Ларри Макмертри - Покидая Шайенн

Она посмотрела на меня полунасмешливо, полусерьезно. Взгляд ее одновременно выражал скорбь и что-то еще, совсем другое. Моя рука лежала у нее в ладонях.

— Я же говорила тебе, — я не выйду замуж, пока не настанет время рожать, — сказала она.

— Ух ты, ух ты! Лучше помолчи, — сказал я. — Не говори глупостей. Следующим летом мы поженимся, а что ты там пищишь, меня не интересует.

Она покачала головой и задумалась, глядя в сторону.

— Ну ладно, а пока постарайся не схлопотать новый фингал, — сказал я. — Мы с тобой идем через две недели на грандиозные танцы.

— Мне очень жаль, Гид, — сказала она. — Я так и знала, что ты приехал из-за этого. Но я уже одному парню обещала.

Да, дела. Удар в поддых. Но ничего удивительного, Джонни каждый день проезжает неподалеку, всего в двух милях, нет ничего странного, что он меня обошел.

— Так и быть, один танец ему уступлю, — сказал я. — Но я с тобой все равно буду танцевать. До упаду. Джонни не посмеет со мной спорить.

— А это не Джонни, — сказала она. — Джонни меня уже приглашал. Но я пообещала Эдди, что ходить на танцы буду только с ним.

Я ничего не соображал. Просто не мог в это поверить.

— Ты что, с дуба свалилась? — сказал я.

И чуть не заорал на нее, но увидел, что она едва не плачет. И сдержался.

— Так это он пригласил тебя на танцы? — спросил я. — Что-то его не видать в последнее время. Может, его вообще нет в наших краях.

— Он не приглашал, — она пыталась не плакать, но слезы все равно текли из глаз. — Он, кажется, в Оклахоме, его нет уже целый месяц. Но ведь я ему обещала.

— Милая, он, может, и не приедет, — сказал я. — Ты же не хочешь пропустить танцы?

— Не хочу, ты знаешь, что не хочу, — сказала она. — Но он не велел ходить без него. Так что, видно, мне больше танцев не видать.

— Ну уж, это ни в какие ворота не лезет, — сказал я. — Высечь бы тебя как следует. А Эдди что за тип? Разве так поступают с девушками!

Я обнял Молли, и она уткнулась мокрым лицом в мою шею.

— Эдди не считается, — сказал я. — Ты сама это знаешь, Молли.

— Я иногда жалею, что ему обещала, — сказала она. — Но я обещала. А ты — мой любимчик.

Мы просидели долго, мало говорили, много целовались и ни разу не вспоминали ни Эдди, ни танцы. Ушло, стало вдруг безразличным. Просто было хорошо сидеть с ней.

— Останься поужинать, — попросила она. — Мы зарезали теленка, поедим мяса. Папа, кажется, сегодня не вернется, но я точно не знаю.

Я решил остаться. На всю ночь, если она захочет. Пошел подоил коров, задал им корму, наколол дров, чтобы Молли хватило на все холода. Свою лошадь поставил на гумно. Мы поужинали и здорово развеселились. Нашлась кукуруза, и мы отправились в гостиную готовить попкорн. Там царил порядок, видно, старикан сюда давно не заглядывал. При нем гостиная сразу же заполнялась всяким барахлом и пустыми бутылками.

— Тебе не хочется отсюда куда-нибудь уехать? — спросил я.

Мы сидели на полу у камина. Рубашка Молли была расстегнута, отсветы пламени играли на ее груди и шее.

— Это куда же? — ответила она. — И зачем? Нет, я не могла бы уехать. Я хочу жить здесь. И потом, кто бы присматривал за папой?

Попкорн мы посолили и приправили маслом. Когда Молли меня поцеловала, я почувствовал вкус соленого теплого масла. Никогда это не забуду.

