Валерий Привалихин - Восхождение: Проза

Игорь почувствовал обиду: ему, словно утопающему, бросили спасательный круг.

Фоминский был доволен: два дополнительных слесаря здорово помогут бригаде… После той злополучной «молнии», которая возвысила его до поста заместителя начальника цеха, Роман понял, что внезапно свалившаяся новая должность может так же внезапно и испариться, если будешь плестись на поводу личных интересов. Надо жать и жать! Работать надо, как сказал Гришанков, ногами, головой и всеми фибрами душонки. А тут еще это кураторство, которое тоже свалилось будто снег на голову. И если поначалу Роман занимался бригадными делами с неохотой, то теперь даже дома над тарелкой супа думал, как наладить у ребят товарищеские взаимоотношения, что еще требуется сделать, чтобы пошла у них слаженная работа?

— Отлично, Роман, хорошо, — шептал бригадир, интуитивно улавливая ход дальнейших действий. — Слушай, иди к себе, жди помощников. Я сейчас турну их. А ты не мешкая направишь их к себе на конвейер.

— Сдурел? — ошеломленно отстранился Фоминский.

— Роман, надо! Гришанкову ни гугу. Скройся потом в какой-нибудь механический цех. А за полчаса до конца смены скажешь ему, что прогнал помощников.

— Гришанков меня с башмаками сожрет! На карте февральский план! И квартальный!

— Надо, Роман! Прошу, для дела!

Перерыв только что закончился, помощники стояли у монтажного стола и весело переговаривались с Измайловым. Тут же, словно не зная, чем занять себя, лениво слонялись Олег и Штеменко. Вадик с Толей собирали очередную балку.

Увидев Игоря, Измайлов показал рукой на помощников, радостно вскричал:

— Во, бригадир! Асы! Учить нас будут!

Асы — ровесники Измайлова — усмешливо щурились. На конвейере сейчас запотеешь, а здесь, как им казалось, можно и ваньку повалять. Что они понимают в балках? Ровным счетом — ни шиша. Будут на подхвате — принеси то, унеси это, а короче — не путайся под ногами.

— Долго хохотать намерен? — спросил бригадир развеселого Измайлова. Он сделал вид, что ему ничего не известно о заявлениях.

— Так я тружусь, — в плутоватой ухмылке расплылось плоское лицо сварщика. — Объясняю асам устройство молотка.

— Вон отсюда! — резко бросил Игорь слесарям конвейерной сборки.

— Нас Фоминский приволок! — заорал в ответ один из них.

— Нам за беготню не платят, — с нахрапом, сказал второй.

— Убирайтесь! — крикнул бригадир.

— Да уходим, уходим… Белены, что ли, нажрался? — попятились помощники.

Ощущая ознобную дрожь, Игорь властным взмахом руки подозвал к себе бригаду.

— Мы валим план! Рамщики паникуют, работают из-за нас сверхурочно. Наша бригада — первая новая бригада в цехе. Мы первые. До конца февраля осталась неделя. С сегодняшнего дня мы все будем работать сверхурочно! Кроме малолетки Толи. Без дополнительной оплаты. Мы завалились, нам и расхлебывать!

— Без оплаты за сверхурочную работу? — гнусаво протянул Измайлов. — Мы с Тарасом не согласны.

— За Штеменко не бубни!

Вадик моментально всунулся между напряженно шагнувшими друг к другу Игорем и Измайловым.

— У тебя слух испортился? — прошипел он в плоское, побелевшее от злобы лицо Пети Спуску Не Дадим.

Штеменко и Олег, замерев, молча смотрели в дальнее пространство цеха.

— Олег, — с рыкающими нотками в голосе сказал бригадир, — бери Петю и мотайте к ножницам.

— Пошли, ас, — Олег потянул Измайлова за рукав. Странное дело, Олега не столько раздражал бригадир, сколько бесила медлительность Пети. — Шевелись скорей!

— Тарас, — бросил бригадир сварщику, — вари эту балку. В темпе!

— Да-да, — словно спохватившись, оживился сварщик. Ему вдруг стало как-то неприятно: ведь он член бригадного совета, его выбрали, ему доверили, а он поплелся на поводу мелочных амбиций. Какая, в сущности, разница, сварщик ты или не сварщик, главное — дело.

За полчаса до конца смены в бригаду влетел разъяренный начальник цеха.

— Михайлов, вы почему прогнали слесарей?

— Каких? — сделал невинное лицо бригадир. — Тех, что ли?

— Да! Тех! — с тихой злостью цедил слова Гришанков. Ноздри его трепетали, на скулах взбугрились желваки, а ожесточенный взгляд был направлен на Олега.

То ли по этому взгляду, то ли по тому, как всегда корректный Гришанков старательно выпячивает негодование, Игорь догадался, что начальник разыгрывает сцену гнева. «Он понял мой тактический ход, — лихорадочно соображал комсорг. — Сейчас он гаркнет на меня, обвинит в срыве плана. Надо опустить голову, состроить страдальческую физиономию».

— Вы обнаглели, Михайлов! — дробно перекатывался жесткий голос Гришанкова. — Вам не бригадой руководить! — продолжал он.

— Да справимся мы, — выступил вперед Вадик. — Не беспокойтесь, Семен Яковлевич.

— С вами не разговаривают, — бросил ему Гришанков.

— Мы сверхурочно без дополнительной оплаты будем работать. И соберем положенное, — произнес Штеменко.

— Соберете? — по-прежнему грозно спросил начальник.

— Соберем, — еле слышно ответил Олег.

Начальник сборочного цеха в своем красиво обставленном кабинете наслаждался одиночеством. Первое число! Первый весенний день! Февральский план выполнен! Все хорошо, все вроде бы ладно и складно — такой пришла к заводчанам весна.

Он распахнул форточку. Оттепельный, какой-то шальной воздух ласково коснулся его разгоряченного лица. Семен Яковлевич присел на широкий подоконник. Его радовало и скопище грузовиков перед цехом — везут металл, комплектующие! — и важная ворона на проводе, и осевший, потемневший снег на крыше соседнего механического цеха. Весна!

Зазвонил телефон. Голос секретаря парткома завода:

— Семен, поздравляю. И февраль хорошо закончил, и январский долг закрыл.

— Мы весь квартал, весь год неплохо закончим, — весело отозвался начальник цеха.

Гор раскатисто рассмеялся, немного помедлил и тихо произнес:

— Что делать с объяснениями Серегина и Тароянца? Партком не может оставить тот брак в стороне.

— Да порвите вы их, Александр Ефремович. Директор же объявил Тароянцу выговор, лишил его обеих зарплат, годовых премиальных — хватит.

— Нет, не хватит, — посуровел голос секретаря парткома. — Ваша «молния» дала негативные последствия, появились еще «молнии» типа вашей. Ты понимаешь?

— Что от меня требуется? — растерялся Гришанков: хорошее настроение вмиг улетучилось. Он, откровенно говоря, давно уже забыл об этой «молнии», такая славная работа пошла с комсоргом, такие отличные отношения наладились с парторгом, а тут! — Что я должен делать? — глухо, раздраженно проговорил он.

— На днях я соберу партком. Будет обсуждаться брак Серегина. Именно его брак, потому что он произошел на его участке и он лично не выполнил приказ Тароянца. На парткоме ты, Семен, обязан выступить. «Молния» с критикой руководства должна быть осуждена. Ясно?