Ричард Руссо - Шансы есть…

И все же. В. А. Мозер — и на мессе ? Это действительно ощущалось как полная перемена. Возможно ли, что старик на самом деле допускает, пусть и непрямо, что в чем-то раньше был не прав? Не переход в католичество, конечно. Такого с ним бы и за сотню жизней не произошло. Но посещение мессы с этой новой женщиной не равносильно ли признанию, что он был не прав, настаивая на обращении своей жены в другую веру? И, значит, не прав, когда противился женитьбе сына на католичке? Не прав в том, что изводил его почти четыре десятка лет за измену, существовавшую лишь в его воображении?

— Передай ему, что навещу, как только вернусь, — сказал Линкольн.

— Разумно ли это? — ответила Аннита.

Он уже не раз давал подобные обещания — и не выполнял их столько же раз, сколько держал слово, да и держал его скорее из чувства долга, нежели из любви. Зачем давать обещания, в какие сам не веришь? — резонно замечала жена. Затем , подмывало ответить его, что, возможно, пришла пора перестать притворяться даже перед самим собой, что он не любит старого засранца. В конце концов, сыновняя любовь позволительна , даже если отца твоего можно описать единственным словом, и слово это — «невыносимый». Даже если он — Вольфганг Амадей Мозер.

В больничной приемной было не протолкнуться. Линкольн предложил подождать, но Тедди ответил, что не видит для этого причины, если другу есть чем заняться. Он кинет эсэмэску, когда всё закончат. Десять минут спустя Линкольн постучался в квартиру Гроббина, открыла ему Беверли. На ней были те же свободные шорты и фуфайка (последняя — вероятно, самого Гроббина, поскольку женщина в ней утопала), что и накануне ночью в «Рокерах».

— Ой! — произнесли они одновременно, и тут же следом: — Неожиданно…

Когда к ней вернулось достаточно присутствия духа, чтобы пригласить его в квартиру, Линкольн поблагодарил и отказался — возможно, чуть более подчеркнуто, чем необходимо. Вчера в «Виньярд газетт» он позволил себе поддаться привлекательности этой женщины, и ему очень понравилось, что и ей он, похоже, пришелся по душе. Тогда это казалось достаточно невинным. А вот сегодня никакой невинности в этом уже не ощущалось.

— Я просто зашел узнать, как дела у мистера Гроббина, — сказал он. Не вся правда, но все же.

— Любезно с вашей стороны, — ответила она, — но пару часов назад он вышел и не сказал куда. У меня сложилось впечатление — куда угодно, лишь бы там не было меня .

— Мне жаль это…

— Похоже, он считает меня мегерой. — Она скроила гримаску — смесь усталости и смирения. Несомненно, все утро они спорили об операции, которой вчера в «Рокерах» Гроббин поклялся избежать. — Что бы я ни сказала, он отмахивается.

— Может, он слышит больше, чем вам кажется, — сказал Линкольн, хоть и понятия не имел, правда это или нет. — Я знаю, что вы ему не безразличны.

— Он сам так вам сказал?

— Ну, не прямо вот так, — слабо признал Линкольн, — но, похоже, он и двух фраз не может произнести, без того чтобы как-то не сослаться на вас. Меня, конечно, это не касается, но его сын еще в кадре присутствует?

— Он рассказал вам об Эрике?

Линкольн кивнул.

— Нет, он сам отвез его к парому в ту ночь, когда тот… меня обидел. Велел не возвращаться на остров, иначе… — Договаривать нужды не было. — Мы понятия не имеем, куда он отправился. У меня по-прежнему все его вещи. Думаю, Джо жалеет, что выгнал его, но никогда в этом не признается. Об Эрике мы не говорим.

— Извините, — произнес Линкольн, и ему по правде было жаль, что он об этом заикнулся. Никогда еще не видел он человека, так люто воюющего с собой, как Джо Гроббин.

— К людям он жёсток, — продолжала Беверли, словно читала его мысли. — А особенно к себе. Вы знали, что он учился в Дартмуте?

— Нет, — ответил Линкольн, хотя его это и не удивило — с учетом того, как оскорбился Гроббин, когда Линкольн уточнил, где находится Минерва.

— Один семестр. Но потом у него мать заболела, и он вернулся домой помогать. И больше уже не уезжал. Все деньги, что были, ушли на врачей.

— Круто ему пришлось, что и говорить, — произнес Линкольн, стараясь вообразить, как бы ему самому было, если бы пришлось возвращаться в Данбар после семестра в Минерве. — Но вы дадите ему знать, что я заглядывал? У меня есть новости, которые могут его заинтересовать.

— Мне так стыдно, — произнесла она, когда он уже повернулся уходить. — Но я забыла ваше имя.

— Линкольн, — напомнил он, ощущая, как сдуваются у него паруса. Несомненно, так ему и надо.

По наитию он поехал в Катаму, и там в паре сотен ярдов от берега, на полоске травы между проезжей частью и велодорожкой, стоял старый пикап. В зеркальце заднего вида Гроббин заметил, как он подъезжает.

— Если бы я даже верил в совпадения, на такое не повелся бы, — произнес он, опустив стекло в окне, когда Линкольн приблизился.

Тот кивнул.

— Мне пришло в голову, что вам еще разок захочется посмотреть на своего ястреба.

— Как выясняется, не все, что хочешь видеть, желает видеть тебя.

Линкольну показалось, что он говорит отнюдь не о птице.

— Долго я вам мешать не стану.

— Извиняюсь за прошлую ночь, — произнес Гроббин. — Я вас напугал?

— Есть немного, — признался Линкольн.

— Вовсе не входило в мои намерения. Я надеялся напугать Кевина. Он толкает стероиды местным пацанам, а те такие тупые, что думают, будто станут профессиональными атлетами, если только немного подкачаются. Как на ваш взгляд, он испугался?

— Да не очень.

— Ага, он точно к угрозам моим отнесся спокойно. В общем, вы опоздали. Я уже поговорил со своим другом из полиции. Рассчитываю, он скоро нанесет вам визит.

— Зря потратит время, — ответил Линкольн. — Вчера ночью я выяснил, что Джейси умерла еще в семидесятых.

— Вы это знаете ?

Линкольн не сумел сдержать улыбку.

— Нет, но я в это верю . Выяснилось, что она действительно уехала с острова на том пароме. Они с Мики тайно встретились в Вудз-Хоуле. Она убедила его бежать вместе с нею в Канаду, а не являться в призывную комиссию.

Он ожидал, что Гроббин найдет к чему придраться в этом рассказе, но тот лишь задумчиво кивнул.

— Настолько смазливая была девчонка? Повезло ему тогда, что она не убедила его банки грабить. Хотя не объясняет, почему она ничего не сообщила родителям.

— Тут долгая история.

— Говорите, сама умерла?

— От той же неврологической болезни, что прикончила ее биологического отца.

Линкольн видел, как у старика заработал ум.

— Иными словами, не того мужика, кого отделал ваш друг Мики?

— Не-а.

— Наверное, я смогу заполнить здесь пробел.

— Понимаете, мистер Гроббин, я для этого все вам и рассказываю. Потому что вы с вашим другом Троером только и делали, что заполняли пробелы, вот только заполняли вы их неправильно.