Карл Кнаусгорд - Детство

Когда мы оделись, Гейр вынул из кармана зажигалку и показал мне.

— Откуда ты ее взял? — спросил я.

— Нашел в дачном домике, — сказал он.

— Хочешь что-нибудь зажечь?

— Для того и вынул.

На скале из всех трещин росла трава, а посередине острова была небольшая лужайка.

Гейр присел на корточки, заслонил зажигалку ладонью от ветра и поджег маленький кустик травы. Он тотчас же занялся светлым, почти прозрачным пламенем.

— Можно мне? — спросил я Гейра.

Гейр поднялся, убрал со лба непокорный чуб и протянул мне зажигалку.

— Смотри! — сказал я. — Осторожно! Огонь расползается.

Гейр засмеялся и стал затаптывать пламя. Он почти его затоптал, как вдруг вспыхнуло в другом месте, где он только что все загасил.

— Видал! — воскликнул он. — Само собой загорается!

Он затоптал огонек, а я пошел к лужайке и поджег траву там. Тут пронесся сильный порыв ветра, и огонь разлетелся по сторонам.

— Помоги, — крикнул я. — А то больно много тушить!

Мы скакали по лужайке, хорошенько потоптались на ней, и огонь погас.

— Дай-ка ее сюда! — сказал Гейр.

Я отдал ему зажигалку.

— Запалим сразу в нескольких местах! — объявил он.

— Окей, — согласился я.

Он чиркнул на том месте, где стоял, и протянул зажигалку мне, я побежал на другой конец лужайки, поджег там, подбежал к нему на новое место, куда он уже перешел, и тоже поджег.

— Слышишь, как трещит? — спросил он.

Слышно было хорошо. Огонь шипел и потрескивал, медленно пожирая траву и распространяясь вокруг. Там, где поджег я, он полз как змея.

Налетел новый порыв ветра.

— Ой-ой-ой! — закричал Гейр, когда пламя вскинулось над травой на несколько дециметров, одновременно отхватив еще здоровенный кусок земли.

Он бешено заплясал, затаптывая огонь. Но все усилия были уже бесполезны.

— Давай помогай! — крикнул он мне.

Мне послышались в его голосе панические нотки.

Я тоже принялся топтать. Снова налетел ветер, и пламя уже стало нам по колено.

— Ой! — заорал я. — Вон там тоже заполыхало!

— Снимай свитер, забьем его свитерами! Так делают, я видел в кино!

Мы сняли свитеры и начали хлопать ими по земле. Ветер по-прежнему трепал и раздувал пламя, и оно распространялось все шире.

Пожар уже был нешуточный.

Мы хлопали свитерами и топтались как сумасшедшие, но все было тщетно.

— Ничего не получится, — крикнул Гейр. — Нам его не потушить!

— Да уж, — сказал я. — Горит только все сильней и сильней!

— Что будем делать?

— Не знаю. Может, взять черпак, как думаешь? — предложил я.

— Черпак? Ты что — совсем дурак?

— Никакой я не дурак, — сказал я. — Я же только предложил.

Ой-ой-ой! Огонь разгорелся не на шутку. Я чувствовал жар, стоя от него за несколько метров.

— Все, удираем! — сказал Гейр. — Бежим!

Под треск разбушевавшегося огня мы с Гейром спихнули лодку на воду. Гейр сел на весла и приналег на них еще более рьяно, чем когда мы плыли сюда.

— Вот черт! — приговаривал он время от времени. — Как горело, а? Как горело!

— Да, — соглашался я. — Кто бы мог подумать!

— Уж точно не я.

— И не я. Лишь бы никто не заметил!

— Ничего такого страшного, — сказал Гейр. — Главное, что нас никто не видел.

Когда мы вернулись на берег, то затащили лодку подальше в лес, чтобы скрыть все следы. Майки на нас были запачканы в саже, мы их прополоскали и постирали тут же в воде, а на всякий случай сняли с себя и шорты и тоже простирнули; если кто спросит, мы скажем, что купались в шортах, а майки нечаянно уронили в воду. Затем мы окунулись в воду сами, чтобы смыть запах гари, и пошли домой. Еще издалека я увидел, что в саду перед домом никого нет. Постоял в прихожей — нигде ни звука. Прошмыгнул в котельную, повесил свою майку и полуголый зашел к себе в комнату, достал из шкафа новую майку, переменил шорты.

Из окна в комнате Ингве я увидел, что папа отдыхает на газоне в шезлонге. Он, как ящерица, мог часами неподвижно лежать, загорая на солнце. Зато и загар у него был соответствующий. Где-то поблизости играло радио: мама, наверное, сидела на веранде под окном гостиной.

Через час она вошла ко мне в комнату и принесла дезодорант. Он назывался «MUM for men» , стеклянный флакон синего цвета, с приятным, сладким запахом. For men , подумал я. Для мужчин. Я — мужчина! Через пару недель я пойду в среднюю школу, и я уже пользуюсь дезодорантом.

Мама объяснила, что им надо просто провести под мышкой после того, как вымоюсь. Но только после мытья, ни в коем случае не на грязную кожу, а то будет пахнуть еще хуже.

Когда она ушла, я сделал, как она учила, понюхал свой новый запах и снова взялся за книгу, которую тогда как раз читал, самую любимую на тот момент. Это был «Дракула», я читал его уже во второй раз все с тем же увлечением.

— Пора ужинать! — позвала мама из кухни, и я, отложив книжку, пошел к ним.

Папа сидел на своем обычном месте, весь сумрачно-смуглый и хмурый. Мама налила в чайник кипятка и поставила нам на стол.

— Марта сегодня пригласила нас приехать к ним на дачу, — сказала мама.

— Совершенно исключено, — сказал папа. — Что еще она сказала?

Мама отрицательно покачала головой:

— Ничего особенного.

Я сидел потупив взгляд и старался есть побыстрей, но так, чтобы не показалось, что спешу поскорей покончить с ужином и уйти.

Поблизости кто-то начал заводить мотор, тот несколько раз чихнул и умолк. Папа встал и выглянул в окно.

— Разве Густавсен не уехал в отпуск? — спросил он.

Никто не ответил, он взглянул на меня.

— Он уехал, — сказал я. — Но Ролф и Лейф Туре остались. Они дома одни.

Мотор заработал снова. На этот раз он завелся сразу. Водитель переключил передачу, рокот резко усилился, но двигатель тут же закашлялся и смолк.

— Но кто-то ездит на их машине, — сказал папа.

Я встал посмотреть.

— Сиди! — приказал папа.

Я сел.

— Что там случилось? — спросила мама.

— Эти хулиганы без спроса ездят на родительской машине.

Он обернулся лицом к маме:

— Что за безобразие!

Прерывисто рокоча и кашляя, машина поднималась в гору.

— Что же они — совсем ребят распустили? — произнес он. — Лейф Туре же учится в одном классе с Карлом Уве! И этот мальчишка без спроса берет родительскую машину.

Я проглотил последний кусок бутерброда, добавил в чай молока, чтобы он стал похолоднее и можно было выпить его залпом. Встал из-за стола.

— Спасибо за ужин, — сказал я.

— На здоровье, — ответила мама. — Укладываешься?

— Пожалуй, — сказал я.

— Тогда спокойной ночи!

— Спокойной ночи.

Он зашел прежде, чем я успел погасить свет.

— Поднимись и сядь, — велел он.

Я поднялся и сел.

Он посмотрел на меня долгим взглядом:

— До меня дошли слухи, Карл Уве, что ты куришь.