Геннадий Карпов - Шёл я как-то раз… [Повести и рассказы]

– Николаевна, положись под меня – и всё у тебя будет в жизни хорошо. Скоро восьмое марта, отдыхают женщины и педерасты, а я к последним не отношусь, могу доказать. Доказать?

Олег продолжал изливать раненую душу:

– Сейчас они набрали бульдорастов – таджиков, мы их французами зовём. Они Т-330 в глаза не видели на своих плантациях хлопковых. Их спрашивают: на ДЭТах ездили? Ездили, ездили, говорят. Подводят их к ДЭТу, а им плохо становится: они думали, что ДЭТ, это ДТ-75! Слона с моськой попутали! Ходят, шары пялят, подойти боятся: вдруг кинется? Техника стоит нечиненая, чинить и некому, и нечем. У нас анекдот есть дежурный. Куда француз пошёл? ДЭТ чинить! Там электрик нужен с верхним специальным образованием, там напруга от шести вольт и выше, там дизель на холостом ходу фиг оставишь надолго, а эти спецы даже слова «назад» не знают, по-ихнему это «кругом вперёд»! Давно пора копать начинать, пока не тает: тут ведь болото. Если зимой не вскроешь, то весной можно и не начинать, утонешь. Зато Бареев после сезона им по «лимону» заплатит, те и рады, что год без войны перекантовались. Не вовремя ты, братан, в артель подался. Сейчас, в какую ни сунься – бардак. Кончилось для золотой промышленности золотое время! Уж начто я к этому привыкший, десятый сезон отстарался, а уходить буду, коль раньше не турнут. Я хоть на кране могу, хоть на тракторе, хоть на машине. Этот «лимон» в месяц я и в городе заработаю. Так там два выходных, да колым, да бабы.

– Да, тебе проще, а вот у меня диплом инженера-геолога, это что волчий билет, хрен куда устроишься, хотя в институте новых таких же учат. Зачем? На сварного отучиться, что ли? В ЖЭКах, говорят, квартиры сварным дают.

– Лучше на водителя учись. Лафа! Я тут как-то подрядился минеральную воду возить цистерной на ГАЗике. Едешь летом по Хакассии: жара, ни воды кругом, ни деревца, жопа к сиденью прилипает. Раздеваешься – бултых в цистерну. Я минералку с тех пор в магазинах не покупаю.

Игорь расхохотался, заработав недовольный взгляд инженера, а про себя тоже решив отказаться от минералки и детям наказать.

Четыре часа дороги пролетели если не незаметно, то уж гораздо быстрее, нежели бесконечные часы дороги туда. Обратная дорога – она и в Африке обратная. За это время также выяснилось, что за последний сезон от трёх артельщиков этой артели ушли жёны. А у скольких трахаются, да не пишут об этом – поди, посчитай. Потому Олег и неженатый. У одного отец умер, и тот не успел на похороны. Другой умер сам в одну секунду, видать, мотор стуканул прям в сортире. Пока дверь взломали.… За председателем Бареевым постоянно ходят два жлоба, «дерьмохранители», и что, заходя куда-нибудь, он кричит: «Собаки, за дверью!» и те ждут на крылечке. А ещё у него есть компания по продаже мебели, записанная на жену, как и красный «Кадиллак» с золотыми ключами зажигания, и на артель ему, видимо, плевать. Алексеича мужики уважали, но со здоровьем и мозгами у того в последнее время явные проблемы.

Около четырёх, еле дождавшись этого момента, Игорь перешагнул порог хрущёвки, в которой не был-то две ночи, а казалось – год. Их тесная квартирка показалась милой до слёз, а очаровательнее жены и милей дочери в мире не было никого.

– Не трогайте меня! – предупредил он полезшее было целоваться и мурчать семейство. – Я весь провонял. Иду мыться. Из рюкзака всё в стирку, сам рюкзак – тоже, четыре булочки – на стол! Боже, как я вас люблю! Почти так же, как хочу жрать!

Вечером он написал заявление об уходе, но дату ставить пока не стал. Девяносто против десяти, что надо увольняться, но вот дальше что? Жена, выслушав его сбивчивый рассказ, покачала головой, протянула: «Да-а» и задумалась. Вряд ли она поверила всему, да и кто бы поверил, но трепачом он никогда не был и она это знала. Париж рушился на глазах, кожаный плащ, стоивший её годовую зарплату педиатра, оставался несбыточной мечтой, но заставить мужа идти на каторгу, да ещё не зная, что он за это будет иметь, она не могла.

– Решать тебе, – только и сказала она и предложила: – выпей для поднятия упавшего боевого духа!

Муж сморщил нос:

– Нет уж! Пить теперь я долго не захочу. Двинем лучше спать, а то завтра к восьми надо быть в конторе.

Утром он чуть не проспал, добежал до остановки и с боем проник в перекошенный троллейбус. Его прижали к окну, на котором красовались цветастые плакаты, призывающие покупать компьютеры, размещать рекламу по льготным ценам и проводить отпуск на Кипре.

«В Америке старатель получает по сто тысяч долларов за год работы» – вспомнил он статью из какого-то новомодного журнала. Да и у нас при Брежневе старатель после сезона «Жигуля» покупал, а нынче – одну пятую оного. А в Бразилии председатель артели намытое за неделю золото грузит на мула и едет на фабрику. Там, пока он швыркает кофе и смотрит по телику футбол, при нём золотой песок переплавляют в слитки, взвешивают и выдают чемодан денег. Тот едет на муле обратно, собирает мужиков в круг, вываливает деньги на пол и делит на всех. И никто никого не выгоняет по тарифу.

Он пришёл на работу ровно в восемь, и Машуткин сразу сделал ему замечание:

– Приходить надо раньше. Последнее предупреждение.

Калачёва посадили в пустую комнату за скрипучий стол, обе тумбочки которого были забиты пустыми бутылками вперемежку с рыбьими хвостами и хлебными корками. Дали первое задание: начертить план нижнего полигона с учётом результатов бурения последних двадцати скважин. Игорь проработал без перекуров до обеда, поднялся из-за стола, похрустел суставами и пошёл перекусить. Проглотив нечто синее в местной тошниловке и громко побурчав кишечником, подумал, что минусов в работе стало больше. Без пяти два зашёл в свой кабинет и не успел снять пальто, как влетел Машуткин:

– Тебя кто отпускал?

– Я обедать ходил.

– Умный что-ли? У нас обедают на рабочем месте. И какого пса ты план не спрятал?

– Тут же охрана! Да и план-то несекретный, даже без грифа ДСП. Так, рабочая бумажка.

– Какая разница! Всё ко мне в сейф надо убирать, пентюх! А почему свет горит днём? Это же всё из кармана преда, это частное предприятие! Это хорошо, что я тебе замечание делаю, а если пред увидел бы, что днём со светом кто-то работает, он бы знаешь из тебя что сделал? – и повернулся уходить, довольный произведённой выволочкой.

– А что бы сделал?

Игорь стиснул зубы до хруста, кровь закипела в голове. В подобном состоянии Отелло задушил Дездемону, а пенсионерка Валентина Даниловна запрыгнула в окно второго этажа, спасаясь от насильника. Четвёртый раз в жизни Калачёв впадал в состояние бешенства и сам не знал, что сделает в следующую секунду. Он как мог сдерживался, но кулаки судорожно сжимались и разжимались, морда была красная, слова путались под напором эмоций.