Гуга Лолишвили - Охотники за новостями

Политическая обстановка в Грузии, между тем, накалялась. В один из тех дней мы с Зурабом Кодалашвили оставили «Иберию» на попечение Зураба Хрикадзе и Тенгиза Аблотия, а сами выехали рейсовым автобусом в славный город Гори, улицы, которого, наверное, помнят, как лет сто назад по их пыльным ухабинам гонял босоногий мальчишка, которого в те далёкие времена звали Сосо Джугашвили. Это была ближайшая к Юго-Осетинской АО точка, до которой мы могли добраться рейсовым автобусом. В Гори к нам присоединился корреспондент русской службы радиостанции «Свобода» в Грузии Миша Тавхелидзе.

Дворовый футбол — стержень моего тбилисского детства. Стадионов тогда было немного и мячи стучали везде — во дворах между автомобилями, на улочках со «слабым» движением, даже в верхних ярусах. Как так в «верхних»? Повремените сейчас объясню.

Тбилиси зажат горами, он расположен в ущелье на холмистой местности. Часто многочисленные возвышенности особенно в районах Ваке и Сабуртало изпользовали для строительства гаражей. Построили, к примеру, многоэтажный дом, а перед домом холм со скалистым отвесным склоном. Тогда этот склон выравнивали и пробивали в нём искуственные каверны, на которые навешивали металлические ворота. Перед многоэтажкой получалась линия паралельных гаражей для жильцов. Верх гаражей заливали бетоном или асфальтом, на обрыве ставили бортики, а дальше ландшафт тянулся как ему вздумается, вверх или вниз, устраивая новые ярусы, на которых опять стояли дома и гаражи. Вот эти закатанные ровным асфальтом и огороженные перилами площадки и были нашими первыми футбольными полями.

Но наши футбольные матчи редко начинались с центра поля. Обычно кто-нибудь без лишних церемоний хватал мяч и примерившись сильно пинал его в небеса.

Возомнив о себе, спортивный снаряд резво устремлялся ввверх, но очень скоро сила земного притяжения гасила его надежду стать космическим спутником и добравшись до предела физической силы бившего, мяч возвращался на грешную землю. При этом, кодекс тбилисского дворового футбола требовал, чтобы он ударился о щербатый ачфальт не менее, трёх раз.

«Эрти! Ори! Сами!», — срывая голос возбуждённо орали мы отсчитывая удары. Когда мяч касался земли в третий раз игра начиналась.

Самый простой футбольный мяч стоил в «Спортоварах» одинадцать рублей. Жёлтая или чёрная резиновая камера упрятанная в оболочку из плотно пригнанных друг к другу кожаных полос, норовила пролезть между расходящимися швами.

Такой мяч требовал ответственного обращения. Его не следовало перекачивать насосом, тогда нитки рвались и камера вылезала в появившееся отверстие, вздуваясь, как шишка на ушибленной голове. Когда шишка сильно увеличивалась в размерах и мяч из круглого становился грушевидным, матч прерывался и кто-то нёсся домой за иглой и нитками.

Потные и разгорячённые мы очередью выстраивались у водопроводного крана и жадно глотали холодную воду.

Зашивать кожаный верх следовало с большой осторожностью, чтобы не проткнуть камеру. Шьющий высунув от ответственности язык и стараясь не дышать, орудовал иголкой. Остальный обступив его тесным кольцом давали советы:

«Что делаешь то! Вах то! Что он делает!»

«Лопнет, мамой клянусь, сейчас лопнет!»

«Затягивай сильнее, бичё, не то опять порвётся! Вах то! Не так! Ты с ума сошёл да?! И меня с ума сводишь?!»

«Я тебя набью! Клянусь мамой изобью сейчас!».

Наконец мяч был кое-как залатан. Все по очереди с критическим видом осматривали его и пробовали «кенцловать» — подбрасывать ногами невысоко в воздух, не давая опуститься на землю.

Убедившись в том, что камера сидит там, где ей и положено, принимались хвалить зашивавшего:

«Ай сагол дзмао! Хорошо дело сделал!»

«Каци хар ра!»

«Я же говорил, что зашьет! Клянусь мамой говорил!»

Герой дня брал мяч и бил высоко в воздух.

Мгновенно позабыв обо всём на свете мы принимались орать: «Эрти! Ори! Сами!».

Футбол был праздником, который всегда с тобой. Был бы мяч, были бы вокруг ребята со двора. Мы называли это словом «состав».

— Пошли на Шио, в футбол погоняем.

— А состав есть?

— Ну я, да ты, да вон Гела идёт, Сурена позовём. Кого ещё? Котика Хетагурова, Гогу… Го-га! Эй Го-о-ога! Натела дейда (тётя Натела), Гога на двор выдет? Нет? Почему? На базар едете? А-а-а…

— А Котик с Суреном где? Сурена уже несколько дней во дворе не видел.

— Так он с родителями в Армению уехал на свадьбу дяди. А к родителям Котика родственники из Цхинвали приехали, они им город показывать пошли и Котик с ними.

— Не беда на Шио ещё ребят встретим. Бежим?

— А мяч у тебя есть? Мой лопнул.

— Вах то! Совсем лопнул?! Тогда у Гоги возьмём,

— Так он уже на базар уехал со своими.

— Э-э-э! Ни состава, ни мяча!

В младшем возрасте мы гоняли мяч на гаражах перед домом, установив камни вместо ворот. Повзрослев переместились на Шио — так на местном жаргоне назывался стадион Тбилисского медицинского института, в окрестностях которого находилась та самая трёхкомнатная с лоджией квартира, в которой прошли мои детство и молодость.

Это была обширная территория с тремя футбольными полями — одним настоящим, стометровым и двумя небольшими тренировочными, одно с с песчаным, другое с асфальтовым покрытиями — между улицами Асатиани, Нуцубидзе и проспектом Важа Пшавела.

Кроме футбола там происходило много других событий. Шио, ограждённый от мира — лабораторией мединститута, в которой делали опыты над животными, частными постройками (которые давно снесли) и полосой густых деревьев был местом разборок, куда приходили со всего района выяснять отношения. Там часто случались драки, бывало и с ножами. Там выпивали, кололись, курили траву, водили доступных женщин…

Летом ночи в Тбилиси жаркие и прибежав по утрам погонять в футбол, мы находили в траве под деревьями женские трусы, шприцы и пустые бутылки.

С грузинской стороны кампания велась силами МВД. Кроме того, в боевых действиях принимали участие небольшие вооружённые отряды неформальных движений (политических партий), находящихся в оппозиции правительству Звиада Гамсахурдия. Они не подчинялись руководству МВД, постоянно в зоне конфликта не находились, а приезжали и уезжали окрестными путями. Сами они утверждали, что защищают местные грузинские деревни, от зачисток, но поскольку официально их действия никто не контролировал, трудно сказать, чем они конкретно занимались.

Им противостояло местное ополчение из осетин и местный милицейский контингент осетинской национальности. Российские войска, присутствующие в регионе соблюдали вооружённый нейтралитет. Они свободно предвигались в обеих зонах и даже выполнлит функции посредников — доставляли в своих нейтральных бронетранспортёрах представителей сторон на переговоры, помогали устанавливать контакты между воюющими сторонами, следили за допуском в регион журналистов и тогда ещё стремились выполнять роль военной цензуры. (В моём присутствии ответственный за допуск журналистов в зону Цхинвали, полковник из Москвы, громко отчитывал руководителя пресс-центра МВД Грузии за какую то не понравившуюся статью).