Николай Чергинец - А он не вернулся из боя

У Леонова сперло дыхание. Что делать? Рассказать командирам о Бровикове? Но как быть с клятвой, данной капитану?

Затем командиры рассказали еще одну новость. Оказывается, начался вывод советских войск из Афганистана.

— Наш батальон вывели в числе первых, сейчас он находится в Подмосковье, ожидаем дальнейших решений, — пояснил Бунцев.

Бочаров добавил:

— Ходят слухи, что когда выйдет вся дивизия, то, вполне возможно, будет дислоцироваться в Беларуси.

— Да, немало ребят из этой республики сложили свои молодые головы или получили ранения, — размышлял вслух Бунцев и вдруг вспомнил: — Да, Антон, поздравь майора Бочарова — он уже четвертый день как заместитель командира батальона.

Леонов протянул руку Бочарову:

— Поздравляю, Евгений Михайлович! Мы рады, что командир нашей роты наконец замечен большим начальством.

— Никто не знает, что замышляет наш генсек Горбачев? Куда он приведет нашу страну? Уж слишком сошелся с Соединенными Штатами. Похоже, безопасность страны его не особо беспокоит, — грустно сказал майор, — слишком не по-дружески он настроен к Афганистану, да и чувствуется его безразличие к тем, кого Родина направляла в Афганистан. Представьте, наш батальон, к примеру, и два полка, выведенные из Афгана, размещены в чистом поле. А как быть зимой? В палатках не выдержишь.

Неожиданно раздался звонок. Мать подняла трубку и громко крикнула Антону:

— Сынок, это тебя!

Антон взял трубку:

— Слушаю!

— Это говорит майор Новиков Александр Павлович — военная контрразведка. Я прошу вас завтра прибыть в ВКР по городу Москве к десяти утра.

— А в чем дело?

— Для разговора. Не опаздывайте. До завтра!

Леонов положил трубку и с недоумением произнес:

— Не понимаю, даже пару суток не дадут отдохнуть.

— В чем дело, Антон? — спросил Бочаров.

— Военная контрразведка требует явки.

Бунцев спросил:

— Он не представился? Фамилию не назвал?

— Майор Новиков.

— А, этот прощелыга. Он же к тебе в аэропорту цеплялся, помнишь?

— Да, помню.

Поморщившись, Бунцев сказал:

— Гадкий мужик. Чуть больше года был в Афганистане, в Кандагаре. Я случайно встретился с его командиром Садыковым. Он рассказал мне, что Новиков был там советником по линии КГБ. Трус редкий, но гонористый, скандалист и провокатор. Конечно, об участии в боевых он и слышать не хотел, при обстреле города в любую щель лез, один раз под кровать спрятался и в штаны от страха наложил. Дошел до доносов на своих товарищей. Писал председателю КГБ, даже лично Горбачеву, поливал грязью своих же товарищей, а их было всего пять человек.

— Анонимки писал? — спросил Леонов.

— Нет, от своего имени, представлялся «участник боевых действий», хотя от любого выстрела чуть в обморок не падал. Его командир рассказывал о нескольких случаях с этим майором, которые опозорили не только этого негодяя, но и всю систему КГБ. Его, как «афганца», отозвали на время в Москву из Минска для участия в розыскных мероприятиях пропавших без вести. Отвратительный тип. Не знаю офицера, который, как он, уехал бы из Афгана без награды Родины. Но в то же время его-то бояться и нечего.

— Мы с Николаевым привезли с собой лоскут ткани с письмом от наших ребят, где они расписались кровью, чтобы можно было по ДНК определить их. А если Новиков потребует отдать лоскут ему, что мне делать?

После короткого раздумья Бунцев ответил:

— Лучше было бы официально передать начальнику контр разведки страны, ведь там расписались солдаты не только из Москвы и области. Но в то же время этот майоришка находится в единой группе. Придется, наверное, отдать, но потребуй составить акт передачи.

Затем Леонов начал подробно рассказывать, что ему пришлось пережить в плену. Тем временем мама Антона пригласила всех к столу, а после обеда командиры уехали.

Утром следующего дня отец подвез Антона в контрразведку. Они договорились, когда Антон будет выходить, позвонит отцу, и тот пришлет за ним машину.

Антон вошел в подъезд большого дома и, назвав постовому свою фамилию, сказал, что его вызвал майор Новиков. Постовой позвонил кому-то, сообщил о Леонове и, положив трубку на аппарат, сказал:

— Ожидайте, сейчас за вами придут.

Антон стал ждать. Прошло десять, двадцать, а затем и тридцать минут. Наконец появился прапорщик:

— Леонов?

— Так точно.

— Оружия, фотоаппарата при себе нет?

Леонов аж вспыхнул и, еле сдерживаясь, ответил:

— Ни танка, ни гранатомета тоже нет.

— Гм… Следуй за мной!

Они поднялись на второй этаж, прошли по коридору с десяток шагов, и прапорщик открыл дверь с номером 201. Пропустил Леонова вперед и вошел сам:

— Товарищ майор! Леонов сказал, что у него с собой нет даже танка и гранатомета. Может, обыскать?

— Ладно, обойдемся, свободен!

Прапорщик вышел, Новиков кивнул на стул:

— Проходи, садись.

Антон оказался в двух метрах от Новикова, сидящего за лакированным столом. Майор взял несколько чистых листов бумаги. Записал данные Леонова, в какой воинской части служил, когда и при каких обстоятельствах попал в плен, где его содержали душманы, кого из советских военнослужащих встречал в плену или среди душманов. Потом потребовал рассказать, как они с Николаевым оказались в Лондоне, а затем в Москве.

Леонов старался излагать точнее и полнее. Когда рассказывал, как он хотел броситься в пропасть, капитан вдруг усмехнулся:

— Забавно, а как собираетесь подтвердить, что все, что вы рассказываете, правда?

Леонов вспыхнул:

— А вы можете спросить об этом ишака, он может подтвердить!

На этот раз вспыхнул Новиков:

— Рядовой Леонов, не забывайте, вы еще не демобилизованы из рядов Советской Армии, а перед вами майор!

— Извините, товарищ майор, но какой вопрос, такой ответ.

— Ладно, валяйте, сочиняйте дальше.

Антон понял, что он закипает, и, еле сдерживаясь, ответил:

— Я вижу, сочиняете вы, а я, между прочим, говорю правду!

Майор измерил его с ног до головы презрительным взглядом и бросил в упор:

— С кем из иностранцев вы виделись, после того как исчезли из своего батальона?

Леонов машинально ответил:

— Товарищ майор, я был ранен, взрывом сброшен в ущелье. Кстати, многие из наших ребят попали в плен при таких же обстоятельствах.

— Хорошо, как вы можете доказать, что были ранены?

— Могу раздеться.

— Леонов, вы уходите от ответа на мой вопрос: с кем из иностранцев вы встречались, когда находились в плену?

Антон начал подробно рассказывать и о Людмиле Торн, и о Роберте и других иностранцах, которых запомнил. Отвечая, он заметил, что за спиной майра открылась не сразу заметная дверь. В кабинет зашел полковник, молча присел на стоявший слева от двери стул. Странно, но появление в кабинете старшего офицера подействовало на Антона успокаивающе. Новиков же вел себя в том же русле: