Валерий Привалихин - Восхождение: Проза

Повлажнел ветер, серыми стали льдины на кромке берега, набух изнутри снег вдоль очищенной ограды новенького здания комендатуры. Тепло будет еще не скоро, лишь через несколько недель зазвенит капель с крыш, по обычаю покрытых лиственничной корой. Однако все чаще выныривают у берегового уреза оживившиеся нерпы, громче кричат залетающие на околицу оголодавшие за зиму кукши и кедровки, сломя голову носится по единственной улице многоголосая собачья свадьба. Весна пришла на Охотоморье.

…Как ни рано вышел проверить Коля наглядную агитацию на домах, но и он проморгал, не увидел, как пришел первый аргиш [32] Аргиш (эвен.) — караван оленей. . Глянув на развевающиеся красные флаги, окинув придирчивым взором плакат «Привет туземным избирателям!», направился за поселок. Там, подальше от собак, пустили хозяева оленей и разбили чумище. Коля научился издалека отличать островерхие узенькие тунгусские утэны от просторных ламутских дю.

Навстречу ему выбежала ламутская девушка с котелком в руках — видимо, направлялась за снегом. Замерла, увидев гостя, потом заулыбалась:

— Доровчан, Микулайкан!

— А, Солкондор, — узнал ее Коля. Одета она была все в ту же потертую одежонку, вот только на переднике-нэлэкэне среди кусочков меди и пучков бахромы рубином сверкала начищенная звездочка. — Как, не забыла наш разговор?

Не успела девушка ответить, из-под полога показался старик Роман Громов. Ох, в какой нарядной и доброй он был одежде! На голове расшитый бисером авун из пыжика, на теле кафтан-тэты из цельной шкуры осеннего оленя, штаны у него из волчьих лап, на рукавицы пошел камус с передних, а на меховые сапоги с задних ног сохатого. Важно надорвал он пачку табаку, протянул Коле:

— Смок [33] Смок (искаж.) — табак. .

Молниеносным взглядом увидел Коля иностранную этикетку на обертке. Хотя сам не курил, сказал:

— Благодарю. Свой имеем.

— Торговать буду, — продолжал старик. — Мясо таскал, улики, хэгэп [34] Улики, хэгэп (эвен.) — белка, соболь. . Моя много товар надо. Чего дашь?

— Насчет товаров иди в кооперативную лавку. А вот почему ты свою помощницу в черном теле держишь? У тебя дома я не спрашивал. А у меня дома — скажи.

Ничего не ответил Роман — князь рода крещеных ламутов Громовых. Шибко знатный род — его деда обратил в веру Белого царя сам великий поп Иоанн Громов, приехавший гостевать много лет назад из великого города Иркутска. В знак большого уважения дал он детям богатого таежного друга свое имя. Вот с ним, с его детьми может говорить на равных Роман. Затянулся он со свистом трубкой, уставился гнойными глазками вдаль.

На берегу моря, неподалеку от вытащенной на сушу кавасаки расположился табором тунгус (а по-советски эвенк) Хактэ [35] Хактэ (эвенк.) — сухая палка. . Коля познакомился с ним еще зимой — гостил в его утэне, покрытом, за неимением шкур, корьем пополам с ветвями. Охотник и впрямь походил на сухую палку — маленький, щуплый, с выдубленными ветром лицом и руками. Бедно жила семья Хактэ, редко бывало мясо в их котле, хотя не переставая охотился хозяин. Поглядел Коля на единственного оленя, лижущего соленый лед на каменистом мысу, спросил бедняка:

— Отчего место для кострища неудобное выбрал? Ягеля нету, дрова далеко.

— Твоя люди здесь велел. Говорит — дислокасий! Никуда не тяни тропу, Хактэ! Тогда как чаевать? Как выбор-Совет делать с пустым брюхом?

Пожал плечами Коля — кому в голову эдакая дурость могла прийти? Ставь утэн где хочешь, руби лабаз где пожелаешь, складывай на него вдосталь товару. Везде — твоя земля, твоя тайга.

Жидкий чай заварил Хактэ — из брусничных корней. Давно забыл его язык вкус сахара. Однако присел на корточки рядом, выпил кружку кипятку пограничник. Заметил: что-то хочет спросить его кочевник, но смолчал. В таких делах торопить нельзя.

Издалека начал Хактэ.

— Лавир, лавир лавирдон! Пусть удлинится твой ум и твое полное имя узнают во всех трех Сибир-землях! Совет надежнее силы, лыко прочнее тесемки. Совершаются ошибки двуногими, ибо имеющие суставы — спотыкаются. Давай поговорим не спеша, с жидкой кровью, славя свои имена на просторной земле, и узнаем намерения друг друга!

Молча ждал Коля, ни один мускул не дрогнул на его лице. Он знал — по обычаю эвенков, это лишь запевка разговора.

— Когда я выслушал тебя во время холодных ветров, моим глазам стало светло, мои мысли стали легкие. Разве мне не подойдут твои слова: «Жизнь станет иной, когда наступит время пушистого снега [36] Время пушистого снега — весна. »? Правда ли, Мэнгноникан, что Совет-депутат даст таежным людям жизнь богатую, как морская вода? Правда ли, что охотник будет есть так много, что из подмышек его закапает жир?

— Жизнь станет справедливой — обещаю. Кто работать будет — тому лучшую одежду, продукты, ружья и патроны. А насчет жира, чтоб капал, сомневаюсь. Разве добрый охотник бывает толстый?

Одобрительно кивнул Хактэ. Важно оглянулся на кучу домочадцев, сверкающими глазами разглядывающих Человека, летавшего на железной птице. Теснились жена, старуха-мать и множество детей в одном углу за очагом — строго блюли обычай. Нельзя женщине у двери сидеть — роды трудные будут, нельзя за малу [37] Малу (эвенк.) — священное место у очага. находиться — заболеет хозяин дома, худо, когда на одежду мужа наступишь — придет к нему ломота костей. Может, и выдумали люди, а вдруг так? Кто тогда еду в утэн приносить будет?

— Краткость разговора хороша, быстрота дела тоже хороша. Что я и мои люди должны сделать?

— Приди на выборы и скажи: кого из достойных и честных людей хочешь в Совет. Потом возьми в лавке все, что нужно семье. Если сейчас мехов нет, потом заплатишь, Советская власть тебе верит.

Кивнул еще раз Хактэ, докурил сушеный иван-чай в трубке.

За редкими последними домами, вдоль подступающего ерника уже курились дымками многие чумы. Не часто удается кочевникам встретиться друг с другом. Каждый род прокладывает нулгэ [38] Нулгэ (эвен.) — маршрут кочевки. по своим ягельникам, каждый охотник мнет тропу по знакомым с детства родовым распадкам. Иначе пересекутся следы, начнутся раздоры из-за ручьев и пастбищ — жди беды. Как делить зверя, которого загнала собака одного хозяина, а достигла пуля другого? Кому принадлежит кончан [39] Кончан (эвен.) — новорожденная телочка. ? В чьем стаде она отелилась? Чей илкн [40] Илкн (эвенк.) — метка. вырезан на ее ухе? Худо начинают говорить пастухи, злостью наполняется язык: «Почто твой бык моих хуркэ [41] Хуркэ (эвенк.) — стельная важенка. отбил?» — «Твоя ката [42] Ката (эвенк.) — яловая важенка. сама в мое стадо прибежала, на моих ягельниках паслась. Значит, и приплод мой!»