Валерий Привалихин - Восхождение: Проза

Игорь не знал, что у Сидорина такие факты были. Станислав весь февраль смотрел за тем, как Померанцев формально и безответственно организовывал комсомольско-молодежные бригады, как он толкал ребят на жульничество и обман, а после преподнес эти липовые бригады корреспонденту областной комсомольской газеты как выдающееся достижение заводской комсомолии — то есть свое. Игорю зайти бы в комнату учета, потолковать с Сидориным, но он спешил в цех.

После ухода Игоря Померанцев заметался: надо бежать в горком! Надо сообщить Эдуарду! Михайлов может таких дров наломать.

Он даже не стал ждать троллейбуса — побежал по проспекту Экскаваторостроителей, точно по гаревой дорожке стадиона. Влетев в кабинет второго секретаря горкома Эдуарда Тенина, с ходу выпалил:

— Эдька! Михайлов, свинья, что-то пронюхал о наших бригадах!

— Сядь. Не дрожи. Какой Михайлов? — сразу все понял Тенин. И, не дожидаясь ответа, потянулся к телефону.

— Да какой!.. Да тот самый, помнишь «молнию»? — Померанцева колотила нервная дрожь.

— Сядь. Не маячь перед глазами. — Тенин через междугородную связь набрал номер телефона областной комсомольской газеты. — Алло. Ксения?.. Ксюша, — ласково сказал он секретарше редактора, — соедини меня с Иващенко. — И пока секретарша соединяла, он спокойно подмигнул Валерию, спокойно достал сигарету и так же спокойно подождал, когда Валерий суетливо поднесет спичку. — Игнат Борисович?.. Здравствуйте. Тенин вас беспокоит. Извините, может, не вовремя… Я вот по какому делу. По весьма и весьма важному… Трудно, крайне трудно идет у нас на экскаваторном заводе внедрение новой формы бригадной организации. Я об этом два битых часа говорил вашему корреспонденту. И Померанцев, секретарь комитета ВЛКСМ завода, говорил ему тоже. Водил его по цехам, устраивал встречи с руководителями, рабочими. Вы понимаете?.. Да, именно, нужна ваша конкретная помощь. Необходима злободневная статья… Кстати, корреспондент сфотографировал Померанцева в цехе, в кругу рабочих. Надо обязательно дать в газете эту фотографию. Она лишний раз подчеркнет то, о чем нам неустанно говорят на съездах комсомола — неразрывность устремлений, кровную связь с массами… Когда? Через два дня будет статья?.. Хорошо…

Положив трубку, Тенин еще раз подмигнул Валерию и пустил в потолок кольца дыма.

Выйдя из здания заводоуправления, Сидорин постоял перед гранитной стелой, на которой были выгравированы имена заслуженных ветеранов, строивших завод, и повернул к гудящим цехам, к огням, к людям: хотелось забыть обо всем подлом, мерзком, нехорошем, душу томило предчувствие чего-то пакостного.

— Сидорин, Стаська. Здорово, крестник!

— Это вы, Андрей Васильевич… Простите, не узнал вас, — тепло пожал Сидорин костлявую, но еще крепкую ладонь своего бывшего наставника. Когда-то Серегин вводил его в курс работы мастера, знакомил с заводской жизнью. — А вы что так поздно?

— Эх, Стаська… — тяжело вздохнул Серегин.

Сегодня ему звонил Гор и сказал, что никакого парткома о браке не будет, что Тароянц так и так наказан, а он, Серегин, действительно не виноват. Старый друг по плотницкой бригаде даже извинился, добавил, что пора уже всерьез о пенсии думать, а не о работе. И Серегин поддакнул ему. А после разговора чувствовал себя счастливым и бодрым: все-таки как хорошо, когда все хорошо кончается!

— Ну, идите, Андрей Васильевич, отдыхайте, — опять — на прощание — пожал руку Серегина заместитель комсомольского секретаря и вновь окунулся в мучительное раздумье.

Олег сидел на верстаке и уплетал домашние бутерброды: клевая пошла работенка, как спортивное состязание, — кто больше сделает. Сегодня до обеда он один нарезал автогеном заготовки на пять балок! Даже Измайлов, этот вечно приблатненный Петя Спуску Не Дадим, рот раскрыл от удивления.

— Петух, держи бутерброд, — с величайшим великодушием сказал Олег.

— С колбасой? — не спеша приблизился Измайлов.

— Держи… Кстати, я вчера забрал у Гришанкова заявление.

— Ты чево, не будешь увольняться? — Измайлов недоверчиво улыбался круглым, как блин, лицом. — Осознал это… веление времени, что ли?

Осознал или не осознал, не хочется говорить об этом Олегу, не привык к возвышенным словам. Правда, последнее время они как-то сами лезут в голову. Дом — завод, завод — дом — не совсем это и буднично, если жить по делу. Вон с женой, например, раньше все вечера только о деньгах да о покупках судачили, и что? Вечер, другой — тоска. И начинала жена разные придирки выдумывать: ведь бабе сколько ни дай денег — все мало. А вот о работе, о том, как прошел сегодня день, как растут дети у Тараса, о Игоре, о Толике, о Вадькиных публикациях стихов в городской газете можно говорить постоянно. И жене интересно, о своих делах рассказывает — совсем другой коленкор получается. Твоя жизнь как бы наполняется жизнью других людей, появляется сопереживание, забота. Разве такие чувства купишь за деньги…

— Завтра же чеши к Гришанкову, цапай заявление и береги в память о собственной глупости. — Олег покровительственно похлопал Петю по плечу. — Привет вожакам нашего славного заводского комсомола! — весело крикнул он Сидорину. — Зачем приперся? Агитировать? Так я заранее на все согласен!

— Игорь где? — невозмутимо спросил Сидорин. — За стеллажом. Книжку читает.

Опустившись на ящик рядом с комсоргом, Сидорин расстегнул плащ, достал сигареты, но курить не стал — помял пачку и сунул обратно.

— Видел областную комсомольскую газету? — не глядя на Игоря, спросил он.

Комсорг пасмурно кивнул. Газета вышла вчера, и вчера же вечером Вадик принес ее на работу: на первой странице была напечатана фотография Померанцева в окружении рабочих механического цеха — дежурные улыбки и рабочие спецовки на фоне токарных автоматов и обрабатывающих центров. Ниже была дана большая статья об актуальности нового бригадного метода и о значительной роли Померанцева во внедрении этого метода на экскаваторном заводе. Сплошная «осанна» Валере. Теперь, после такой статьи, его голыми руками не взять.

— И еще одна новость, — тихо говорил заместитель комсомольского секретаря. — Тенин тащит Валеру на пост второго секретаря горкома комсомола.

— Черт с ними, — прошептал комсорг. У него есть хорошая работа, бригада, отличные ребята, а на все остальное — плевать! Куда ему, работяге с черноземом под ногтями, тягаться с померанцевыми — у них что ни слово, то плакат, а что у них за нутро — кому какое дело! Сейчас главное — красивые слова о перестройке, о преданности идеалам, об ускорении! И Померанцевы это прекрасно знают!

— Нет, не черт с ними, — с тяжелой усмешкой сказал Сидорин. — Мы тут все ногти на руках сорвали, внедряя бригадный метод, а Померанцев с Тениным будут ладони греть?