем тот шлёпнулся на землю, схватился за коленку, ойкнул и побледнел, весь лоб у него покрылся каплями пота. Какие большие и твёрдые лапищи у этих бегающих вокруг страусов, как они громко топают по земле! И уж поддадут, ясное дело, посильнее, чем лошадь копытом. Говорят, взрослые страусы не боятся схватиться со львом. Носятся себе круглый год по пустыне, и ноги у них становятся как железо. Сидевший на земле стонал, колено у него, должно быть, поранено серьёзно, двое товарищей из той же компании пытались поднять его, держа за руки, но он скрючивался и вновь оседал на землю. Большинство детей уже соскользнули со страусов, крепко держались лишь двое: девочка и мальчик. Личики напряжены, по гриму стекают полоски пота, они похожи на перепачканные краской блюдца. У мальчика, ухватившегося за суставы у основания крыльев, попа всё время подскакивала в такт бегу птицы. Он уже сполз со спины, но насмерть вцепился в крылья и не отпускал руки. Страус не прекращал бешеный бег, а мальчик так и висел у него на боку.