Коллектив авторов - Сказания Всадников

— А они что? — спрашивал Тихон.

— А они, представь себе, ну вот ни капельки не бессмертные, — резонно отвечал Рамзес, прихлебывая чай. — Так в песок и попадали. Инфаркт микарда. От такой рубец.

Куда из мумии девалось то, что он употреблял вовнутрь — загадка, похлеще самого факта бессмертия. Тихон вещал про четвертое измерение. Рамзес был уверен, что извлеченные из тела органы до сих пор где-то в канопах очень удивляются чаю с коньяком и бутербродам с вареньем. Как бы то ни было, но мумия вполне себе ел, пил, спал, и вообще был весьма образованным человеком, несмотря на отсутствие мозга.

Оно, впрочем, и неудивительно, если учесть, что, выбравшись впервые из гробницы, Рамзес разжился снятой с воришек одеждой и продолжил себе тихонько жить среди смертных. Иногда, правда, его разбирала тоска, и бедняга укладывался обратно в саркофаг лет на сто. А потом снова вылезал посмотреть, что там в мире поменялось.

— У меня даже семья была. Один раз до погребения и два раза после, — гордо сообщал Рамзес. — В пятом веке и в четырнадцатом.

— Да ладно, — недоверчиво хмыкал Тихон. — Врёшь, поди.

— Чего сразу «врёшь»? —хмурился мумия. — Это сейчас вы по внешности судите и в чудеса не верите, а тогда времена, знаешь ли, другие были. Надежное мужское плечо выше ценилось, чем симпатичная рожа. Да и рожа была поновее.

— Ох, изменя-я-яли тебе, родной, — усмехался в усы сторож.

— А и пускай, — спокойно отвечал Рамзес. — Но семья у меня была. Три раза. А тебе, Тихон, чем крыть?

Тихону крыть было нечем, поэтому он только расстроенно крякал в ответ и мстительно недоливал мумии коньяка в чай.

Как он оказался в музее и как познакомился с директором, Рамзес рассказывать не любил. Вроде бы, заснул опять на неопределенный срок и попался археологам, а дальше как-то «оно само». Но поутру мумия, укладываясь на свое рабочее место, всегда проникновенно жал Тихону руку и просил передать «этому смертному» (директору, то есть) приветы и искреннюю египетскую благодарность за такого замечательного сторожа.

— Эх, вот бы мне тоже не помирать, — вздыхал в ответ Тихон.

— Типун тебе на язык, дурень, — ворчал Рамзес, поудобнее устраиваясь в саркофаге. — Лучше проси регенерацию, как у этого… как у Росомахи, вот.

Тихон закрывал витрину и шел в свою подсобку, унося махровый халат.

— Найду, кто ему комиксы носит — за уши оттаскаю, — бубнил сторож себе под нос. Но никого искать, конечно, даже и не собирался. Должны же быть у Рамзеса общие интересы с теми, кто сменит однажды Тихона на посту собеседника для бессмертного.

— Почему спутник не падает на планету?

Кот поднял голову и удивленно посмотрел на инопланетного детёныша.

— В смысле?

— Эта твоя Земля притягивает эту твою Луну, так?

— Так. Но Луна вращается вокруг Земли, и очень быстро. Как будто хочет убежать.

— Значит, однажды она убежит от Земли?

— Не убежит, — кот вздохнул, потянулся и встал. — Так или иначе, все мы куда-то постоянно летим и постоянно падаем. Вот сейчас мы на лунной орбите — значит, падаем на Луну. Как бы по спирали снижаемся. Очень медленно. Но орбиту корректировать все-таки приходится.

Корабль коротко отработал маневровыми двигателями, не вклиниваясь в разговор, но давая понять, что слушает очень внимательно.

— Мы падаем на Луну. Луна падает на Землю. Земля падает на Солнце. Солнце падает на черную дыру в центре Млечного Пути, а саму галактику рано или поздно засосет и уничтожит Великий Аттрактор. Вся Вселенная однажды так схлопнется. Тут и сказочке конец. Иди релаксируй уже, не укорачивай свой жизненный цикл.

— Хорошо, Хьюстон-кот, — маленькая амёбка потекла в сторону левого обзорного иллюминатора. Детеныш оставлял влажные следы на хромированном полу, чем конкретно раздражал Хьюстона, но кот молчал. Коты вообще лояльно относятся к чужим детёнышам. Даже к человеческим, а ведь эти двуногие могут и за хвост дернуть. Такие маленькие, а уже такие деспоты.

Как звали амёбку, кот не знал. Она (точнее, оно) и сама не знала. Какой-то псевдоорганический вид из звёздной системы в четырех тысячах световых лет от Солнца. На Земле детёныш странным образом попал в банку с яблочным желе и едва не был съеден. Правда, справедливости ради, от этого самого желе он мало чем отличался визуально.

Со слов пришельца выходило, что его мир был уничтожен, а сородичи «рассеялись в случайном порядке». Хьюстон плохо понимал, что тут имелось в виду, но об уничтожении расы зеленых амёбок речи явно не шло. На запрос в дальний космос довольно быстро был получен ответный сигнал, и сейчас корабль заканчивал расчет траектории полета в обозначенный квадрат пространства.

— Ты у нас теперь космическая нянька, — чайный гриб ехидно булькнул и вывел на дисплей усмехающийся смайлик. Определенно, возня со всеми этими датчиками и мониторами стоила того, чтобы огребать теперь комментарии от трехлитровой банки с чаем. Хьюстон никогда бы не признался, но его это забавляло.

— Я теперь у вас — единственное трезвомыслящее существо, — возразил он. — Островок стабильности в царстве хаоса.

Это было правдой. Чайный гриб выделял этанол, от чего сам постоянно был слегка навеселе, но, к счастью, единственным его бзиком стала страсть к смене имен. Кот полагал, что бактерии, составляющие костяк коллективного разума гриба, переживают расцвет демократии и никак не могут договориться о том, чтобы закрепить какое-то одно имя в качестве доброй традиции. Вот уже четвертый день, как гриб предпочитал именовать себя Зигмундом.

Четвертый день они висели на орбите двойной системы из черной дыры и её звезды-спутника. Отправитель сигнала, заинтересовавшийся зеленой амёбкой, запаздывал, и Хьюстон начинал беспокоиться о том, что не пополнил вовремя запасы продовольствия.

— Как думаешь, в космосе есть кафе? — поинтересовался гриб, словно уловив его мысли. — Или бары?

— А ты хочешь купить инопланетного чаю или продать лишний спирт? — вопросом на вопрос ответил Хьюстон.

— Мы собираем информацию, которой нет в человеческом интернете. Ты же для этого нас завёл?

Кот почесал лапой за ухом. Он притащил на борт эту болтливую лепешку только затем, чтобы та по глупости не вступила с людьми в близкий контакт третьего вида. Простая забота разумного землянина о разумном землянине. Это счастливая случайность, что чайный гриб оказался неплохим штабистом.

— В космосе всё есть — и кафе, и бары, — уверенно сообщил кот, уходя от неудобного вопроса. — Но, вообще-то, мы как раз находимся в самом грандиозном космическом ресторане. Ты же видишь, что там, снаружи?

— Черная дыра, — равнодушно отозвался Зигмунд.