Роберт Глэнси - Мелким шрифтом

Я смотрел телепередачу. Ведущий объяснял, каким важным звеном в цепочке жизни на земле являются пчелы.

— Без этой крошечной цветочной Афродиты человечеству грозит опасность вымирания, — с улыбкой на лице говорил он.

Камера показала поле, усеянное, точно пульками, мертвыми пчелами, и я почувствовал, как что — то теплое ползет по лицу. Слезы. Я плачу. По этим дурацким пчелам, черт их подери. Слезы лились ручьем, а ведь я, в сущности, так и не понял, чем их смерть может повредить человечеству, просто мне стало невероятно жаль бедных дохлых пчелок. В дверь постучали; Элис откроет, подумал я, но вовремя спохватился: она же уехала вместе со своей начальницей Валенсией — сегодня у них йога. Я быстренько привел себя в порядок и открыл дверь. Стоявшая на пороге дама произнесла фразу, которую я теперь слышал от всех и каждого:

— Не уверена, что ты помнишь меня, Фрэнк.

— Молли? — наугад спросил я.

— Я — Сандра.

У женщины был поразительный нос — будто высеченный из хрусталя, с таким количеством углов и граней, что я остолбенел от изумления. Она улыбнулась, и меня захлестнула волна любви — будто на самом деле именно она моя жена. Сдерживая наплыв нежных чувств, я сказал:

— Какой у вас прекрасный нос!

— Спасибо, — сказала она и покраснела. — Я — подруга твоей жены. По правде говоря, старинная подруга, возможно бывшая. Столько лет прошло. Но одна приятельница рассказала мне про твою… аварию. Я скучаю по тебе, Фрэнк, мне очень жаль, что с тобой такое приключилось…

Неожиданно для самого себя я снова расплакался. Сандра мгновенно обхватила меня руками, прижала к себе — я утонул в ее волосах и шерстяной кофте, чуточку отдававшей грибами, — и вдруг мне вспомнилась одна подробность.

— Как поживает Молли? Твою маму ведь зовут Молли.

Не разнимая рук, Сандра сказала:

— Не хочется огорчать тебя, Фрэнк, но Молли очень нездорова. Она лежит в больнице. Умирает.

Я заплакал в голос и, не отдавая себе отчета, забормотал в теплую шею Сандры:

— Как и все пчелки, Сандра, как все бедняжки пчелки.

Она прижимала меня к себе и шептала:

— Знаю, Фрэнк, знаю.

С того вечера, когда мы с женой занимались любовью (наш перепих оказался событием одноразовым), все пошло совсем не так гладко, как я надеялся. Поначалу мы отлично ладили, наши приятные ужины продолжались, но однажды вечером возникло неожиданное препятствие. Началось с того, что я стал задавать вопросы. Не упоминая ни книги «Клерк X», ни плавающего в банке пальца, я ни с того ни с сего спросил:

— А до аварии я что, был в депрессии?

Она пристально глянула мне в глаза — будто мы с ней общаемся телепатически, да только мое приемное устройство сломалось и не принимает сигналов.

— Почему ты об этом спрашиваешь, Фрэнклин?

У нее вообще манера отвечать вопросом на вопрос. Меня это раздражало все больше.

— Просто чувствую: что — то в моей истории не так. — И, решив не отступать, добавил: — Заходила Сандра — повидаться со мной, сказала, что Молли болеет.

— Знаю, — без тени удивления ответила жена.

— Выходит, ты знаешь, что Молли больна, но сама ее не навещаешь и мне даже слова не сказала.

— Ты сам еще нездоров, не хотелось тебя расстраивать. — Жена взглянула на меня и ледяным тоном, какого я прежде не слышал, проговорила: — Послушай, Фрэнклин, не стану кривить душой — я с ними расплевалась; отбраковала их.

— Как это понимать? — озадаченно спросил я.

— Ты сегодня лекарства принял? — спросила она [43].

И после паузы добавила:

— Просто решила, что мне от них никакого проку [44].

Но на сей раз я не успел вовремя прикусить язык и неожиданно для себя выпалил:

— Стало быть, друзья только для того и существуют? Чтобы от них был прок? Чтобы с их помощью забраться повыше? Я‑то считаю, для этого есть стремянки.

Жена помолчала, чуть громче обычного звякнула вилкой о тарелку и зыркнула на меня:

— Я вижу, в тебе просыпается прежний языкастый наглец, — подчеркнуто язвительно произнесла она; ее явно устраивал именно этот тон; колкость отозвалась во мне полузабытым воспоминанием.

— А Сандра меня уверяла, что вы с ней были близкими подругами, — заметил я.

— Близкие подруги. Что ты несешь, Фрэнклин! Можно подумать, что тебе шесть лет, — сказала она с усмешкой, такой тонкой, что ею можно было резать глазные яблоки.

— А слушая тебя, можно подумать, что ты сука.

Мы замолчали, нереваривая мои жестокие слова. А что еще хуже, оба чувствовали, что наконец — то попали в привычную колею. Где — то глубоко во мне возникло ощущение — куда сильнее и убедительнее, чем просто память, — что мы с женой точно так же препирались еще до моей аварии.

— Слушай, Фрэнклин, они всего лишь старые друзья.

— Старые друзья лучше всех прочих. Они были друзьями дольше других.

— Какая, блин, муха тебя укусила? Куда подевался Фрэнклин, который был счастлив вернуться из больницы домой? Забудь. Молли и Сандра остались в далеком прошлом.

— Оно и наше, это далекое прошлое, — прошептал я, едва шевеля губами — такая вдруг навалилась усталость.

— Даю слово, в пятницу — субботу навещу Молли. Что же касается нашей дискуссии, предлагаю ее отложить: мы с Валенсией едем на велосипедную прогулку. Так что решим все вопросы потом. Устраивает?

— Черта с два устраивает, — отрезал я [45].

Фрэнк — привет!

Сходил в Ват Пхо — обалденная штука, шмат золотой расслабленности. У нас на Западе религиозные идолы висят на крестах изнуренные, истекая кровью и претерпевая вечные муки.

На Востоке люди поклоняются золотому Богу, а тот лежит себе, твою мать, как счастливейший во всей вселенной чел.

Р. 5. Реинкарнация в Таиланде — дело обычное. Машины «сузуки» у них запросто перевоплощаются в лодочный движок.

Когда после неоольшого перерыва я вернулся в контору, мне для начала дали серьезную работенку: условия договора со всеми примечаниями и оговорками. Их все равно никто не читает, шутливо говорил Оскар, так что можешь сильно не заморачиваться.

Я подозревал, что вместо настоящих контрактов мне дали какое — то старье — лишь бы я чувствовал, что приношу пользу фирме. Поначалу набранные мелким шрифтом слова головастиками плыли перед глазами, отчего ужасно клонило в сон. Зато меня никто не отчитывал. Мало того, Оскар был со мной настолько мил, что в голове шевельнулась мыслишка: похоже, Новый Фрэнклин нравится ему больше, чем Прежний Фрэнк.

Когда я принес уже составленный мною договор с фармацевтической фирмой, он заулыбался и, пробегая глазами текст, сказал: