Константин Поповский - Лили Марлен. Пьесы для чтения

Дон Гуан: А разве тебе самому никогда не хотелось поговорить с ним, старик?

Сторож: Боже упаси! Я люблю, чтобы покойник лежал смирно и не нарушал естественного хода вещей. ( Перебирая связку ключей ). Во всем должен быть порядок, ваша милость. Их дело лежать, да ждать Страшного суда, а наше – навещать их, да молиться. А ежели покойники начнут разговаривать или ходить туда сюда, так ведь слабонервные люди, чего доброго, подумают, что наступил конец света. ( Посмеиваясь ). Совсем-то я вас заболтал, ваша милость. Давайте-ка, лучше я открою вам оградку нашей маленькой Франциски. Вот уж была светлая душа, упокой ее Господь… ( Идет к ограде, окружающей скромное мраморное надгробье над могилой Франциски.

Дон Гуан остается стоять на месте, по-прежнему, не отводя взгляд от статуи Командора .

( Открыв калитку в ограде ). Ну, вот… Я пойду, а вы стукнете мне в окошко, когда будете возвращаться.

Дон Гуан( протягивая сторожу монетку ): Возьми, старик.

Сторож: Храни Бог вашу милость. ( Уходит ).

Дон Гуан вновь смотрит на статую Командора . Пауза.

Дон Гуан: А старик не соврал. Ты, похоже, в самом деле, недоволен… Или это тени так легли на твое лицо? ( Подходит ближе ). Рад тебя видеть, приятель. ( Сняв шляпу, кланяется и вновь смотрит вверх на статую , удивленно ). Что такое?.. Ты, в самом деле, сердишься?.. Да, ведь не на меня же, черт возьми!… Ну, ну, остынь. Разве на небесах есть место для обид и гнева? Или существуют такие обиды, которые, не оставляют нас даже там?.. Как! Даже там?.. Скажи, пожалуйста, какая незадача… Выходит, небо совсем не так уж и далеко от земли, как нас всегда уверяли? И на руках у нас все же есть кой-какие козыри? Не смотря ни на что?.. ( Опустив на мгновенье голову и затем вновь подняв лицо к статуе, серьезно ). Выходит, мы не так уж и бессильны, приятель, коль умудряемся пронести с собою в Вечность наш гнев, обиду, ненависть, печаль?.. Что скажешь, Командор? ( Смолкает, глядя на статую ).

Короткая пауза.

Что? Ни полслова?.. Жаль… А было б интересно тебя послушать… Ну, Бог с тобой. ( Отвернувшись от статуи, делает несколько шагов по сцене ).

Короткая пауза.

( Вновь повернувшись к статуе, негромко ). Когда бы все легло не так нелепо, я думаю, что мы нашли бы с тобой общий язык… ( В смятении делает шаг назад ). Что это было, черт?.. Ты мне кивнул?.. ( Пятясь ). Эй, эй… Ты что шалишь?.. ( Негромко ). Кивнул, словно старому приятелю, а заодно и напугал почти до смерти!.. Фу, черт… ( С сомнением ). Да нет. Не может быть. ( Медленно подходит ближе, не отрывая взгляда от статуи Командора , вполголоса, напряженно ). А почему бы нет?.. ( Громко ). Эй, ты там, наверху! Как прикажешь это понимать?.. Или ты решил ободрить старого Гуана и теперь даешь ему понять, что он не одинок?.. Ах, каменный насмешник! Уж не хочешь ли ты сказать, что если у Гуана нет друзей на земле, то они найдутся у него на небесах?.. Хотя б один?.. А это неплохая новость, черт возьми! ( Положив ладонь на грудь ). Я сохраню ее вот здесь, приятель… Признаться, я догадывался об этом прежде, теперь же буду знать наверняка. ( Негромко ). Коль это слово еще имеет смысл… ( Опустив голову медленно идет к ограде Франциски, негромко ). Фу, черт… А сердце так и бьется… (Вновь повернувшись к статуе, громко ). Дай только срок, – я сам тебе кивну… ( Опустив голову, подходит к ограде ).

Короткая пауза.

( Вновь повернувшись возле ограды к статуе ). А, кстати, слышал, что болтают про нас с тобою в городе?

Короткая пауза.

Не притворяйся, – вижу, что слыхал. Недаром говорят, что от мертвых нельзя утаить ничего. Они знают все, вот только почему-то молчат, как рыбы… ( Грозит статуе пальцем, насмешливо ). Хорош приятель, нечего сказать, – взял, да и утащил прямо в адское пекло, разбойник! Набросился на бедного Гуана, как кот на мышь!.. Смотри у меня!.. ( Медленно открывает калитку, остановившись на пороге и вновь обернувшись к статуе Командора , негромко ). Когда б ты знал, приятель, как я рад, что ты стоишь здесь, рядом с моей Франциской. Так, словно оберегаешь ее покой и отгоняешь от нее недобрые сновидения… И впредь, прошу тебя, не оставляй ее своей заботой… ( Сняв шляпу, раскланивается со статуей, после чего, с непокрытой головой, заходит за ограду. Какое-то время стоит молча, затем смахивает с надгробья опавшие листья и садится на скамейку внутри ограды ).

Пауза.

( Тихо ). Это я, Франциска… Здравствуй.

В одной из аллей появляется Лепорелло . В его руках закрытый черный зонт. Он осторожно крадется, стараясь не шуметь. Иногда он останавливается и прислушивается. Заметив Дон Гуан а, быстро прячется за деревьями. Долгая пауза.

( Словно продолжая вслух неслышный для зрителя разговор, негромко). Ах, нет же, нет. Не говори мне так. Зачем же нам опять спорить?.. Ты спорила со мной уже однажды. И что теперь?..

Короткая пауза.

Вот если бы я мог сказать: вернись, мы все начнем сначала… Пролаять, проорать, пропеть, чтоб прослезились ангелы, чтоб камни залились слезами, чтобы Луна рыдала в небесах над бедными Гуаном и Франциской… Вот только у кого есть такие силы? И кто настолько безумен, чтобы отважиться приказывать времени? ( Бормочет ). Нет, нет, Франциска. Все намного проще… ( Смолкает, опустив голову ).

Долгая пауза.

О, Господи, Франциска, это слишком!.. Благословить случившееся?.. Полно… Благодарить судьбу? За что?.. За то, что мы с тобою поделили одну смерть на двоих? За три неполных месяца безумных встреч и сладких расставаний? За право стать другим?.. ( С горькой усмешкой ). Конечно, между Сциллой и Харибдой любой бы стал другим, коль прежде не сойдет с ума от собственного крика!.. ( Помолчав, негромко ). Что толку спорить? Нет, Франциска, нет… ( Без выражения ). Послушай же меня… Здесь нет надежды – только ожиданье. Глухое, словно ночь. Тяжелое, как камень. Не знающее сна. Наполнившее ночь своим безмолвным криком. Бесчувственное ко всему другому, что не оно само, умеющее только ждать, без страха, без надежды, от дня к другому дню, от года к году… Все остальное – только лишь слова. Одни только слова. Пока мы молоды, они нам заменяют жизнь, но стоит им опасть, как этим листьям, как мы оказываемся перед стеной, по сравнению с которой все прочие стены – просто пустяк. Смешно сказать, но мы даже не знаем ее имени, хотя она легла между нами и нашей слабостью. Между нашей жизнью и нашим бессилием распоряжаться ей… О, Господи! ( Помолчав, глухо ). Вот уже пятнадцать лет я знаю это так же хорошо, как таблицу умножения. ( Смолкает ).