Валерий Привалихин - Восхождение: Проза

— На парткоме я не дам Серегина в обиду. Виноват один Тароянц. Мои комсомольцы были правы.

— Та-ак?! — привстал Гор. По лицу его пошли бурые пятна. — Значит, позволим мальчишкам отпускать шпильки в наш адрес?

— Эти мальчишки делают заводу программу, — спокойно ответил начальник сборочного цеха. — Эти мальчишки тащат на себе то, что сейчас называют экономической политикой партии. Эти мальчишки делают дело, и мешать им — класть голову под топор. Свою голову! — добавил он все с той же легкой улыбкой. И не спеша направился к двери.

— Вот именно, свою! — остановил его грозный голос Гора. — Ты, Семен, прикрыл Тароянца. Ты не сообщил директору о сумме брака. Ты списал брак на издержки производства.

— Я вас уважаю, Александр Ефремович, — взялся за ручку двери Гришанков. — И вы меня уважайте. Не думайте, что я пентюх… Да, в этом вопросе я виноват. Это была моя последняя ошибка. Но и вы виноваты. Вы тоже выгородили Вагана. Вы тоже скрыли от директора сумму брака. И плюс порекомендовали Вагана на должность начальника отдела. Так что не ройте под меня. Иначе и вам будет плохо.

— Мне плохо не будет. Я без пяти минут пенсионер!

— Тогда желаю вам долгих лет жизни.

И он вышел в приемную, улыбнулся секретарше Гора, вздохнул: весна!

— Слышишь, когда ты научишься путем шаблон класть? — в сердцах спросил Олег своего напарника Толю. — Видишь, какие обрезки у тебя получатся?

— Ведь думал, — склонившись над стальным листом, смущенно пробормотал Толя — тонкий белобрысый паренек.

— Думал индюк, — буркнул Олег, показывая напарнику, как надо правильно расположить на листе шаблоны. — Здесь за забывание денег не платят, — уже по-стариковски ворчливо добавил он и тут же запнулся: опять деньги на языке! Торчат, словно кость в глотке.

Не сегодня и не вчера, а постепенно — вот уже всю половину марта — Олег с недоумевающей усмешечкой ощущает холодность к деньгам: куда-то пропало их боготворение. Что с ним, почему, из-за чего произошел такой странный переворот в сознании — ему неясно. Одно лишь видит: после первого распределения КТУ слово «деньги» приобрело совсем другой смысл. В бригаде его теперь употребляют как оценочный показатель общей работы, а не твое — мое — личное. Да и как здесь делиться, когда все работают на общую зарплату? А после памятной сверхурочной работы все как наскипидаренные пашут. И опять же не из-за денег, а просто неудобно: не будешь же стоять каланчой, когда твой напарник трудится? Даже как-то непривычно… А ведь денежки не просто бумажки с цифрами. Это ласкающие душу мечты. Они скрашивают монотонность работы: руки делают, а в голове — розовым сиянием — день получки, магазины, одежонка разная, красивая — вот что такое денежки…

— Олег, сейчас правильно? — Толя стирал со лба капельки пота.

Тот вяло кивнул. Вот взять, к примеру, этого юнца Тольку. Ему абсолютно безразлично, сколько получит, когда получит, благосклонный взгляд бригадира для него важней всех зарплат на свете. А Штеменко, гений электрода! У сварщиков вторым человеком после бригадира был и здесь начал под влияние Игоря попадать. Что за фокус? Вместо того чтобы, как порядочному отцу, недавно заимевшему второго ребенка, лишний разок о денежках покумекать, похлопотать у Гришанкова большую квартирку, он все чего-то считает с Игорем, пересчитывает — резервы ищет… А Вадька! Студент, поэт и дармоед! Нельке Свешневой золотые сережки подарил, а Нелька, дура, не взяла… Комики!

— Как делишки? Помочь? — подлетел Штеменко: роба на груди распахнута, во всем теле — та мускульная напряженность, какая бывает в горячке спортивного азарта.

— А у вас как? — поинтересовался в свою очередь Олег.

— Четвертую балку собираем! Сейчас Петька станет ее варить.

Да, плавно текла мысль Олега. Две недели всего потолкались в марте, а планчишко идет с опережением…

— Тпр-р-р! — сперва услышал этот извозчичий звук, а потом дикий визг тормозов Олег.

В сантиметре от него, словно осажденная удилами кобыла, замер электрокар. Копцов испуганно оцепенел: не ожидал, что кар остановится так близко от сидящего на корточках Крушина. Наверно, тормоза барахлят.

Ослепленный угрюмой злостью на постоянное лихачество Копцова, Олег вскочил, точно сорванный пружиной.

— Идиот! — бросился он к побледневшему электрокарщику, схватил его за телогрейку.

— Вы что, ребята? Перестаньте! — подбежал к ним высокий парень в спецовке.

— Чево? Чево? Не нарочно я! — увертываясь от громадного кулака Олега, скакал вокруг высокого парня Копцов.

Подбежали еще несколько сборщиков, с подначками оттащили Олега от разлохмаченного Копцова.

Олег смачно сплюнул вслед отъехавшему электрокару, смахнул с колен грязь и, словно только увидел, уставился на высокого парня.

— А тебя как сюда милиция пропустила?

Высокий насмешливо прищурился:

— А я через забор. В дырку от бублика. — И, рассмеявшись, добавил: — Ладно участкового из себя корчить. Из чугунолитейного я. Михайлова мне надо, Игоря.

Олег рассказал, как найти бригадира, и возвратился к своим думам. Но мысли теперь скользили как-то отрывисто, скомканно: весь интерес перебил лихач Копцов! Он раздраженно бросил на лист чертилку. Закончил разметку своего листа и Толя. Недавний пэтэушник с вопросительной робостью посматривал на своего наставника, ожидая похвалу, — лист размечен тютелька в тютельку. Но Олег не обращал ни малейшего внимания на работу младшего напарника.

— Чего лопухи развесил? — пасмурно процедил он сквозь зубы. — Вон бригадир идет, зови кран, пора начинать резку.

Паренек сглотнул подступивший к горлу комок, однако чувств своих не выдал. За шесть месяцев пребывания в цехе он научился понимать больше, чем за предыдущие семнадцать лет. Хоть ему, малолетке, и не положено по закону, но он уже сверхурочно работал, и на конвейере «пахал» — в конце прошлого года, в самую рвачку, когда сборщики так раскалены штурмовым нахрапом, что попробуй сделай что-нибудь не так — крик и ругань повалятся снежной лавиной. Заводской цех — не скамейка у подъезда, на которой каждый вечер собираются друзья-приятели почесать языки о девчонках, похвастаться тряпками, попеть под гитару. В цехе важна работа и человеческое отношение к ней, а не то — какие у тебя джинсы и целовал ли ты Любку из шестого подъезда… Толя смиренно встретил испытующий взгляд бригадира, опустил глаза на свой лист.

— Олег, закончили? — спросил Игорь, довольный тем, что вот и в чугунолитейном организовалась новая бригада: Стас настроен на серьезную работу. Правда, радость омрачало поведение Померанцева: он опять приходил в чугунолитейный и пытался спровоцировать ребят на показуху. Но теперь ребята вообще не стали с ним разговаривать.