Роберт Глэнси - Мелким шрифтом

Даю вам слово: «смешная» и «жизнсутверждающая» — это именно о книге Глэнси, удивительно легкой и свежей… Никогда еще не было так интересно читать сноски.

В выяснении отношений с прошлой жизнью Фрэнку Шоу очень помогают прекрасное чувство юмора Роберта Глэнси и его тонкое понимание мотивации людских поступков, А также невероятно увлекательные сноски.

Отличная книга, Оригинальная, строумная, простая и поучительная. И у нее самая классная концовка из всех, что я прочел за долгое время!

Фрэнк Шоу не только спрашивает себя, свою ли жизнь он живет и кем хочет быть на самом деле, но и предпринимает усилия, чтобы измениться — и следить за его попытками захватывающе увлекательно!

Роберт Глэнси родился в Замбии, затем жил в Малави. В возрасте четырнадцати лет переехал из Африки в Европу — в Эдинбург, а затем в Кэмбридж, где в университете изучал историю. Сейчас Роберт с женой и двумя детьми живет в Новой Зеландии.

Фрэнк чудом уцелел в автомобильной аварии [1] явно очень серьезной и приходит в себя на больничной койке. Врачи говорят, что удалили ему селезенку, но он осознает, что утратил кое-что гораздо более важное — память. Об обстоятельствах происшествия, о своей жизни до него, об окружающих его людях. Фрэнк помнит только, что он юрист, и его специализация — разделы договоров, которые печатаются мелким шрифтом [2] которые обычно никто не читает (а зря) .

Постепенно приходя в сознание, Фрэнк начинает вспоминать прошлую жизнь и самого себя в ней. Эти воспоминания — о семейной жизни и карьере, на которую потрачены годы, — не доставляют ему радости. А вот банка из-под горчицы, в которой хранится отрезанный палец, почему-то переполняет гордостью…

Отгадывая загадки собственной биографии, Фрэнк в реальной жизни, а не в тексте договора, столкнется с тем, что дьявол кроется в деталях, [3] тех, что преднамеренно мелким шрифтом и поймет, что «разобраться» с условиями своего договора с жизнью никогда не поздно.

Меня зовут Фрэнк Шоу, я зарабатываю тем, что составляю контракты. Для меня это занятие вовсе не повод для гордости. В минуты уныния мне кажется, что я несу гибель значительной части человечества. В прошлом было принято скреплять заключенную сделку рукопожатием. А я заменяю рукопожатие дорогими чернилами. Вместо человеческого соприкосновения — бездушная бумага. Если антиматерия есть противоположность материи, то я — противоположность доверию, я — антидоверие, темная сила, нацеленная на уничтожение присущих живому человеку свойств: веры, надежды и способности удивляться. Короче, я — специалист по корпоративному праву.

Мои обязанности сводятся главным образом к составлению текстов, которые печатаются мелким шрифтом, поэтому я стою на одной из последних ступенек карьерной лестницы. Мою роль как законника можно сравнить с той, что в мужской парикмахерской выполняет подмастерье, подметающий усыпанный волосами пол. Вспомните: не далее как сегодня, покупая что — то в интернете, вы, скорее всего, не прочитали составленные мной условия договора и сразу кликнули «Согласен»; или не глядя подписали контракт, отдав контрагенту свои права, жизнь или фунт своей плоти [4] Аллюзия на сюжет драмы У. Шекспира «Венецианский купец». — Прим. перев. .

Составленный мной современный страховой полис я считаю настоящим шедевром. Тогда я только — только окончил юридический факультет, и мой блестящий ум еще не отупел. Гениальность документа заключается в его невыносимой занудливости. Мало кто способен прочитать его целиком, а уж абзацы, набранные мелким шрифтом, никто даже не просматривает. Вот этой — то петелькой я вас и удавлю: страховой полис вам представляется золоченой сеткой безопасности — она якобы подхватит вас в случае житейских невзгод, но мой отточенный петит порвет эту сетку в клочья. Если, по присловью, дьявол кроется в деталях, то тексты за него сочиняю я, я же печатаю предупреждения и оговорки таким мелким шрифтом, что буквы невозможно разглядеть. А когда разглядите, будет уже поздно [5] Вот я и предупреждаю — читайте текст, набранный мелким шрифтом! — Здесь и далее, кроме случаев, оговоренных особо, — прим. автора . .

В справедливости этих слов я убедился на собственном горьком опыте, когда попал в автомобильную аварию. Я очутился на больничной койке, переломанный и изувеченный. 'Тогда до меня и дошло, что условия и оговорки не только составляют суть моей работы, но являются еще и сводом жестких правил, гарантирующих мне жизнь. В больнице, однако, мне было не до страхового полиса. Я сознавал одно: со мной случилось страшное.

Я очнулся и увидел людей — они уверяли, что приходятся мне родней и что у меня все будет хорошо.

С чего это у меня все будет хорошо? Я понятия не имею, кто вы такие, черт возьми!

Пытаясь объехать правду на кривой козе, окутать реальность плотной завесой надежды, они беспрерывно твердили: «С тобой все хорошо, Фрэнклин, все хорошо!»

Я смотрел на позабытых родственников и ясно понимал, что отрицать бесполезно: это напоминало бы бег трусцой на дорожке — тренажере; ты бежишь, а в спину тебе дышит та жуть, которую ты отрицаешь; она не отстает, ждет, когда ты рухнешь без сил, и она зацапает тебя волосатыми лапами. Я знал правду: со мной далеко не все хорошо. Чудище меня все — таки зацапало. Какое — то время я молча лежал в его тесных объятиях. А когда, наконец, заговорил, стало еще хуже.

— Кто вы такие? — спросил я.

— Я твоя жена, припоминаешь? — сказала одна женщина.

Мой второй вопрос пресек уверения, что со мной все хорошо:

— А я кто?

Ответа на него я не знал, поэтому мне было трудно быть самим собой. Хотелось заверить всех, что я — прежний старина Фрэнк, и все хорошо. (Но я же не прежний, и ничего не хорошо.) Сморозив очередную чушь, я, разумеется, сразу увидел, что ляпнул что — то не то. Достаточно было взглянуть на озабоченные лица родственников; они посматривали на меня искоса, будто не могли сфокусировать взгляд из моей физиономии, — всем было неловко слушать, что я несу. Именно в этом и заключалась проблема: я перестал быть собой. (Несоблюдение условий контракта называется невозможностью исполнения ; в этом суть моей беды: я произносил слова, которых прежний, еще не попавший в авариу Фрэнк ни за что не сказал бы.) Отчетливо я помнил одно; до аварии меня звали просто Фрэнк . А теперь стали называть полным именем — Фрэнклин . Я утратил собственную личность, зато приобрел еще один слог [6] Очень скромное возмещение ущерба. .