— Как ты мне нравишься, — сказала она. — Ты всегда можешь оставаться у меня, когда захочешь. Ты и сам про это знаешь. Верно? А танцы не имеют никакого значения.

Она прилегла, положив голову мне на колени.

— Ты мне тоже очень нравишься. Но для меня все имеет значение. Я хочу тебя и не желаю, чтоб возле тебя кто-то еще крутился.

Она улыбнулась, села и снова поцеловала меня с солью и маслом. Огонь горячил наши лица. Тут вдруг хлопнула задняя дверь, и ввалился в кухню старик. Мы слышали, как он топочет, пытаясь снять сапоги.

Вот беда, мы даже с места не могли двинуться. Потом все же сели, так что, когда он вошел в гостиную, мы с невинным видом жевали попкорн.

— Я здесь, — сказала Молли. — Со мной тут Гид.

— Да ну?

Старик развернулся и потопал обратно в кухню. Было слышно, как он достает стакан из буфета. Он вернулся с полным стаканом в одной руке и бутылкой — в другой. Раньше я никогда не замечал, чтоб он пил из стакана. Он был в овчине и старой грязной шапке-шотландке с опущенными и завязанными под подбородком ушами. Видно было, что настроение у него хреновое, это меня немного встревожило. Я продолжал поедать попкорн.

— Иди, принеси дров, — сказал он. — Холод собачий.

Было непонятно, к кому он обращается — к Молли или ко мне. Я пошел и принес целую охапку.

— Положи сюда, — сказал он.

Я брякнул дрова рядом с его стулом. Он снял перчатки, выбрал подходящее полено и швырнул его в огонь. Молли пришлось отскочить, чтобы искры и пепел ее не достали. Я разозлился.

— Хороший способ поджигать дома, — сказал я. — Давайте я сам буду подкладывать, мистер Тейлор.

— На кой черт, — сказал он.

Он поставил стакан на краешек стула и глотнул из бутылки. Стаканом он больше ни разу не воспользовался.

— Как хотите, — сказал я. Спорить с ним не хотелось. — Но вообще-то, это опасно.

— Опа-асно… в жопу, — он ухмыльнулся и глянул на Молли, будто приготовил крутую шутку. — Здесь мой дом, понятно? Если я захочу его спалить, то спалю, понятно? И у тебя не спрошусь. Вали домой. Тебя кто-нибудь сюда звал?

— Он просто заглянул ненадолго, — робко сказала Молли. — Он ничего плохого не делает, папочка.

Старик тяжело глянул на нее.

— Я тебя не просил за него заступаться, — сказал. — Ты не соскучилась по ремню, сестренка, а? Что мой ужин, готов? Чего расселась?

Видно, что ей было больно и стыдно и что, похоже, она его смертельно боялась, только сама этого не замечала. Она молча взяла вазу с попкорном и отправилась на кухню.

Я встал, накинул куртку и подошел к огню погреть руки.

— Катись отсюда, — сказал он. — Не стой между мной и огнем, ты что — оглох? Видно, тоже соскучился по ремню, ловец койотов сраный!

Дольше терпеть старого козла я не мог.

— Вам меня не достать, — сказал я. — Слишком глаза залили.

Он гнусно осклабился.

— Нечего вертеться вокруг моей девчонки, — заявил он. — Я ее лучше топором зарублю, чем отдам такому хлюсту, как ты.

— Слушай, ты, у меня скулы свело от твоего поноса, — сказал я. — Если не заткнешься, я тебя вмажу в этот камин, ясно?

Ну вот, первый раз в жизни я нагрубил человеку старше меня. И сам испугался, но старикан только хватил еще один глоток виски.

— Ты сопливый хорек, — сказал он и уставился в огонь.

Я оставил его в компании с бутылкой и ушел на кухню. Молли плакала, помешивая его жратву на плите.

— Пожалуйста, не ссорься с папой, — сказала она. — Никогда, Гид. Иначе ты мне разонравишься.