Ференц Загони - На распутье

Как мне стало известно, Холба еще до назначения выговорил себе у заместителя министра право подбирать инженерно-технический персонал, который будет работать под его непосредственным руководством, по своему усмотрению. Он сообщил об этом и мне, не преминув добавить, что, по его убеждению, у нас с ним на этот счет не возникнет разногласий. В принципе я согласился с ним. Несомненно, главный инженер вправе сам подбирать ведущих специалистов, опираясь на которых он сможет успешно осуществлять возложенные на него задачи. Основные принципиальные положения и мысли он в общих чертах изложил в преамбуле к докладной записке, где указывались уже и имена.

«Отбросив всякие сентиментальные чувства, — писал он, — будем в интересах дела смещать всех не соответствующих занимаемой должности, независимо от стажа работы, заменяя их необходимыми для выполнения заданий опытными работниками; на все посты будем назначать наиболее образованных, знающих дело специалистов, не считаясь со всеми иными, модными ранее установками».

Я не удивился, когда в первом же, предварительном списке лиц, подлежащих смещению, обнаружил имя Пали Гергея. Именно с Пали он и начал.

— Очень многое будет зависеть от того, кто возглавит ключевой на заводе производственный отдел. На этот пост у меня уже есть на примете дипломированный инженер-экономист, окончивший два вуза и имеющий немалый практический опыт. У Гергея же, кроме практического опыта, нет ничего за плечами, даже техникума.

— В этом году он кончает, — осторожно возразил я.

— Сомневаюсь. Ведь мы уже были свидетелями того, как в конце года он отказался сдавать экзамены… Кроме того, он все равно только техник, — развел руками Холба. — Да еще на вечернем. В этом возрасте, когда голова уже трудно воспринимает, можно лишь закрепить старые знания, обогатить же себя принципиально новым багажом вряд ли удастся. Техникум может дать квалифицированному рабочему лишь более широкий кругозор. И только. Допускаю, что со временем Гергей может стать неплохим начальником цеха…

— Давай дальше, — с досадой перебил я его, понимая, что спорить бессмысленно. Если мне даже удастся добиться какого-нибудь компромисса и настоять на том, чтобы Пали оставили на прежнем месте, что ждет его в будущем под непосредственным начальством Холбы? Нет. Его необходимо снимать оттуда и вообще вывести из компетенции главного инженера. Подберу ему такую работу, где бы он подчинялся непосредственно мне.

Но раздражение не проходило, и теперь я придирчиво относился к каждой перечисленной им фамилии, к любому его предложению. И где у меня возникало хоть малейшее подозрение, что Холба хочет протащить своего человека, до того упрямился, становился мелочным, что сам удивлялся, как он это терпит. Но Холба внешне оставался спокоен, доказывал, приводил убедительные доводы, объяснял, а кое в чем и уступал. Но это было для меня, конечно, слабым утешением.

Когда мы утрясли все, у меня было намерение пойти к заместителю министра Фюлёпу и сказать, что не сработаюсь с Холбой. Меня раздражали его голос, манеры, дежурная улыбка, фальшивое спокойствие и аргументация: «не считаясь со всеми иными модными ранее установками» — ложная объективность, под прикрытием которой он безбоязненно может открыть огонь по старым кадрам, честным людям, очернить их…

Я уже снял трубку «вертушки», набрал номер… но положил ее. Ну что мне может ответить Фюлёп? Будь я на его месте, тоже вряд ли бы смог чем-нибудь помочь. Там, наверху, решают вопросы в принципе, а все остальное ложится на нас. А в принципе я не могу возразить, стало быть, своей жалобой буду лить воду на мельницу своего противника. Как же претворить эти принципы в жизнь? Извольте потрудиться. Не справитесь? Тем, что буду плакаться, делу не поможешь, только докажу свою беспомощность. А партия? Вот где я должен высказать все.

Не откладывая в долгий ящик, я позвонил по городскому телефону в райком и договорился о незамедлительной встрече с Анталом Сегеди.

Пока я говорил, Сегеди внимательно слушал.

— Когда я работал главным инженером, Гергей был моим лучшим помощником, — рассказывал я, — прекрасно обходясь теми знаниями, которыми обладал и без техникума. Но как мне втолковать это Холбе? Сказать о высокой сознательности Гергея, о чувстве ответственности, о том, как он относится к делу? Я уже пробовал, доказывал Холбе, что это не пустые фразы, что я ничего не предваряю, что Гергей сам оправдает доверие своей практической работой. Но я бессилен убедить Холбу! Вместе с назначением он получил и право решать, не могу же я навязывать ему кого бы то ни было силой. Да и какой толк в этом?

— Нет, нет, товарищ Мате, это не выход, — произнес Сегеди и вздохнул. — В данном случае нажимом ничего не добьешься. Мы не можем не придавать значения некоторым фактам, а они, собственно говоря, не столь уж печальны. Любая перемена временно увеличивает заботы, не всегда удается избежать и личных обид. Но в интересах дела, к сожалению, с ними приходится мириться. Интересы социалистического строительства требуют сейчас концентрации всех сил на укрепление экономики. Благо, мы наконец-то дожили и до этого.

— А как же быть с Гергеем?

— Это вы сами должны решить!

— Я один? Разве это только мое дело? Да и что я в состоянии сделать в создавшихся условиях? Не думаете же вы, товарищ Сегеди, что Гергей воспримет безболезненно свой перевод в другой отдел? Или плевать на него? Партия будет равнодушно смотреть на это и займется тем временем организацией концертов джазовой музыки?

— Концертов джазовой музыки? — засмеялся Сегеди.

— Вот именно. У нас в округе народ валом валит на собрания, если будет играть джаз. Вернее, только на джазовые концерты и ходит. Молодежи выдают музыкальные инструменты, ноты, и даже после десяти часов вечера они могут играть, как им заблагорассудится, рабочая милиция им не указ. И никому не нужно предъявлять ни партийного, ни кисовского [3] KISZ — Коммунистический союз молодежи. билета — вход свободный. Впрочем, это к делу не относится.

— Честно говоря, товарищ Мате, — серьезно сказал Сегеди, — я вас понимаю. Но теперь уже поздно. Было бы лучше всего, если бы Гергей снова стал секретарем парткома. Но мы только что утвердили Сюча, поскольку парторги крупных предприятий назначаются из нашего аппарата, и теперь, спустя несколько недель, не снимать же его? Как расценит это Сюч? Если даже мы и подберем ему другое место, какие разговоры пойдут на заводе? Коммунисты, может быть, и поймут нас. Но беспартийные? Дескать, понадобилось пристроить Гергея. И этим только подорвем его авторитет. Нет, мы бессильны что-либо сделать для него. Все-таки вам придется самому что-то предпринять. Подыщите ему такое место, где бы он пользовался уважением и смог лучше и полнее проявить свои способности.