Ричард Руссо - Шансы есть…

И тут он снова ожидал отповеди, но ее не последовало. Гроббин лишь пожал плечами, как будто ему показали арифметическую ошибку в чековой книжке.

— Бывает, Линкольн.

— Ага, но когда такое случается, разве не полагается передумать? Помедлить и прикинуть, в чем еще вы могли ошибаться?

— Например?

— Ну, на вашем месте я бы еще разок подумал насчет этой вашей операции. Примете верное решение — глядишь, выиграете себе еще немного времени, чтоб поразмыслить и обо всем остальном.

— Больше времени на раздумья обо всем, что я сделал неправильно, и обо всех, кого неверно оценил? Вы говорите так, что меня это не очень-то привлекает, Линкольн, особенно при том, что альтернатива — мирно помереть во сне, веря, что я сделал все от меня зависящее.

— А спите вы мирно?

Тот могуче выдохнул.

— Что ж, Линкольн, тут вы меня подловили. Нет, мирно я не сплю.

— Мистер Гроббин?

— Ну?

— Беверли вы по-настоящему небезразличны.

Лицо у старика помрачнело.

— Я в курсе. Вы к чему-то клоните?

— Ну, вы же сами всегда говорите, что нам нужно лучше относиться к девушкам, нет? Почему тогда лучше не отнестись к ней? Ради вашего же собственного блага дайте ей в этом одержать верх.

Гроббин долго рассматривал его, после чего сказал:

— Черт, Линкольн. Я только что проиграл в споре, да?

— Полагаю, да.

— И вы теперь довольны собой.

Линкольн пожал плечами.

— Может, самую малость.

— Не знаю, друг мой. Кривая это дорожка — давать женщинам то, чего они хотят. Как только приду в себя после наркоза, эта первым делом примется меня донимать, чтоб писал ей уютный детективчик. Чтоб стал посмешищем для всего острова. А виноваты во всем этом будете вы, да только вы отсюда уедете, и мне придется отыскать какого-нибудь невинного и отыграться на нем.

— Будущее вы видите очень ясно.

Тот кивнул и начал поднимать стекло.

— Дар такой.

Одна последняя обязанность , — подумал Линкольн, — она осталась напоследок, потому что самая противная.

Троер открыл ему в одних плавках — к счастью вообще-то, хотя Линкольн не впервые задавался вопросом, почему мужчины с выпирающим пивным пузом так часто гордятся своим телосложением. Троер же, увидев, кто стоит у него на пороге, громко заржал и крикнул через плечо:

— Рокси! Накинь на себя, к черту, что-нибудь. У нас гости.

Пусть даже Троер и стоял в дверях, Линкольну открывался вид на террасу, где из шезлонга встала женщина, подошла к сетчатой двери и заглянула в дом, сложив ладони лодочкой.

— Что?

— Ничего! — рявкнул в ответ Троер. И пробормотал — скорее Линкольну, чем ей: — Да хоть целому свету мохнатку свою свети. Мне-то что.

Когда он сделал шаг вбок, чтобы гость мог пройти в дом, Линкольн покачал головой.

— Я на минутку.

— Ладно, тогда я выйду. — И Троер дал сетчатой двери захлопнуться за собой со звуком выстрела.

Линкольн подавил улыбку. Когда он объявил, что намерен нанести Троеру визит, Тедди вызвался сходить с ним, но Линкольн ответил, что это необязательно, пусть только вызовет полицию, если услышит стрельбу. Мысленным взором он уже видел, как Тедди набирает 911.

— Ну и что за дела? Ваш друг вам ничего не передал?

— Нет, все передал. Просто хотел вам сообщить, что я в конечном итоге решил, что не буду выставлять свой дом на продажу.

— Вы не желаете его продавать. Я не желаю его покупать. И зачем вы мне об этом сообщаете?

— Затем, что мой риелтор кое-что заметил, когда смотрел документы.

Собеседник его зримо окаменел.

— Очевидно, что у вас нет права прохода через мой участок. Вы это знали?

— О, вот теперь я понял, — произнес Троер, сощурившись. — Вы не хотите продавать мне дом — вы хотите продать мне право прохода по цене дома.

— Нет, я думал, доллара будет достаточно. Конечно, если возникнут юридические расходы, покрывать их вам.

Троер склонил голову набок:

— Хотите сказать, что продадите мне право прохода по своей территории за доллар?

— Верно.

— Почему?

Ответ на это мог быть длинным и включал бы в себя извинение, к которому Линкольн был не склонен, а потому выбрал версию покороче.

— А почему нет? — сказал он. — Мы же соседи, верно?

— Да не особо. Вас тут не бывает никогда.

— На самом деле мы с женой думаем провести здесь пару недель следующим летом, — сказал Линкольн, хотя с Анитой этого пока не обсуждал. — Может, и отца моего привезем, если он будет хорошо себя чувствовать. — Как тут предскажешь? Если Вава ходит сейчас к мессе, может, и на такое согласится.

— Лучше не в августе, — посоветовал Троер, чуть расслабившись, но все еще с подозрением. — Тогда сюда Обама приезжает. Со всей остальной своей либерасней.

Линкольн показал на плакатик Трампа на лужайке:

— Вы ж не будете на самом деле за него голосовать. Правда?

Троер фыркнул:

— Вот еще. Это чтоб весь остальной Чилмарк позлить. — Но затем пожал плечами: — Хотя, если его двинут, чего бы и нет.

Линкольн вздрогнул, но стерпел.

— Цена вашего права прохода только что удвоилась, — сказал он.

Он уже преодолел половину склона вверх к себе, когда услышал, как его окликают. Повернувшись, увидел, как к нему рысит Троер, и пузо у него колышется поверх плавок. Добежал он, запыхавшись, в руке — пачка каких-то листков. Линкольн не понял, что это страницы из рукописи Тедди, пока Троер их ему не отдал.

— Рокси во дворе собрала.

Если Линкольн не ошибся, сперва их измяли и выбросили в мусорку, а буквально только что вытащили и торопливо разгладили.

— Спасибо. Тедди будет рад.

— Так что… со всем этим правом прохода? Значит, договорились? Сраться не будем больше?

Линкольн кивнул:

— Именно так.

— Ну тогда ладно, — проговорил Троер, протягивая руку. — Тогда по рукам.

Линкольн сглотнул и пожал.

— Ты уверен, что Анита согласится? — спросил Тедди.

Подходило к концу утро вторника, и они стояли, привалившись к прокатной машине Линкольна в очереди на паром в Оук-Блаффс. Подходившее к слипу судно было полупустым, но на большую землю пойдет полным — в это время года больше людей уезжает с острова, нежели приезжает на него. Вчера Тедди на этом же пароме скатался за своей машиной — забрал ее с фэлметской стоянки и перегнал на остров. Завтра позвонит в колледж и подаст в отставку, а также сообщит, что если они не найдут нового главного редактора, «Семиярусные книги» он закроет. Под конец недели попросит отделение английского послать кого-нибудь с программы «работа-учеба» к нему на квартиру, чтобы собрали все, что ему понадобится на осень — теплую одежду, рабочие сапоги, лэптоп, — и отправили сюда на остров. Квартиру он оставит за собой до начала следующего года — просто на тот случай, если на Виньярде что-нибудь не сложится. А не сложиться может. Он это знал. После приступов у него часто наступала маниакальная фаза и повсюду маячили яркие возможности, которые через неделю-другую испарялись. Однако в этом новом плане что-то казалось правильным, да и вообще его давненько уже ничего не будоражило.